Вместе с тем нормы, регламентирующей отказ в выдаче архивных материалов по признаку наличия или отсутствия реабилитации физических лиц, в действующем законодательстве РФ не существует! Прекрасной иллюстрацией чему служит и тот, например, факт, что фундаментальный трехтомник 2015 г. о генерале А. А. Власове, личности в коллаборационистском контексте предельно одиозной и, разумеется, не реабилитированной, преспокойно опирается на следственные дела Власова, Малышкина и других деятелей РОА и КОНР, щедро цитирует их и любые другие материалы из ЦА ФСБ. Решающим здесь было, конечно, участие в проекте А. Н. Артизова и В. С. Христофорова — на 2015 год двух первых лиц в архивном деле, соответственно, государства и ФСБ.
Отсутствие ограничительного грифа на трехтомнике допускает единственную интерпретацию. «Исключение», сделанное для генерала Власова, на самом деле де-юре не является ни номенклатурной привилегией, и тем паче ни нарушением законодательства, а является самым что ни на есть законным правилом. И прецедентом! А письма архивистов ФСБ про «тройной приказ с пятым пунктом» в таком случае не имеют юридических оснований.
Недопуск историков к делам коллаборационистов — это то же самое, как если бы в Израиле закрыли доступ к материалам суда над не подлежащим реабилитации Эйхманом! Это даже не парадокс, а абсурд антиисторизма, граничащий с паранойей запретительства!
Новые документы о групповом побеге из Собибора в июле 1943 г
Михаил Юрьевич Эдельштейн
канд. филол. наук, старший научный сотрудник факультета журналистики МГУ имени М. В. Ломоносова
Аннотация. Статья посвящена одному эпизоду антинацистского сопротивления в лагере уничтожения Собибор — побегу нескольких членов лесной бригады в июле 1943 г. Реконструируются ход побега, его последствия, численность и персональный состав бежавших. На основании документов из ЦА ФСБ России уточняются дата побега и биографические сведения об убитом беглецами лагерном охраннике.
Ключевые слова: Холокост, операция «Рейнхард», Собибор, Травники, вахманы, лагерное сопротивление.
Осенью 1941 г. нацисты приступили к выработке плана уничтожения евреев в так называемом Генерал-губернаторстве (часть Польши, оккупированная, но не аннексированная Рейхом). Позже этот план назовут операцией «Рейнхард»
[945].
В конце 1941 г. началось строительство лагерей уничтожения, отличающихся, как понятно из названия, от «обычных» концентрационных лагерей тем, что их единственным назначением было быстрое массовое умерщвление привозимых туда людей. Большинство лагерей уничтожения были созданы на территории оккупированной Польши — страны с самым большим на тот момент еврейским населением в Европе. Это Освенцим, или Аушвиц (точнее, один из трех лагерей, входивших в этот комплекс, — Освенцим-II, известный также как Аушвиц-Биркенау), Хелмно (Кульмхоф), Треблинка (Треблинка-II), Белжец и Собибор. Последние три были построены специально для реализации операции «Рейнхард». Некоторые историки причисляют к лагерям уничтожения также Майданек. Эсэсовский персонал Белжеца, Собибора и Треблинки набирался в основном из участников «Программы T-4» — начатой в 1939 г. операции по уничтожению людей с психическими расстройствами и тяжелыми генетическими заболеваниями.
Лагерь уничтожения Собибор был построен весной 1942 г. (чуть позже Белжеца, но раньше Треблинки) рядом с одноименными селом и железнодорожной станцией в малонаселенной лесистой местности. Он занимал площадь около 4 км
[946].
[947] От ближайшего городка Влодава до лагеря было около 10 км, от Хелма — 40, от Люблина — 80.
Лагерь разделялся на три сектора (иногда их обозначают как лагерь I, лагерь II и лагерь III). В первом были мастерские (сапожная, портняжная, столярная и др.), бараки для узников — мужской и женский, в которых жило несколько сот (обычно 400–600) человек, кухня. К этому сектору примыкала территория так называемого Vorlager, где стояли домики эсэсовцев, бараки охранников, оружейный склад и т. д. Во втором секторе («чистилище») вновь прибывшие в Собибор оставляли личные вещи и раздевались. Затем они шли «принимать душ» в третий сектор, где находились газовые камеры, выдававшиеся эсэсовцами за бани или душевые кабины.
Первые партии депортированных были удушены газом в апреле — мае 1942 г. В лагере действовали сначала три, а с осени 1942 г. — от шести до восьми
[948] газовых камер. Угарный газ вырабатывался бензиновым двигателем (танковым либо, по другой версии, от грузовика «Рено»), стоявшим в соседнем сарае.
Лагерь был окружен четырьмя рядами проволочного заграждения, рвом с водой и минным полем. Администрация Собибора состояла из 20–30 эсэсовцев. Охрана — из 120–150 вахманов, преимущественно из числа бывших советских военнопленных. На вышках дежурили автоматчики. Секторы внутри лагеря также отделялись один от другого оградами с колючей проволокой. Назначение третьего сектора, находившегося на расстоянии 150–250 метров от второго, держалось в тайне от узников, работающих в других секторах, хотя, конечно, они понимали, что там происходит.
В Собиборе уничтожали евреев не только из Польши, но и прибывших из Германии, Австрии, Словакии, а также протектората Богемии и Моравии. В марте 1943 г. начались депортации из Нидерландов (всего более 34 тыс. человек) и Франции. В сентябре в Собибор стали привозить узников гетто, расположенных на оккупированной советской территории (Минск, Лида, Вильнюс).
Число погибших в Собиборе долгое время оценивалось в 250 тыс. человек. Однако в 2001 г. британские историки Питер Витте и Стивен Тайес опубликовали расшифровку перехваченной английской разведкой радиограммы Германа Хёфле — начальника штаба операции «Рейнхард», непосредственно отвечавшего за депортации евреев
[949]. На основании этого документа голландский историк Жюль Схелфис скорректировал данные по Собибору и оценил общее количество убитых там в 170 тыс.
[950] Впрочем, его оппоненты, среди которых бывший директор мемориала в Собиборе Марек Бем, считают эту цифру существенно заниженной
[951].
