– Тогда именно там ты должен сойти. Забудь об этом чемодане. Просто выбирайся оттуда. Этот поезд, должно быть, проклят. Слишком опасно! Беги и не оглядывайся.
Нанао горько улыбается.
– С поездом все нормально, это я проклят.
– И не теряй бдительности рядом с Мандарином и Лимоном. Они тоже очень опасны.
– Об этом мне не нужно напоминать.
Нанао завершает вызов. Несколько мгновений спустя возвращается Мандарин.
– Это был Минэгиси. – Выражение его лица не изменилось, но при взгляде на него у Нанао возникает тяжелое чувство.
– Что он сказал? – интересуется школьник.
Мандарин бросает на него резкий предупреждающий взгляд:
– Детям это знать не обязательно.
Затем он снова поворачивается к Нанао:
– Он сказал мне прибыть в Мориока.
– В Мориока?..
По всей видимости, Минэгиси был как будто больше озабочен судьбой своего сына, чем зол. Он огорченно спросил Мандарина: «Зачем ты показал моим людям фальшивый чемодан?»
– Я думал, должен ли извиниться, сделав вид, что ничего не знаю, или же мне следует ответить ему грубо. Я сказал: «Люди господина Минэгиси вели себя слишком заносчиво, так что я решил поставить их на место».
– Зачем ты ему солгал? – Нанао кажется, что такой ответ мог только еще больше рассердить Минэгиси.
– Я подумал, что так ему будет труднее понять, что происходит. Предал ли я его или просто провалил задание. Правда в том, что мы его не предавали. Мы просто всё провалили.
«Да, и этот провал стоил сыну господина Минэгиси жизни». Нанао чувствует, как все его внутренности скручиваются.
Однако, выслушав Мандарина, Минэгиси даже слегка рассмеялся.
«Ну что ж, – сказал он, – если вам нечего скрывать, то вы приедете в Мориока. Если сойдете раньше, то для меня это будет означать, что вы сбежали. И вы поплатитесь за это. Я заставлю вас так сильно страдать, что вы пожалеете, что просто не приехали в Мориока».
Мандарин ответил: «Конечно, мы приедем в Мориока. Ваш сын ждет не дождется, когда снова сможет вас увидеть».
Пересказав разговор Нанао, Мандарин снова пожимает плечами.
– Так что Минэгиси сейчас на пути к станции Мориока.
– Он приедет лично?
– Да, в то время как он должен отдыхать в своем поместье, – раздраженно говорит Мандарин. – Ему сообщили, что происходит что-то странное, и ему, возможно, захочется проверить это лично.
– Кто ему это сообщил?
– Тот парень со станции Сэндай. Он сказал: «Лучше будет, если вы посмотрите сами».
Нанао сначала не знает, как на это реагировать. «Подчиненный Минэгиси мог дать совет своему боссу и сказать ему, что он должен приехать?»
– Ну… – произносит он после пары мгновений раздумий. – Тогда я правда желаю тебе самой большой удачи. Я выйду на Итиносэки.
В руке у Мандарина появляется пистолет, направленный на Нанао. Он маленький, блестящий и больше похож на винтажную цифровую камеру, чем на оружие.
Глаза школьника немного расширяются от страха, и он делает шаг назад.
– Ты остаешься с нами, Божья Коровка.
– Но ведь это бессмысленно. Мне нужно сойти. Хватит с меня этой работы, хватит с меня этого поезда. Ваш чемодан находится в комнате персонала, а женщина, которая убила сына Минэгиси, – в универсальной комнате, расположенной за зеленым вагоном. Ты все сможешь объяснить Минэгиси.
– Нет, – голос Мандарина тверже металла и не допускает возражений. – Ты думаешь, у тебя есть выбор, Божья Коровка? Или считаешь, что, направляя на тебя дуло пистолета, я блефую?
Нанао не находит в себе сил ни кивнуть, ни покачать головой.
– Простите, а разве вы не собирались пойти поискать Лимона-сан? – Мальчик снова говорит как классный староста, который пытается унять неразбериху и направить в нужное русло дискуссию на странном школьном собрании.
«Дети так просто ко всему относятся», – думает Нанао.
Кимура
Когда Сигэру Кимура отнимает от уха телефонную трубку, его жена Акико спрашивает: «Кто это был?»
Далеко на север от Токио по Четвертому шоссе в направлении префектуры Иватэ располагается старый частный сектор, построенный одним энергичным предпринимателем в годы экономического бума. Но с течением времени состояние экономики ухудшалось, молодежь потянулась в города, население этой местности стало сокращаться, а планы по дальнейшему строительству так навсегда и остались на бумаге, так что в конце концов жилой район стал скучным и невзрачным, как любая неухоженная провинция. Цвета зданий поблекли, и создавалось впечатление, будто городок, не успев вырасти, внезапно постарел. Но Сигэру и Акико Кимуре эта атмосфера старости и легкого запустения показалась как нельзя более подходящей, ведь им хотелось поселиться подальше от раздражающего шума и модных причуд города. Когда десять лет назад они нашли здесь маленький уединенный домик, то купили его без лишних раздумий и с тех пор жили здесь счастливо, никогда не жалуясь на малейшие неудобства.
– Это был звонок от кого-то, кто едет на синкансэне, – отвечает Кимура.
– Надо же… – говорит Акико, ставя на стол поднос с дайфуку и острыми крекерами. – Ну вот. Можно по очереди есть сладкие и острые. Не хватает разве что фруктов. – Она весело оглядывает разложенные на подносе сласти. – И чего он хотел?
– Когда я звонил Юити, он сказал, что он в плену и его удерживают. Он сказал: «Помоги мне».
– Да, я помню. Ты говорил, что он едет в синкансэне и решил над тобой подшутить.
– Верно. Но теперь я думаю, что это, возможно, была вовсе не шутка. – Не будучи в состоянии полностью восстановить картину происходящего, Сигэру Кимура говорит довольно расплывчато. – Школьник, с которым я тоже говорил в прошлый раз, только что позвонил снова.
– Он сказал, что Юити опять что-то задумал?
– То, что он сказал, было очень странно.
Он пересказывает жене то, что услышал от Принца. Она неуверенно склоняет набок голову, затем берет с подноса острый крекер и кладет его в рот.
– Не очень-то острый… Ты не хочешь еще раз позвонить Юити?
Сигэру неловко возится с их стареньким стационарным телефоном, пытаясь найти в меню, как перезвонить на последний входящий вызов. Когда он наконец находит, как это сделать, и нажимает на кнопку вызова, на линии сразу же раздается автоматическое сообщение, что номер, на который он пытается дозвониться, выключен или находится вне зоны действия сети.
– Мне это очень не нравится, – говорит Акико, кладя в рот второй крекер.
– Я беспокоюсь за Ватару. – Сигэру ощущает в груди какую-то медленно растущую темную глыбу – смутную и неясную, но невыносимо тяжелую. Поскольку мальчик, позвонивший по телефону, не сказал ничего конкретного, Сигэру не может заставить свое воображение перестать рисовать ему одну тревожную картину за другой.
