А Фрюг Шестерня считал, что…
– Нужно вскр-рыть склад! Заправить шагунов и здоровяка! Дракон опасен! Он пр-ридет сюда, и мы его встр-ретим как должно! Дракон приведет свою р-родню в Гимбл! Мы должны дать отпор!
– Мы не можем вскрыть склад без разрешения короля Югрунна, – ровным голосом проговорил Годомар.
Фрюг остановился, обернулся и пытливо вгляделся в лицо Рукатого, но увидел там только бесконечное спокойствие и рассудительность. Прекрасную спокойную рассудительность, колотить её кочергой.
Годомар мог бы сказать, что даже если дракон опасен – он продолжает быть единственным драконом, который находится в горах Такарона, а вот на что стоило бы обратить пристальное внимание – так это на слова Кьярума про многочисленных а-рао, которые сращивают себя с машинами. На слова о том, что прямо сейчас их множество в глубоких подземьях, и вместо ничем не обоснованной паники по поводу дракона следовало бы задаться вопросом, как противостоять полугномам-полумашинам. Конечно, если создать нечто подобное на самом деле возможно, однако… сейчас достаточно понимать, что это не невозможно. Почему бы, в самом деле, гном не мог соединить своё тело с машиной, в которую вдохнул жизнь другой гном?
– Если др-ракон подружился с одной машиной, почему бы ему не подр-ружиться со многими? – вопросил Шестерня, видимо, тоже подумавший о скрещах и категорически неспособный не увязать настоящую угрозу с той, в которую ему хотелось верить. – Говор-рю тебе, др-ракон опасен! Что мы будем делать, если он с ар-рмией машин явится к нашим воротам? Если впрямь существуют скр-рещи, сделанные из шагунов или сбор-рщиков, или прыток или… Гимбл потер-ряет все свои владения и, быть может, не удержит даже гор-род, если дракон приведет сюда такое войско! Король позволит вскр-рыть склад, чтобы подготовиться к вторжению и…
Это звучало уже действительно тревожно. В самом деле, подумал Годомар, что если Фрюг прав насчет злонамеренного дракона, если тот притащит сюда войско из машин и скрещей… Илидор, в отличие от а-рао и их машин, неплохо знает Гимбл, устройство города, наверняка может рассказать что-нибудь про его силу и что-нибудь про его слабость – особенно если он нарочно высматривал силы и слабости Гимбла. С высоты много чего видно, а дракон не раз висел на скалах над городом.
Кто знает, на что способны враждебно настроенные скрещи и машины под предводительством дракона? Кто знает, на что способны машины – такие, какими они стали за двести лет после завершения войны? Знать бы точно, возможно ли создание скреща… и тут Годомар с ужасом подумал, что если Фрюг пожелает это выяснить, то кандидатов для опытов он сможет взять только в одном месте: в собственной гильдии.
– Надо бы просить Ульфина, – задумчиво проговорил Шестерня, – отдать нам следующих пару-тройку воришек вместо того, чтобы сбрасывать их в лаву. Пускай послужат полезным опытам напоследок, а?
Годомар почувствовал лёгкое головокружение.
– Нужно подумать, – как можно спокойнее ответил он.
– И склад вскрыть, – пророкотал Фрюг и ткнул пальцем в высоченные двери. – Не дожидаясь разр-решения короля! Ведь Югрунн Слышатель мудр и позволит, к чему терять вр-ремя?
Рукатый смотрел на Шестерню в замешательстве.
– Что? – тот упёр руки в бока, чуть наклонился вперед, и казалось, будто его летящие назад брови и усы преодолевают сопротивление встречного ветра. – Р-решай, куда сейчас пойдешь: к Ульфину за гномами или к вот этой самой двери!
Глава 15
«Лёгкое отношение к жизни – прекрасная способность, и я с ненавистью завидую тем, кто ею наделён, ведь с лёгким отношением к жизни не так обидно умирать, вы согласны?»
Йеруш Найло
Башня выглядела одновременно и обитаемой, и заброшенной.
Поля и садик вроде как довольно ухоженные, а на мутных хрусталиках, дающих свет, почти нет пыли. В саду нашелся подземный родник, расчищенный, с удобной площадкой перед ним, а на поле, среди кустов-ползунов, паслись два ленивых горбача. Выглядели они совершенно обычно: короткий коричневый мех, скучающий взгляд выпуклых желтых глаз, два горбика на спине, широченные для таких маленьких зверей копытца, куцые, как у зайцев, хвосты. Горбачи не обратили на гостей ни малейшего внимания. Вокруг пахло свежей землей, свежей зеленью и свежим навозом.
Эблон долго-долго стоял, глядя на свет солнца, бьющий через отверстия в куполе, и глаза его блестели, а на лице была улыбка блаженства. Палбр на солнце почти не обратил внимания, его куда больше интересовала башня.
– Никогда не полагал, что это правда. Что они были действенны, – шептал Босоног и смотрел башню благоговейно-недоверчиво, точно ожидая, что у неё сейчас отрастут ручки.
Неподалеку от неё обнаружился сарай с заложенной засовом дверью, и ходовайка очень бодро выплясывала перед этой дверью всякий раз, когда они проходили мимо, шевелила вибриссами, оборачивалась на гномов и дракона, потом опять на дверь и опять на своих спутников. Когда они отходили, ходовайка следовала за ними, но без большой охоты. Или, скорее, не за ними, а за Илидором. Если бы тут были одни только гномы – еще неизвестно, отошла ли она от сараюшки.
– Она ведет себя так, словно за дверью машины, – с тревогой проговорил Палбр.
Откуда тут машины, кто и зачем держит их в сарае, имеют ли они какое-то отношение к тому, что башня способна путешествовать? Может быть, машины – тягловая сила? Или тот, кто направляет башню, просто собирает машины на своём пути и… и что?
– Откроем, проверим? – бодро предложил Илидор и протянул чуть подрагивающую руку к засову.
– И как ты изгалился дожить до этого мига! – прошипел Палбр, оттаскивая его от сарая за крыло. Крыло в ответ плотно, словно перчатка, обмотало его ладонь и слегка ее пожало.
Наконец, обойдя всю небольшую территорию и никого не встретив, гномы и дракон остановились перед дверью в башню. Вблизи башня, как ни странно, казалась меньше, чем издалека.
– Ты что-то знаешь? – спросил у Палбра Эблон. – Что-то знаешь про такие вещи? Я-то слыхал от одного из воителей истории про точно такие башни, которые с кусками земли и пещерного свода появляются где ни попадя. Но кто в такое мог поверить? Она что, живая?
Палбр долго жевал губами и наконец решился:
– Она не живая, но она обрамляет живое. Машину.
– Чесать меня кочергой, – поделился потрясением Эблон.
По лицу Илидора разливалась смертная бледность, он несколько раз глубоко вдохнул и трудно сглотнул, крылья облепили его тело так, что он не мог двигаться и, возможно, только поэтому всё еще стоял перед башней и выглядел как дракон, чья жизнь никогда больше не станет прежней.
– Такие штуки когда-то заделывали в Масдулаге, – продолжал меж тем Палбр, – для каждой из них были некоторые местности, куда башни могли попадать в один миг, и никому не понятственно, как масдулагские механисты такое создали. Я думал, это только проект…
