- Леди Диксон требует личную горничную. Ей нужно причесаться для завтрака, – через несколько минут сообщила мне сестра Лючия, когда мы с Лилли расставляли посуду и столовые приборы на подносы.
Юна тоже была вместе с нами, помогала и больше не косилась на меня с ужасом. Наоборот, напевала что-то себе под нос.
- Хорошо, я скоро к ней поднимусь, – отозвалась я. Затем повернулась к Лилли: – Нам нужно отыскать еще два подноса.
- Я могла бы сходить, мисс Робин! – подала голос Юна. – Я все умею, правда! Мама меня научила, поэтому я знаю, как помочь леди одеться и уложить ей волосы. Мама хотела, чтобы я прислуживала у госпожи Муртен, но не успела меня устроить, потому что заболела и умерла. Потом я тоже заболела, – негромко произнесла Юна. – Правда, уже здесь, в этом доме. Но выздоровела и не умерла.
На это я покивала, сказав, что это отличные новости – то, что она выздоровела и не умерла. После чего, решив, что у нас здесь не дорогущая гостиница и что не стоит баловать мисс Диксон, заявила Юне, что та может попробовать, но будет лучше, если мы сходим к леди Диксон вдвоем.
Но, опять же, выручила сестра Люсия, избавив меня от разговора со склочной постоялицей из второй комнаты. Сказала, что отведет девочку наверх и проследит, достаточно ли хорошо леди Диксон прониклась тем, что для нее делают Боги и те, кто обитает в этом доме.
И ее голос прозвучал угрожающе.
- Робин, – произнесла Лилли, когда я наконец-таки отыскала два недостающих подноса в маленькой кладовой возле кухни, – если можно, я помогу тебе и сестрам с завтраком, после чего мне бы хотелось уехать.
На это я беспомощно застыла с теми самыми подносами в руках.
- Конечно же! – сказала я Лилли, подавав накатившее ощущение тоски.
У меня почему-то не получалось поверить в то, что Лилли собирается меня оставить.
С другой стороны, я для нее никто, у нее своя семья и свой дом, а мы с Наной лишь случайные попутчики в дилижансе, которые любезно приютили ее на ночь.
Но ночь закончилась и наступил новый день.
- Мне нужно разыскать отца, – пояснила Лилли, и ее голос прозвучал виновато. – Наверное, он за меня волнуется. Переживает, куда я делась. Я тоже переживаю, почему он меня не встретил.
- Конечно, Лилли! – кивнула я. – Тебя здесь никто не держит. Но знай, я была рада нашему знакомству.
После чего принялась переставлять тарелки на поднос и делала это крайне старательно – мне все время казалось, что они как-то криво стоят…
- Робин, после этого я бы хотела снова вернуться в «Охотничий Уголок», – с нажимом произнесла Лилли, и я, услышав ее слова, вздохнула с явным облегчением. – Если ты меня не прогонишь, то я бы осталась здесь до тех пор, пока…
Мне почему-то показалось, что она собиралась попросить у меня остаться здесь навсегда, но ничего такого Лилли не произнесла. Заявила, что если я ей разрешу, то она хотела бы побыть в доме до тех пор, пока нас не покинут последние больные. И еще, что она станет мне во всем помогать.
Скорее всего, это произойдет в ближайшее время, потому что сестра Флоренс сейчас хлопочет в госпитале – она отправилась узнавать, как обстоят дела со свободными местами и можно ли кого-нибудь уже перевести из «Охотничьего Уголка».
К тому же в скором времени ждут прибытия мэра, который обязательно разрешит эту проблему.
- Но как же он ее разрешит? – пожала я плечами. Напряжение схлынуло – Лилли собиралась вернуться, и мне стало значительно легче. – В госпитале только два крыла, одно из них отдано больным корью. Вряд ли они успеют за ночь построить третье. С другой стороны, что бы они там ни решили, мы, конечно же, не станем никого удерживать силой.
Вот и Лилли понятия не имела, какое чудо может сотворить мэр, но сказала, что твердо верит в здравый смысл главы города и руководства госпиталя. А еще добавила, что она постарается вернуться как можно быстрее.
Возьмет извозчика и попросит отвезти ее туда, где расквартирован гарнизон отца, а потом, когда она отыщет папу и известит о своем приезде, сразу же поедет назад.
- Но деньги… – начала было я.
- Уж на извозчика у меня найдется! – улыбнулась Лилли.
После чего, спохватившись, мы понесли подносы наверх.
Кормить больных вызвалась сестра Лючия, которой стала помогать Лилли. Сестра Долорес ходила белой тенью между третьей и пятой комнатами, так что я просто всучила ей поднос, услышав в ответ, что Эстер Миллс и Рексу Миллигану сейчас нужна не еда, а милость Богов и Их наставляющие слова.
Затем я отнесла завтрак Перси Страуту, завив в ответ на его просьбу, что на виски разрешение от докторов не получено. Но у нас есть крепкий черный чай или же, если он захочет, я могу принести ему кофе.
Например, на восторский лад, со специями – он уже пробовал такое? Быть может, пожелает?..
Перси Страут со страдальческим видом пожелал кофе вместо виски, и я, улыбнувшись, отнесла поднос с завтраком Алексу Блейси, известив того, что записку его невесте скоро доставят.
Затем поспешила вниз.
Но дойти до кухни я так и не успела. Услышала, как от дверей меня зовет старый Чарльз, и его голос звучал встревоженно.
Потому что в наш дом – вернее, в мой дом! – ввалились маги.
Но это были совсем не те маги, которых мы ждали, так как никакого отношения к Королевскому Госпиталю Монрея они не имели.
От входных дверей шагали два молодых, всклокоченных парня в заляпанной грязью походной одежде. Лет им было по двадцать три – двадцать пять. Один – темноволосый, с худым и застывшим лицом – мне даже показалось, будто бы в него угодило заклинание стазиса, – и совершенно безумными глазами.
Второй – высокий блондин с серыми беспокойными глазами и непокорной челкой. Молча пересекли мрачный вестибюль со звериными головами, направляясь в сторону гостиной, хотя дорогу им попытался преградить старый Чарльз.
- Куда это вы, господа?! – произнес отец Моны требовательно. – Сейчас же назовите ваши имена и цель прихода!
Те не обратили на него никакого внимания, но Чарльз не собирался сдаваться:
- Вы не имеете права здесь находиться! – заявил им. – Прочь из «Охотничьего Уго…»!
На это темноволосый вскинул руку, и Чарльз Ксавье не договорил. С ладони мага слетело заклинание, заткнувшее рот старику – я видела, как его лицо исказила растерянная гримаса. Чарльз раскрыл рот, силясь что-то сказать, но не смог выдавить из себя ни звука. Потянулся рукой к горлу, царапая шею ногтями, и лицо у него стало жалким и испуганным.
Из-за этого я сразу же возненавидела магов.
И одного, и второго, потому что светловолосый лишь нахмурился и буркнул что-то недовольное. Кажется, он не одобрил поступка своего товарища, но ничего предпринимать по этому поводу не стал.
