— Да.
— Помнишь, ты спрашивала, кто такой Артур?
— Завтра уже настало? — одновременно и шмыгнула носом и усмехнулась Николетта.
— Артур — это я.
— Я уже догадалась, — усмехнулась Николетта.
— Артур Волков.
«И тогда я сказал: Гена Бобков — это я!» — подсказал внутренний голос.
— Артур Волков? — даже приподнялась Николетта на локтях, изумленно на меня глядя. Но тут же вспомнила о своем заплаканном лице, и сразу спряталась обратно.
— Артур Волков? Ты имеешь в виду Артура Волкова, который…
— Да. Варлорд Артур Волков, имперский князь Юсупов-Штейнберг, барон Делашапель.
Николетта даже дыхание затаила — услышанным она оказалась ошарашена до глубины души.
— Это очень долгая история, не спрашивай, — покачал я головой. — Сейчас лучше перейти к самой сути.
— Это т-ты. Артур Волков, который…
— Да, башню в Хургаде тоже я.
— Нет, я про турнир одаренных…
— Да, именно этот.
— А…
— Достаточно. В общем, ты поняла, кто я.
— Mamma mia! — не удержалась от восклицания Николетта.
Правда, время удивляться для нее еще не закончилось.
— Но есть еще один немаловажный момент. Я, как Артур Волков, кроме всего прочего одержимый, владеющий темными искусствами.
Николетта вздрогнула и откровенно испугалась. Невероятного усилия ей стоило сдержаться, чтоб не попытаться отстраниться от меня в испуге. Все же репутация у одержимых среди обычных людей… не очень хорошая, так скажем, и отношение соответствующее.
— Не переживай. Темных искусств сейчас со мной нет.
— А где они? — шепотом спросила девушка.
— Спрятал. В надежном месте, — усмехнулся я. — Не бойся, я на самом деле отринул дар владения, а способность повелевать Огнем ко мне вернулась только из-за встречи с тобой.
Николетта еще раз шмыгнула носом, потом приподнялась, отвернулась. Попробовала сначала привести себя в порядок, вытирая глаза. Я за это время сел на кровати, оперевшись спиной в изголовье.
Николетта, которая вытерла слезы, сейчас мысленно металась — с одной стороны, ей хотелось соскочить с кровати и отсесть от меня подальше. Но в то же время она задерживалась, и несмело ждала от меня действий. Разочаровывать ее я не стал, и притянул девушку к себе, усаживая на колени. Николетта так переволновалась, что вновь не сдержала слез. Правда, уже без рыданий — она доверчиво прильнула и снова спрятала лицо у меня на плече.
В молчании посидели еще немного, пока Николетта осмысляла кто я на самом деле. И только после того, как у нее первый шок нового знания окончательно прошел, я продолжил.
— Одержимые, как я тебе рассказывал, обладают гораздо меньшими возможностями защиты, чем одаренные. Но я не говорил тебе того, что у одержимых есть возможность создавать слепки душ. Это в своем роде сохранение, которое после уничтожения физического тела дает возможность одержимому возродиться в новом теле прежней личности.
Николетта молчала, но я чувствовал, как она волнуется. Чувствовал, как сильно бьется ее сердце, от осознания новых неожиданных знаний. Но это неудивительно — мало кого может оставить равнодушным информация о возможности человеческого бессмертия.
— Ситуация сложилась таким образом, что мы с моей невестой Элизабет, герцогиней Родезийской, которая больше известна под именем Саманта Дуглас…
Николетта снова отпрянула и посмотрела на меня с удивлением. Ясно почему — если она видела мое выступление на турнире Ольденбургского, то за и выступления на британском турнире за кубок Стенли наверняка следила. А команда Саманты соревнование за кубок Стенли выиграла.
— Мы с Самантой провели ритуал, и… в общем, если объяснять просто, мы отделили слепок моей души от меня. Отделили вместе с моим даром. Да, у меня, когда я прибыл на Занзибар, на самом деле не было дара владения. Я действительно отказался от него, но я не элиминировал свой Источник. Нож свой покажи…
Николетта, ошарашенная услышанным, расширенными глазами смотрела на меня. Услышав просьбу показать нож, она сначала не поняла, о чем речь. Но через мгновенье промедления вытянула руку, и заставила материализоваться в руке ставшим ее личным мой бывший клинок, который я воткнул ей в сердце во время жертвоприношения.
— У меня есть такой же, ставший частью моей астральной проекции. Нож, также подаренный богиней, только в обстоятельствах чуть отличных чем у тебя — это было во время Инициации в стихии Огня. В общем, в ходе проведенного нами с Самантой ритуала я высушил собственные энергетические каналы, осушил свое тело от магии, сконцентрировав средоточие Источника в своем ноже.
— И…
— И Саманта, разделяя меня и мой слепок души, отрубила мне руку.
— Прости, но я уже ее ненавижу, — пробормотала Николетта.
— В общем, слепок моей души, даже можно сказать часть моей души, связанный со мной клинок и заключенный в него мой Источник, остались на Месте Силы, где мы проводили ритуал. Я же, по физиологическому строению, стал человеком, ничем не отличающимся от отказавшегося от владения одаренного. И я создал себе легенду с маской Максима Аверьянова и прилетел сюда.
— Зачем?
— Зачем… сложный вопрос. Можно сказать, что прилетел спасать мир.
— Оу.
— Да, я сам крайне удивлен, но что есть, то есть. В общем, по нашему плану, если я здесь, на Занзибаре, умру, Саманта сможет меня воскресить. Там, на Месте Силы, где мы проводили ритуал. Но…
— Но… — севшим голосом повторила эхом Николетта.
— Но у меня есть опасение, что если я здесь, в своем состоянии отказавшегося от дара владения умру, то из-за того, что мы разделили мое тело и слепок души, возрожденным окажусь не я. Тело и слепок души же разделены. Воскрешен окажется тот Артур Волков, сохранившийся, так скажем, на момент проведения ритуала месяц назад. Тот Артур Волков, память которого закончился на моменте, когда Саманта нанесла удар.
Николетта умная девушка, и сразу поняла, о чем речь. Она буквально вцепилась в меня, словно не желая никуда отпускать. Я даже почувствовал, как впиваются мне под кожу ее ногти. Николетта сейчас поняла, что если я умру здесь, и окажусь возрожденным где-то там, то для того «меня» она будет абсолютно незнакомым человеком.
— Я тебя не…
— Подожди, я еще не закончил. Так вот, я тебе еще не говорил, но когда после установки мне имплантов по протоколу вы с Валерой отправились из Момбасы обратно на Занзибар, я отправился к Маше Легран.
От упоминания этого имени Николетта вздрогнула.
— Не относить к этому так серьезно. И СМТ, и Некромикон — две корпорации, искусственно созданные руководством Французской Республики. Противовесы, инструменты — такие же, каким меня в своих руках видит Доминика. Это как правые и левые в ручном правительстве. Две внешне враждующие организации, которые своими действиями, причем скоординированными действиями, помогают настоящей власти достигать нужной цели разными путями. В общем, я давно знаю Машу, и когда вы вернулись на Занзибар, я посетил Мадагаскар и с ее помощью поставил себе новый слепок души. Цифровой блок сохранения личности.
