То, что эти черные списки были заранее составлены украинскими националистами и согласованы с находившимися в окружении Ганса Франка
[1799] такими «специалистами» по славянскому востоку, как Теодор Оберлендер, Ганс Кох
[1800], Альфред Бизанц
[1801], Ганс Иоахим Байер, подтверждают следующие обстоятельства:
Когда каратели начали захватывать профессоров Львова в ночь с 3 на 4 июля 1941 г[ода], они пытались арестовать и тех из них, кто был мертвым, в частности, директора библиотеки Академии наук доктора Людвига Вернадского, доктора-окулиста Адама Вернадского, профессора дерматологии Романа Лещинского. Эти люди умерли естественной смертью в период с осени 1939 г[ода] по день вторжения 22 июня 1941 г[ода]. Националистическая агентура, составлявшая черные списки вдали от Львова, под опекой гитлеровского командования, об этом не знала.
Любопытно, что после того, когда это преступление было совершено, в националистических газетах и, в частности, в газете «Украинские висти» от 16 июля 1941 г[ода] было напечатано интервью с сотрудником комендатуры г[орода] Львова доцентом доктором Гансом Иоахимом Вайером о положении во Львове. Ганс Вайер — это ближайший коллега Теодора Оберлендера. Для того чтобы задним числом как-то мотивировать уничтожение польской интеллигенции во Львове, хотя и не признаваясь в этом публично, Вайер заявил, что «часть польской интеллигенции под руководством бывшего премьер-министра Вартеля доброжелательно настроена к советской власти». Это означало, что, играя на старых украинско-польских противоречиях, гитлеровцы пытались использовать украинских националистов для ликвидации неугодной им части польской интеллигенции.
Характерно и то обстоятельство, что украинские националисты, сформированные в батальон «Нахтигаль», заняли именно бурсу Абрагамовичей во Львове, знакомую им еще издавна, а не какое-либо здание в городе.
Дело в том, что бурса Абрагамовичей находится как раз напротив тогдашних домов студентов, в которых помещались, начиная свое обучение во Львовском политехническом институте, многие вожаки украинских националистов, в частности, Роман Шухевич, один из помощников политического руководителя Теодора Оберлендера по батальону «Нахтигаль», который и расположил часть «нахтигальцев» в домах студентов.
Помимо уничтожения неугодной оккупантам польской интеллигенции, о чем можно прочитать во всех гитлеровских документах, преследовалась вторая цель — вызвать враждебную реакцию поляков к украинцам, разожженную националистами, поддерживать все время накал национальной взаимной ненависти. На этом строилась политика оккупантов.
Когда все обстоятельства злодейского убийства профессуры стали ясны, мной был составлен сборник «Судьба ученых одного города». В его составлении приняло участие большинство оставшихся в живых львовских научных работников, которые отлично знали убитых и многие обстоятельства этого злодеяния, совершенного в первые дни войны. Этот сборник вместе с предисловием, обращенным к ученым всего мира, подписанным многими украинскими и польскими учеными Львова, призывал мировое научное и общественное мнение покарать преступников. Сборник «Судьба ученых одного города» был переведен в Антифашистском комитете советских ученых в Москве на многие иностранные языки и еще в 1945 г[оду] разослан во многие научные общества мира.
Фотокопию этого обращения я прилагаю.
Многочисленные свидетели, с которыми мне довелось беседовать, рассказывают, что как только батальон «Нахтигаль» ворвался по утру 30 июня 1941 г[ода] на улицы Львова, началась целая серия карательных акций, в первую очередь они были направлены против еврейского населения. Мне рассказывали, как евреям прибивали гвоздями ко лбам и груди жестяные звезды Давида и приказывали в таком виде ходить по городу. Украинские националисты предприняли акцию «телефонной книжки». Из телефонной книжки, выпущенной в советском Львове, выбирались наугад еврейские фамилии, националисты ездили по адресам, указанным в книжке, и расправлялись с адресатами.
Захватывая Львов и используя для этого националистические формирования, набранные из отпетых изменников украинского народа, гитлеровцы хотели создать видимость народного восстания, видимость энтузиазма населения и таким путем замаскировать свои захватнические цели. Кроме того, на каком-то этапе они поверили заверениям украинских националистов в том, что стоит только им нарушить советскую границу, как миллионные массы украинского народа выйдут с распростертыми объятиями им навстречу. Они уверовали в то, что в советском тылу ОУН создана широко разветвленная «пятая колонна».
Действительность жестоко опровергла эти упования. Никакой речи о народных восстаниях не было. Уже начинали действовать партизанские отряды, и поэтому эксперимент с батальоном «Нахтигаль» не удался. Наоборот, когда «нахтигальцы» попытались создать свое «правительство» Украины, их перебросили на другую территорию, в частности, в Белоруссию для подавления партизанского движения.
Теперь совершенно ясно, что первые дни оккупации Львова были днями самого жестокого кровавого террора. В эти дни погибло не только много советских патриотов, приверженцев советского строя, но и много людей, на первый взгляд, может быть, аполитичных, таких, например, как группа злодейски умерщвленных польских профессоров.
Теперь нет никакого сомнения и в том, что эти страшные злодеяния были запланированы и подготовлены гитлеровцами вместе с украинскими националистами еще до нападения на Советский Союз и приведены в исполнение фашистскими захватчиками с помощью созданного ими украинского националистического батальона «Нахтигаль», во главе которого находились закоренелый фашист Теодор Оберлендер и отпетый бандит Роман Шухевич.
Показания мною прочитаны, записаны с моих слов правильно: Владимир Беляев.
Старший следователь Маркво.
ГАРФ. Ф. Р-7021. Оп. 116. Д. 392. Л. 74–81. Машинопись. Копия.
2.12. Копия протокола допроса свидетеля Гроэра Франца Викентьевича, [г. Львов], 18 сентября 1944 г.
[1802]Гроэр Ф. В., 1887 года рождения, уроженец г. Бельска, поляк, беспартийный, с высшим образованием, не судимый. Адрес: Львов, Романовича, 8 кв[артира] 3/4.
