В первых числах октября 1942 г[ода] майор Альбрехт, вернувшись из разведывательного отдела (1-Ц) ставки, в казино (офицерская столовая) рассказал обедавшим там офицерам о прибытии в ближайшее время в расположение ставки специального подразделения «Райхсзихерхайтсхауптамта»
[1724] (главное ведомство имперской безопасности) для выполнения особых поручений.
Тут же Альбрехт сообщил, что во главе этого спецподразделения — зондеркоманды стоит академик Оберлендер и оно непосредственно подчинено Гитлеру.
При этом Альбрехт, сообщая нам об этой новости, с иронией сказал, что к нам прибывают не обыкновенные солдаты, а «академики». Меня заинтересовало, почему личный состав этой зондеркоманды называют «академиками» и почему сама команда возглавляется академиком. Борхерт, как ранее служивший в «Райхсзихерхайтсхауптамте», рассказал, что весь личный состав этого спецподразделения набран из отъявленных головорезов, имеющих большой опыт в зверском истреблении людей.
Борхерт приводил примеры применения зондеркомандой Оберлендера изощренных способов истязания и уничтожения. Он, как я помню, говорил, что для умерщвления детей эта зондеркоманда не тратит пули, а убивает их, как правило, в присутствии родителей прикладами, штыками, путем размозжения головы ребенка ударом об стену, путем разрывания тела ребенка на две части и другими подобными зверскими способами.
Из этого я понял, что слово «академики» употребляется в данном случае в смысле высокой «квалификации» личного состава этой команды в применении утонченных методов уничтожения населения.
Молва об этой зондеркоманде далеко опережала время ее прибытия.
Позднее, в середине октября 1942 года, когда я находился в г[ороде] Кисловодске, я лично встретился с Оберлендером и его офицерами, а также видел рядовых солдат его команды, которая состояла из народностей Кавказа — осетин, черкесов, кабардинцев, балкарцев, чеченцев, ингушей, грузин, азербайджанцев, армян; в этой команде были и немцы.
Отдельные подразделения зондеркоманды находились, кроме г[орода] Кисловодска, также в Пятигорске, Нальчике, Прохладном, Моздоке, Буденновске и других некоторых местах.
Штаб зондеркоманды Оберлендера находился в г[ороде] Кисловодске до 3 января 1943 г[ода], т. е. до начала отступления немецких войск с Кавказа. За этот период мне еще несколько раз приходилось видеть Оберлендера. Последний раз я его видел во второй половине декабря 1942 г[ода] в г[ороде] Нальчике в квартире Локкарта; разведывательная школа, начальником которой являлся Локкарт, была еще до этого переведена из «Машука» в г[ород] Нальчик.
Мне хорошо известны следующие факты зверской расправы над советскими гражданами Оберлендером и его командой в период нахождения их на Северном Кавказе.
Во второй половине октября 1942 г[ода], во время завтрака в казино в санатории «Машук» я обратил внимание, что зондерфюрер Локкарт сидел с угрюмым лицом, пил французский коньяк, почти не дотрагиваясь до пищи. Я и другие офицеры начали интересоваться таким необычным поведением Локкарта, стали расспрашивать его, что с ним случилось, почему он не кушает и чрезмерно много пьет. Локкарт сначала ничего нам не отвечал, а затем подробно рассказал все, что произошло минувшей ночью, после отъезда из г[орода] Кисловодска Альбрехта и Борхерта.
Надо сказать, что вечером накануне Альбрехт, Локкарт, Борхерт и Доль выехали в г[ород] Кисловодск, в особняк Шаляпина, в котором тогда размещался штаб Оберлендера. Я лично туда не поехал, так как был занят по службе. Мы знали, что у Оберлендера имеются особые лакомства, доставленные из Германии и оккупированных стран, — лучшие сорта пива, вин, ликера и коньяка, которые офицерский состав войсковых частей давно уже не видел. Там же, у Оберлендера была устроена попойка, перешедшая в ночную оргию с участием женщин.
В ней принимали участие кроме вышеуказанных офицеров абвергруппы и зондеркоманды также и офицеры морского подразделения корветенка-питейтена Грасмана или Граснюка (фамилии точно не помню). Во время этой попойки возник спор о душевном превосходстве, о силе духа и стойкости перед лицом неизбежной смерти у западных цивилизованных народов (оберменьшен) и представителей низших восточных рас (унтерменьшен).
Мнения у присутствующих разошлись. Локкарт и некоторые другие офицеры утверждали, что западные люди, особенно немцы, показывают героизм и стойкость на фронте, поэтому, несомненно, они должны иметь и душевное превосходство. В подтверждение своего мнения Локкарт приводил довод, что он во время гражданской войны ни разу не видел, чтобы коммунисты, комиссары, плененные белогвардейцами, при расстреле не просили о пощаде, не стонали и не обращались к богу. А Оберлендер в противовес этому утверждал другое. Он говорил, что «советчики», подразумевая под этим советских людей, стали другими и бесстрашно встречают смерть, несмотря ни на какие мучения.
Говоря так о русских, Оберлендер вкладывал в это биологический смысл. Он утверждал, что чем человек ближе к природе, чем проще, чем более он примитивен, тем легче переносит мучения и встречает смерть. Из этого Оберлендер делал вывод, что именно к таким людям, то есть к русским, не должно быть пощады. Если мы их пожалеем, говорил Оберлендер, они свернут нам голову, а история всегда оправдывает победителей, чтобы они ни совершили.
Для того чтобы разрешить этот затянувшийся спор, Оберлендер предложил «проветриться» — выехать в Пятигорскую тюрьму, где содержались арестованные советские граждане. Под утро, часа в 3 ночи, Оберлендер, Локкарт и другие участники оргии на трех автомашинах отправились в Пятигорск.
В связи с тем что Альбрехт был сильно пьян, он и его адъютант Борхерт не участвовали в этой поездке. Таким образом, все, что рассказал Локкарт о происшедшем в Пятигорской тюрьме, для Альбрехта, Борхерта, меня и других присутствующих в казино явилось ошеломляющей новостью.
Прибыв в Пятигорскую тюрьму, как рассказал нам Локкарт, Оберлендер и все приехавшие с ним, выпив мокко (турецкое кофе), зашли в одну из камер. В камере содержались мужчины и женщины, их было около 15 человек. Оберлендер в присутствии приехавших с ним лиц начал допрос одной девушки-разведчицы, по профессии учительницы, задержанной полевой жандармерией в районе Моздока. Издевательства над этой девушкой Оберлендер начал с того, что стал заставлять ее раздеться догола. Когда она отказалась это сделать, с нее была сорвана вся одежда. Оберлендер заставлял эту девушку говорить, кем она была послана как разведчица, кто ее сообщники, с какой целью она была послана, с каким заданием. Девушка и на этот раз отказалась выполнить требование Оберлендера. Тогда Оберлендер стал избивать ее плеткой, которую он носил всегда при себе.
Свои требования на этом «допросе» Оберлендер сопровождал непристойными действиями и манипуляциями в отношении допрашиваемой, унижающими и оскорбляющими достоинство женщины.
Затем Оберлендер заставлял девушку выпить принесенный им коньяк за здоровье Гитлера и победу германской армии, заставлял ее произносить фашистское приветствие «Хайль Гитлер». Не добившись опять-таки ничего от девушки, Оберлендер, придя в еще большую ярость, выхватил пистолет и произвел в нее выстрел. При этом Оберлендер, желая испытать стойкость девушки, сознательно произвел выстрел не в голову, ни в сердце, а в правую часть ее груди, с тем чтобы она оставалась еще живой. Девушка вместо плача, просьб о пощаде произносила с ненавистью в адрес истязателя одни лишь проклятия. Оберлендер после этого произвел еще 2–3 выстрела в девушку, но опять-таки не с целью быстрого умерщвления.
