Когда жертва была приготовлена, десять полицейских заходили, становились позади на расстоянии 2–3 метров, подавалась команда: «приготовиться!», затем — «огонь!» Раздавались выстрелы и невинные жертвы с раздробленными головами падали, как скоты, в темную ужасную могилу. Пока этих расстреливали, уже на очереди стояла другая приготовленная группа евреев с новой командой убивец-полицейских, а первая, стрелявшая группа полицейских готовила винтовки к следующей группе, так они и чередовались.
Вопрос: Расскажите, когда вели отсчитанных 10 человек на расстрел, как они прощались, как себя держали?
Ответ: Все без исключения плакали, при прощании обнимались, целовались, а их Савицкий подталкивал под бока и гнал к яме. Дети дрожали, плакали и жались в одних рубашонках к матерям, которые их уговаривали. К яме подходили почти все бодро и гордо, подойдя к могиле, становились на колени и ждали конца своей жизни.
Вопрос: Скажите, были ли попытки расстреливаемых к побегу?
Ответ: Да, был один побег. Когда вели к яме, один мальчик лет 14 бросился в сторону и стал бежать… за ним побежало четыре полицейских, мальчик бежал впереди в 200 метрах от полицейских. Полицейские по нему стреляли, но не попали. Мальчик бежал зигзагами и ушел. Полицейские вернулись одни.
Вопрос: Как долго продолжался расстрел?
Ответ: Расстрел начали в 5 часов утра и закончили в 9 часов утра.
Вопрос: Скажите, когда были все перестреляны, полиция проверяла трупы?
Ответ: Да, когда всех перестреляли, то проверили, и кто казался им еще живой, они в того стреляли. Помню, была жива одна женщина лет 50–60, ее пристрелил из винтовки полицейский Савицкий.
Вопрос: Кто закапывал эту всеобщую могилу?
Ответ: Могилу закапывали мы, то есть те, кто ее копал. Присутствовал полицейский Савицкий. Остальные полицейские находились около детской одежды, которая была с детей снята перед расстрелом. Они погружали ее на подводы и отправляли в г[ород] Двинск.
Вопрос: Скажите, когда Вы пришли закапывать эту яму с расстрелянными, какой она имела вид?
Ответ: Когда я подошел к яме, я не мог смотреть. Здесь лежали в разных видах залитые кровью женщины, старики и дети. Половина всей могилы была наполнена невинными людьми. Мы начали закапывать невинные жертвы, и через два часа могила была зарыта. Когда наша работа была закончена, нас Савицкий выстроил, сделал перекличку и сказал расходиться по домам, но предупредил: «Держите язык за зубами, а то будете строго наказаны».
Вопрос: Полиция обещала вам что-либо за вашу работу или нет?
Ответ: Да, обещали. Савицкий сказал: кто хочет получить деньги за работу, то пусть приходит в 4-й участок, мы заплатим.
АЯВ. М-331022. Л. 29–34.
4. Из протокола допроса 7 сентября 1944 г. Ивана Микульчика (1914 г. р., поляк, образование 4 класса)
<…>
Меня вызывали для закопки трупов только один раз. А могилы копать я ходил 2 раза. Вторая могила была очень большая: 120 длиной, шириной, 5 и 2,5 глубиной. <…> Матери плакали, целовали руки, просили о пощаде, а их жестоко избивали. <…> Из разговоров мне известно, что евреи расстреливались в Песках за богадельней, это вправо от станции Двинск-2, в железнодорожном саду. Расстреливали Кокин, Савицкий Николай, Аболиньш.
АЯВ. М331022. Л. 37–38.
5. Протокол допроса от 8 сентября 1944 г. свидетеля Алексеева Кирика Степановича (1912 г. р., русского, рабочего, женатого, 3 детей)
<…>
В конце июля — начале августа в 2 часа дня ко мне пришел полицейский, приказал взять лопату и явиться в 4-й участок для работы на несколько часов. Когда я пришел, там уже было несколько человек из Старого фор-штадта. Собрав группу в 15–20 человек и построив в колонну по двое, нас под командой полицейского Савицкого повели к крепости по шоссе, где нас ожидала большая группа людей из Нового строения и города с лопатами в руках. Нас присоединили к ним. Всего около 100 человек, нас повели к Погулянке. Не дойдя 1 км до Погулянки, мы свернули с шоссе вправо и, пройдя метров 800 к лесу, на песчаной поляне остановились. Полицейский Савицкий отмерил шагами размер ямы, воткнул несколько колышков и приказал нам копать. Яма была примерно 150 м[етров] длиной, 3 шириной и от 2,5–3 глубиной. Нас подгоняли быстрее копать. Копать яму мы начали примерно в 5 или 6 часов вечера. Копали всю ночь, а кончили утром, когда уже рассвело, примерно в 3 часа утра.
После окончания работы нас всех отвели в сторону к лесу, где нас спросили, кто где работает, и кому нужно было идти на работу, отпустили домой. Я, так как еще нигде не работал, и другие остались на месте.
Вскоре после этого привели около 1500 евреев, под конвоем полицейских около 200 человек. Всех евреев, среди которых были женщины, старики и совсем маленькие дети, окружили полицейские. Один полицейский отсчитывал по 10 человек, которых отводили в сторону, заставляли раздеться до нижнего белья, при этом их избивали прикладами и палками по голове, плетками по лицу, и уже избитых и окровавленных заставляли бежать к яме, где их ставили лицом к яме на колени, и сзади в 3 метрах стояли 10 полицейских и стреляли им в затылок. Маленьких детей заставляли родителей держать на руках. Когда раздевали и избивали, стоял сплошной крик и плач. Женщины и дети спрашивали, за что их бьют и чем они виноваты. Полицейские все были пьяные и только били их чем попало по голове, и смеялись. Когда всех перестреляли, нас заставили закапывать яму. Когда мы закапывали, мы услышали крик ребенка; когда подошли поближе, мы увидели мальчика. Он не был даже ранен — наверное, упал в яму. В это время подошел Савицкий и из винтовки пристрелил мальчика. Когда яма была зарыта, к нам подошел начальник полиции и сказал, чтобы мы не рассказывали, как евреев расстреливали. Если кто будет рассказывать, то будет расстрелян, как и евреи. Полицейские говорили, что всех русских надо расстрелять. После этого нас отпустили домой, приказав на другой день утром прийти с лопатами на то же самое место. Когда мы пришли на другой день, было уже расстреляно около 500 евреев, которых мы закопали. Всего в этой яме зарыто около 2000 евреев. От других я слыхал, что в этом месте у Погулянки расстреляно свыше 3000 евреев.
Савицкий Николай, около 35 лет, в начале 1942 г[ода] ушел добровольно в немецкую армию
[1496]. Филиппов Павел, около 25 лет, русский, проживал Ликсненская улица 58, в 1943 г[оду] с женой уехал в Ригу
[1497].
Муциниек, имя не знаю, около 25 лет, латыш, работал на ж[елезной] д[ороге] в Резекне
[1498].
