Александр Петрович Яшин, 1937 года рождения, в 1941–1943 гг. проживал в деревне Стипенка под Новгородом. Хотя он был маленьким ребенком, ему запомнилось следующее: «Испанцы появились у нас, когда начались первые холода. Они сразу же стали отбирать теплую одежду у местного населения. Причем отбирали не только мужскую одежду, но и женскую. Очень любили большие пуховые платки. Замотаются ими и идут, как большие куклы. Под этими тряпками у них было даже не видно военной формы.
Солдаты были весьма вороватые. Но боялись немцев и особенно военную комендатуру. Как-то моя бабушка испекла хлеб, такой круглый, как лепешка — форм-то не было. На всякий случай спрятала его за зеркало. Тут пришли испанцы и стали шарить по избе. Хлеб нашли и потащили его с собой. Тут бабушка стала кричать и угрожать, что будет жаловаться в комендатуру. Испанцы испугались, мол, матка, не кричи, не ругайся. После этого каравай они оставили, а сами ушли»
[579].
Одна и та же информация в некоторых показаниях повторяется. Это говорит о том, что описываемые события были известны достаточно широкому кругу лиц. Из протокола опроса свидетеля Жучковой Варвары Александровны, 1913 года рождения, деревня Лукинщина, следует: «В августе 1941 г. я была очевидцем следующих злодеяний, учиненных немцами и испанцами. С августа 1941 г. до января 1944 г. в нашей деревне стояли немцы и испанцы пехотной части. С первых дней они стали отбирать теплую одежду, валенки, шубы, шапки, скот, птицу.
У меня испанец отобрал валенки. При этом население облагалось налогами на мясо, зерно, овощи и картофель. Они разоряли колхозные постройки, скотные дворы, хлебные амбары на дрова.
Избивали и арестовывали без причин мирное население. Так, в январе 1942 г. испанец арестовал Изотова Григория Изотовича, 1881 года рождения, и по дороге из винтовки убил его за то, что он не отдал испанцу свою корову»
[580].
Никитина Александра Павловна, 1897 года рождения, из деревни Курицко дополнила эти показания: «В середине августа 1941 г. немцы, а затем испанцы стали грабить население, переловили и перебили всех кур. Они сразу отобрали целое стадо коров. Зимой 1942 г. испанцы сдирали прямо с ног валенки, теплые вещи. У меня в доме двое испанцев, угрожая оружием, отобрали валенки»
[581].
Протокол опроса 17 марта 1945 г. свидетеля Храмова Николая Васильевича, 1895 года рождения, Моисеевский сельский совет: «В ноябре 1941 г. меня испанский солдат в моем доме избил кулаком по лицу, когда от меня другие солдаты отбирали сено, а я их просил не отбирать <…> Зимой 1942 г. от моей жены и сына испанцы силой содрали с ног валенки»
[582].
Из акта № 171 по Новгородскому району от 3 апреля 1945 г.: «В ноябре 1941 г. испанский солдат избил кулаком Жохова Федора Ивановича за то, что испанец отобрал у его дочери гитару, а он просил ее отдать обратно»
[583].
Заявление в ЧГК Василия Ивановича Антонова, 26 лет, жителя города Новгорода: «<…> у меня в конце 1941 г., зимой, отобрали корову, кур и четырех овец. Все это забрали в несколько приемов <…> Испанцы больше хулиганили в доме. Из вещей у меня испанцы отобрали шапку, сапоги, варежки. Испанцы ходили с ножами, а немцы — с огнестрельным оружием»
[584].
Севернее Новгорода, на Волхове, и южнее — в Поозерье, на берегах озера Ильмень, преступления солдат Голубой дивизии весьма однотипны: «Зимой 1941 г. испанцы избили 84-летнего старика Гаврилова Василия в деревне Яровицы в его доме, когда тот пытался сопротивляться, когда от него отбирали валенки. Осенью 1941 г. сильно избили прикладами винтовок Архипову Анастасию в той же деревне, когда она пыталась оказать сопротивление при отборе ее коровы. Корову отобрали, а Архипову заперли в доме»
[585].
Протокол опроса Гараховой Анны Ивановны, 1919 года рождения, Заболотского сельсовета: «С наступлением холодов зимой 1941 г. испанцы стали отнимать у населения теплые вещи, валенки, шапки. От меня из дома отобрали валенки и валенки моего дедушки Гарахова Василия 84 лет, на которого кричали и наставляли винтовку за то, что он не хотел отдавать валенки. Его избили по лицу до крови кулаками. При этом напугали моих двух малолетних детей и бабушку.
Отобрали валенки у Архиповой Анастасии 70 лет, от Гороховой Анисьи и других жителей деревни. Когда в 1941 г. забирали корову у Волковой Анны, а она оказала сопротивление, то ее испанские солдаты сильно избили прикладами, а затем заперли в избе и тогда угнали корову»
[586].
Из протокола опроса Андрианова Ивана Ивановича, 1888 года рождения, деревня Заболотье: «С наступлением холодов зимой 1941 г. испанцы от меня отобрали валенки, теплую рубашку, перчатки. Весной 1942 г. у моей сестры Парасковьи Григорьевны испанский солдат сорвал валенки с ног, так что обратно в город ей не в чем было идти. Отбирали валенки и теплую одежду у всех»
[587].
Названия деревень в показаниях свидетелей разные, но ситуации очень похожи одна на другую.
После войны в Советском Союзе, чтобы не нарушать идиллическую картину братской дружбы народов нашей страны, об участии в карательных акциях в России жителей Прибалтики практически ничего не говорилось. О преступлениях вермахта и СС писалось, естественно, гораздо больше. Но сами нацисты во всех грехах были готовы винить как своих противников, так иногда и союзников.
Прежде чем начать анализ немецких претензий к Голубой дивизии, которые отразились в различных приказах и информационных письмах, следует задать вопросы: «А судьи кто?», «А чем занимались немецкие солдаты зимой 1941–1942 гг. на Новгородчине?». И здесь следует обратиться к показаниям свидетелей, а также к актам Чрезвычайной государственной комиссии по установлению и расследованию злодеяний немецко-фашистских захватчиков и их сообщников и причиненного ими ущерба гражданам, колхозам, общественным организациям, государственным предприятиям и учреждениям СССР.
Очень хорошо известны гитлеровские лагеря уничтожения на территории Польши и Германии: Аушвиц, Треблинка, Собибор. Лагеря на оккупированной территории СССР, где умирали тысячи советских военнопленных, известны гораздо меньше. Один из них находился в Чудово, в 100 километрах от Ленинграда. Так, в акте по учету ущерба и расследованию злодеяний немецко-фашистских захватчиков Чудовского района
[588] говорится следующее: «В Чудовском сельсовете на территории совхоза “Коммунар” в помещении свинарников в продолжение нескольких месяцев 1941—42 гг. находился лагерь для советских военнопленных. Такой же лагерь для военнопленных находился при станции Чудово-2»
[589].
