Из нахождения останков как минимум 2 358 персон не следует, что там захоронено максимум две тысячи с лишним военнопленных, а не все более 6 200 — проводившиеся эксгумации были неполными (как неполной была эксгумация комиссии Бурденко, откопавшей лишь 1 380 трупов в Катынскому лесу — из этого ведь не следует, что это максимальное число катынских трупов). Тем не менее, А. Ю. Плотников, часто высказывающийся в СМИ по теме Катыни, в одном интервью заявил: «Но первая же эксгумация погибших на территории села Медного показала, что на этой территории захоронено гораздо меньше людей — около двухсот пятидесяти человек. Но этот факт не охладил “правозащитного пыла“»
[1085]. Он перевернул все с ног на голову — целью этой заведомо частичной зондажной эксгумации было установление общей принадлежности трупов и из нее при всем желании не может следовать, что на территории Медного захоронено всего 250 человек. Впрочем, в марте 2020 г. А. Ю. Плотников превзошел сам себя, заявив, что «поляков там нет»
[1086].
Иногда отрицатели пытаются выдать захоронения в Медном за захоронения погибших красноармейцев либо же просто используют предполагаемые захоронения в качестве своего рода «троянского коня» для уничтожения или релятивизации памяти о польских жертвах НКВД в Медном. Эти утверждения строятся в основном на нахождении имен двух красноармейцев, которые могли быть захоронены где-то на дачном участке НКВД. В списке безвозвратных потерь 910-го стрелкового полка 243-й стрелковой дивизии от 01.01.1942 Федор Николаевич Беспалов числится погибшим от ран в полковом/передовом пункте медпомощи 18.11.1941. Как пункт захоронения числятся «дачи г. Медного»
[1087]. В алфавитном списке умерших в эвакогоспитале 1783 Сергей Васильевич Куваев значится как скончавшийся от ран 16 августа 1942 г. Место захоронения: «с. Медное — лес, бывшие дачи НКВД»
[1088]. Это единственное такое указание во всем списке умерших эвакогоспиталя
[1089].
Не совсем понятно, что именно должны доказывать эти два единичных случая. Допустим, двух или более солдат когда-то похоронили на территории дач НКВД (необязательно совпадает с территорией мемориального комплекса). Из этого не следует никаких выводов о польских захоронениях, которые находятся на сравнительно малой части дачного участка
[1090]. О захоронениях красноармейцев на дачном участке НКВД свидетельствовали бывшие чекисты, опрошенные УФСК и прокуратурой Тверской области в 1995 г. Но они же одновременно рассказывали о погребении там же жертв сталинских репрессий, так что одно другому не противоречит
[1091]. Соответственно, вопрос о Куваеве и Беспалове — это вопрос мемориализации, политики, всего, чего угодно, — но не околокатынской историографии.
Стоит отметить, что оба красноармейца официально числятся как похороненные в братской могиле в селе Медном, в двух километрах от мемориального комплекса, на другом берегу реки Тверцы, в учетных карточках захоронения от 31.10.1991
[1092] и современной
[1093]. Можно предположить, что останки из единичных захоронений красноармейцев с дачного участка НКВД были перенесены в братскую могилу в Медном. А может быть, перезахоронение произошло лишь на бумаге, как это иногда случалось. Как бы то ни было, сведения об изначальном захоронении не доказывают, что в настоящее время эти красноармейцы захоронены где-то на территории мемориального комплекса.
Утверждения о подложности катынских документов и использование подложных документов катынскими отрицателями
Катынский негационизм невозможен без утверждения о том, что являются фальшивками все или большинство документов закрытого пакета, а также иные документы, свидетельствующие о расстреле польских военнопленных именно НКВД.
Стоит отметить невероятную легкость и беспечность, с какой отрицатели находят «признаки» фальшивости. В середине 1990-х гг. Ю. И. Мухин «анализировал» катынские документы по дефектной публикации текстов вместо того, чтобы разыскать факсимильные изображения, опубликованные в 1992 г. или продублированные в журнале «Вопросы истории» в 1993 г.
[1094], в результате чего возникли неверные утверждения, что на записке Л. П. Берии нет сталинской резолюции «за» и что в записке А. Н. Шелепина фигурируют две разные цифры расстрелянных. В качестве еще одного примера можно привести В. Н. Шведа, который, пытаясь опровергнуть документы КГБ 1969 г., доказывающие, что захоронения поляков в Пятихатках — дело рук НКВД, заявил об одном из них, от 19.06.1969, что «в его левом верхнем углу находится резолюция Никитченко о том, что “товарищу Шелесту П. Е. доложено”»
[1095]. Далее Швед удивляется: «Но датирована резолюция 2008 годом?! Это уже из области паранормального. К этому времени и Шелеста, и Никитченко уже не было в живых, как давно не было КГБ и Украинской ССР. Как понимать подобную несуразность?» За Шведом это ложное утверждение повторил и Г. Ферр
[1096]. Естественно, никакого 2008 года в резолюции и в помине нет, а есть датировка резолюции «20[.]06[.]69»
[1097]. И такого рода «факты» часто встречаются в сочинениях отрицателей.
