В изданиях системы гражданского образования содержатся оценки методов борьбы оккупантов с партизанским движением. Читателям сообщается, что в подавляющем большинстве оккупированных Германией стран движение Сопротивления не являлось серьезным противником немцев. Его участники были озабочены только тем, чтобы после разгрома Германии оказаться в стане победителей. Исключениями являлись лишь партизанское движение в Советском Союзе, Югославии и с 1943 г. — в Италии. Только в этих трех странах партизаны стали серьезными военными противниками оккупантов
[1308].
Бесчеловечность нацистской оккупационной политики, как пишут зарубежные историки, способствовала росту сопротивления советского населения. В свою очередь, действия партизан имели следствием ужесточение террора гитлеровцев. Вермахт был не обучен антипартизанской борьбе за линией фронта, которая сковывала все больше войск. «Партизанская проблема стимулировала ужесточение войны, — считает Р. Шмидт. — Во-первых, это касалось борьбы самих партизан. Они были вездесущи и невидимы, чаще всего они не брали пленных, мучили и жестоко калечили их. Они придерживались тактики, которая провоцировала немецкие силы безопасности на мероприятия возмездия. Во-вторых, это касалось руководства вермахта, так и не сумевшего найти адекватного ответа на партизанскую войну. Чистки, брутальное применение насилия и такие акты возмездия, как сжигание деревень и массовые расстрелы, не служили “жестокому искоренению”, как того желал Гитлер, а были борьбой с непобедимой гидрой. “Очищенные” районы после ухода немецких войск снова выпадали из-под контроля, и чем жестче были действия, тем больше становилось подпольщиков»
[1309]. Немецких сил не хватало: на 1 тыс. квадратных километров территории приходилось 36 солдат. Уже в октябре 1941 г. борьбой с партизанами были заняты не менее 6 дивизий группы армий «Центр», а позднее они взяли под контроль почти половину немецкого тыла. О размахе партизанского движения свидетельствует тот факт, что в 1944 г. за одну ночь было зарегистрировано 9 600 подрывов рельсов
[1310].
Не приносила успеха и тактика борьбы с партизанским движением, применявшаяся немецкими карательными органами. Подчиненные Г. Гиммлера не проводили никаких различий между мирными гражданами и партизанами. Об этом свидетельствует соотношение потерь между мнимыми партизанами и немцами. С июля 1941-го по май 1942 г. группа армий «Центр» докладывала о 80 тыс. убитых партизан и 3284 человеках собственных потерь. Это же проявлялось и в действиях СС: количество уничтоженных «бандитов» не соответствовало собственным потерям и конфискованному оружию. Хотя в 1943–1944 гг. насчитывалось 147 тыс. убитых и 90 тыс. пленных партизан, эксперты экономического штаба «Восток» весной 1943 г. отметили, что «производство продукции в оккупированных районах сильно страдает от партизанской борьбы и во многом вообще невозможно». Во многом именно борьба партизан не позволила оккупантам эффективно эксплуатировать экономический потенциал захваченной территории
[1311].
Изучение изданий системы гражданского образования позволяет сделать вывод о том, что в современной ФРГ история войны нацистской Германии против Советского Союза занимает прочное, хотя и не ведущее место в массиве информации о нацизме и Второй мировой войне, рассчитанном на широкую публику. При небольшом количестве специальных книг о войне 1941–1945 гг. материалы о ней включаются в публикации по истории Германии, Третьего рейха и Второй мировой войны. В этих публикациях делается акцент не на военном противостоянии Германии и Советского Союза, а на оккупационной политике гитлеровцев и нацистских преступлениях. Историки кратко знакомят читателей с причинами провала операции «Барбаросса» и крупнейшими сражениями на советско-германском фронте. Подробному разбору подвергается характер войны нацистской Германии против Советского Союза как войны расовой и мировоззренческой, войны на уничтожение. В условиях отсутствия в современной Германии общенационального памятного места, посвященного жертвам нацистской политики «жизненного пространства», издания системы гражданского образования играют важную роль в сохранении исторической памяти о преступлениях гитлеровцев против советских людей.
Преступления в отношении советских военнопленных в культуре памяти современной Германии
Елена Валерьевна Данилова заместитель директора средней школы «Провинциальный колледж», г. Ярославль
Аннотация. На основе данных мемориалов, расположенных на местах бывших шталагов на территории ФРГ, автор анализирует то, каким образом представляется и увековечивается память о преступлениях в отношении советских военнопленных. Выявлены содержательные особенности экспозиций и мемориализации территорий бывших лагерей, динамика изменения отношения к преступлениям против советских военнопленных, погибших на территории нацистской Германии.
Ключевые слова: военнопленные, шталаг, нацистские преступления, мемориал, память.
В годы Второй мировой войны военнопленные вражеских армий находились в компетенции германского вермахта. Для содержания военнопленных были организованы специальные лагеря — шталаги (основные лагеря), офлаги (офицерские лагеря) и дулаги (транзитные лагеря), — которые располагались как на оккупированных нацистами территориях, так и в самой Германии. Лагеря для военнопленных подчинялись отделу военнопленных Общего управления Верховного главнокомандования вермахта (ОКВ). Они отличались от концентрационных и рабочих лагерей составом узников; смертность заключенных в них была чудовищно высокой. Сегодня само их наличие служит для западноевропейской общественности одним из убедительных доказательств участия вермахта в нацистских преступлениях. Количество лагерей для военнопленных на территории Третьего рейха доходит до 200, включая лагеря различного типа. Самую большую группу военнопленных по государственной принадлежности представляли советские военнопленные. По оценкам зарубежных историков Александра Даллина, Альфреда Штрайма, Кристиана Штрайта, Иоахима Хофмана, их общее число составляло от 5,2 до 5,7 млн человек; число жертв исчисляется от 2 млн до 3 млн человек
[1312].
По словам российского историка-германиста М. Е. Ерина, судьба советских пленных «по своей трагичности в истории не знала себе равной»
[1313]. Однако даже сегодня преступления против советских военнопленных практически не присутствуют в историческом сознании Германии, и это несмотря на то, что они были самой крупной группой жертв в Европе после евреев
[1314]. Историческая память немцев в течение десятилетий формировалась под влиянием мемориальной политики обоих германских государств и меняющихся тенденций в немецком обществе. Теперь о прошлом свидетельствуют безымянные мемориальные кладбища, памятники и несколько мемориальных комплексов с выставочными экспозициями. Именно последние на месте бывших шталагов сегодня занимаются вопросами изучения мест, исследуя данные о погибших, причины их смертей, выявляют их имена, прослеживают историю и постисторию бывших лагерей, выполняя важнейшую задачу современности.
