– Какие слова?
– «Все вы – очень полезные поезда». Любой будет счастлив, если сказать ему, что он полезный. Я был бы очень рад, если б кто-нибудь сказал мне такое: «Эй, ты просто отличный поезд!»
– Тогда тебе следовало бы стать более полезным. Я хочу сказать, что мы оба, ты и я, сегодня были настолько бесполезными поездами, насколько это вообще возможно.
– Это потому, что мы с тобой не поезда.
– Это ты первый начал говорить про поезда, – фыркает Мандарин.
– Дай-ка посмотреть те наклейки, которые я тебе недавно давал.
– Я их тебе уже вернул.
– А, да, точно, – Лимон достает сложенный листок с наклейками из кармана. – Который из них Перси?
– Не знаю.
– Сколько лет мы работаем вместе? Уже очень давно. Сделай мне одолжение, постарайся запомнить, кто есть кто в «Томасе и его друзьях». Хотя бы их имена.
– А что насчет тебя? Ты прочитал хоть одну книгу из тех, что я тебе рекомендовал? «Запретные цвета», например? А что насчет «Бесов»?
– Я же тебе говорил, мне это неинтересно. В книгах, которые ты советуешь, совсем нет картинок, один сплошной текст.
– А все, что рекомендуешь ты, это просто кучка паровых локомотивов!
– Там есть и дизели. Неважно. А вот что важно – меня посетило вдохновение.
– Какое именно?
– У меня есть замечательный план.
– Когда дурень вроде тебя говорит, что у него есть замечательный план, девяносто процентов, что время будет потрачено зря… Ну хорошо, я тебя слушаю.
– Ну, значит, так. Ты говоришь, нам нужно найти того, кто убил мелкого Минэгиси, кто бы это ни сделал. Либо нам нужно найти чемодан. Потому что Минэгиси сердится на нас.
– Все верно. И мы пока не нашли ни того ни другого.
– Но мы с тобой лезем не на то дерево… ах нет, извини, дерево тут ни при чем, мы просто делаем не то. Но это не повод огорчаться. Все время от времени немного лажают.
– Так, это и есть твой план?
– Да, именно, – Лимон заговорщицки улыбается.
Между тем лицо Мандарина приобретает жесткое выражение.
– Тише, нам не нужно, чтобы наш знакомый нас услышал.
– Я знаю, – отвечает Лимон. – Итак, внимание, викторина! Вот тебе известная цитата: «Не ищи виновного. Назначь его». Знаешь кто это сказал?
– Ну, наверное, Томас или кто-нибудь из его друзей.
– Не все, что я говорю, связано с Томасом. Это был я. Я сказал это! Это моя цитата. Не ищи виновного. Назначь его.
– И что это значит?
– Мы выбираем кого угодно, кто едет на синкансэне, то есть действительно кого угодно, и назначаем его виновным.
Выражение лица Мандарина меняется. От внимания Лимона не ускользает эта перемена. «Ой, вы только посмотрите, кому нравится мой план». От мысли, что Мандарин удивлен его идеей, Лимону трудно спокойно усидеть на месте.
– Неплохо, – бормочет Мандарин.
– Правда ведь?
– Но это не означает, что Минэгиси на это купится.
– Кто его знает. Но это лучше, чем просто сидеть здесь и ничего не делать. Я и ты, то есть, я хотел сказать, ты и я, мы провалили наше задание. Мы позволили убить мальчишку, и мы потеряли чемодан. Конечно, Минэгиси будет вне себя от ярости. Но если мы приведем к нему убийцу, это должно что-то для него значить.
– А что насчет чемодана?
– Думаю, мы можем сказать, что убийца от него избавился, или что-нибудь вроде того. Хочу сказать, я не думаю, что это решит все наши проблемы, но если мы всё сможем представить так, что в случившемся виноват кто-то другой, это, ну… ну ты знаешь, как это называется.
– Усмирит ярость Минэгиси?
– Да, точно, именно это я и хотел сказать.
– И кого мы используем?
Лимон счастлив, что Мандарин согласен последовать его плану, и хочет начать сейчас же, но вместе с тем он испытывает тягостное чувство оттого, что им придется через все это пройти.
– Погоди, мы что, правда собираемся так поступить?
– Это была твоя идея. Слушай, Лимон, если все, что ты хочешь делать, – это просто развлекаться, то в конце концов я взбешусь. Есть такие слова в одной книге, которая мне нравится: «Я презираю этого человека. Ибо даже когда земля раскалывается у него под ногами, а скалы обрушиваются ему на голову, все, что он делает, – это демонстрирует всем свои зубы в улыбке. Он смотрится в зеркало, чтобы проверить, не испорчен ли его макияж. Мое презрение обращается бурей, и я разрушаю это место – из-за него».
– Понял-понял. – Лимон успокаивающе машет рукой. – Не сердись.
Он слишком хорошо знает, каким опасным становится Мандарин, когда сердится. Обычно тот спокойно читает свои романы и практически не проявляет склонности к насилию, но стоит ему выйти из себя, как он становится неуправляемым и совершенно безжалостным. Из-за его сдержанной манеры невозможно сказать, сердится он или нет, что делает его еще более опасным. Все происходит мгновенно, без малейшего предупреждения, и выглядит это просто ужасно. Если Мандарин начал цитировать книги и фильмы – значит, пора начинать беспокоиться. Как будто, когда он приходит в бешенство, коробка с воспоминаниями в его голове открывается, ее содержимое высыпается наружу, и он начинает цитировать свои любимые строки. Это самый верный признак того, что его ярость скоро проявит себя.
– Я все понял. Буду вести себя серьезно, – Лимон немного поднимает руки. – Просто я знаю парня, на которого мы можем все свалить.
– На кого?
– Думаю, ты уже понял. На парня, который, возможно, знает, кто такой Минэгиси.
– На нашего знакомого, живущего по соседству?
– Именно. На парня, которого мы встретили по дороге.
– Да. Да, это подходящая кандидатура, – Мандарин встает. – Мне нужно в туалет.
– Нет, погоди. Что случилось?
– Мне просто нужно пописать.
– А мне что делать, если представится возможность до того, как ты возвратишься? Ну, я имею в виду возможность поговорить с нашим другом, живущим по соседству? Что, если тебя не будет рядом?
– Тогда тебе придется справиться самому. Ты ведь в одиночку отлично справляешься, верно? И, возможно, выйдет тише, если это сделает один из нас.
Лимону приятно, что Мандарин доверяет ему самому этим заняться.
– Да, хорошо.
– Только без лишнего шума.
Мандарин уходит из вагона. Лимон провожает его взглядом. Затем наклоняется к трупу мелкого Минэгиси, кладет руку ему на затылок и кивает его головой вниз и вверх, как если бы управлял марионеткой.
– Лимон, ты действительно полезный поезд, – со значением произносит он, словно исполняя свой лучший чревовещательный номер.
