Только после отхода немцев в марте 1943 г. на многострадальную ржевскую землю пришел мир, цена которого оказалась невероятно высока. Общие потери Красной Армии за период всех наступательных операций составили более миллиона человек (1 109 149 чел. — по статистическим данным военных потерь, в том числе безвозвратные потери — 362 664 чел., санитарные потери — 746 485 чел.)
[835]
Неудачные наступательные операции Красной Армии почти не освещались в печати. Сообщалось, что около Ржева идут бои местного значения. Уроженцы Ржевского района, находившиеся за его пределами, ничего не знали о своих родных. Среди них был и Ф. Н. Ошеров. Только летом 1943 г. он получил от односельчанки Анастасии Соколовой письмо следующего содержания
[836]:
«Привет из города Ржева! Здравствуй Федя! Желаю массу наилучших пожеланий Вашей жизни, но главное быстрее разбить врага и возвратиться с победою на свою родину и встретить того, кого желательно.
Во-первых, спешу сообщить, что я 26 июля в 12 часов дня получила неожиданно от Вас письмо, и мне стало очень интересно, от кого Вы узнали мой адрес, но об этом меньше всего. Большое спасибо за Ваши услуги, а я так же окажу услуги, что знаю, то и напишу.
Федя, немного о Ваших родителях: 29 января 1942 года нас выгнали из своей деревни, после чего они проживали в деревне Дуракова, но, когда стал фронт надвигаться, нас выгнали снова и после чего попали к немцам в лапы, так называемый лагерь. Жили мы там все время вместе: отец, Катя и я. А мать Ваша жила в деревне Грешниково.
Отец заболел воспалением легких, проболел восемь дней и покончил свою жизнь. Мы с Катей похоронили его, но матери не дозволили немцы подойти близко. Конечно, было расставаться с ним очень трудно, но в назначенное время мы должны были покинуть его тело и возвратиться обратно. Пролито было слез немало, так как мы с ней были крепко сплочены, и знакомых около нас не было никого.
После этого она заболела тифом, и я к ней ходила, она лежала очень плотно и проболела 29 дней, выздоровела. Но после этого я с ней ходила на работу, и у нее была сильная жара и её жадило пить. Она тогда съела грамм 200 снега, получился возвратный тиф и 10 февраля 1943 г. покончила свою жизнь.
И так я осталась одна, мне трудно было расстаться с ее телом, похоронила ее и решила бежать из этого кошмара, т. к. одинокая жизнь стала постылой и не страшна была смерть, и я решила бежать в деревню Грешниково, где были наши родные.
Прибегаю в деревню, ищу мать и сестер, но не найду их. Тогда решила искать Вашу мать, но не нахожу, тогда стала спрашивать и мне отвечают, что вчерашний день она умерла от голода. И вот погибла вся семья, почти все вместе. Отец и Катя были опущены в землю, но мать оставалась без присмотру для хищных птиц.
И так расстроенная пошла искать свою мать, найдя в следующей деревне одних сестренок малых, но уже мать была умерши. Не помню, как меня обратно забрали в этот кошмар, т. е. лагерь. Получив шесть плеток от переводчика, не в своем разуме, меня оттолкнули от них.
Прожила я там несколько дней и сошлась с малыми сестренками. Здесь была моя отрада, эти малые сестренки, где вызывали они слезы. Но много описывать не приходится, так как становится в голове не знаю что. Но факт тот, что в данный момент живу я с этими сестренками.
Отца не вижу уже два года. Он то же самое ничего не знает, что произошло с нами, если жив. Никаких известий я не получаю от него, что с ним даже не придумаю. А теперь немного об крестном, т. е. Андрее Андреевиче. Петя 6 сентября 1941 года пришел без правой руки и во время оккупации проживал в г. Ржеве. 7 января 1943 года заболел тифом и умер, а остальных немец угнал, куда неизвестно. Дома ихнего как такого не существует. Больше я не могу ничего про них описать. Что с ними, живы или нет? О дяде Саше я ничего не слышала и не знаю.
Но относительно нашей деревни и мирного населения осталось <бледная> копия, описывать все не стоит, все подробности, все равно не описать, только в кратцах. Ржев то же самое, если взять нашу сторону, т. е. Ржев <когда идешь> один, то просто жутко, даже каменные дома оказались все разрушены. Это ужасно
[837].
Ой! Еще немного. Я позабыла описать насчет брата Ваниной семьи. В один прекрасный день захожу на почту г. Ржева. Сидят две женщины и держат письмо в руках и уговариваются, что семья вся погибла. И я спросила, они мне ответили, что этого гр-на жена и дети погибли от голода. Я попросила адрес, но они ответили, что мы опишем ему все про его семью.
Больше писать нечего, что знала, то и описала про всех. Но всего хорошего. Пиши, я жду с нетерпением. Писав письмо, сильно расстроилась. Не могу, когда вспомнишь, то волосы становятся дыбом, жуткое дело и все это наделала войнам <нрзб>растеряться со всеми родными.
До свиданья, жду, пиши. С приветом, Настя.
Федя! Извини меня, если найдешь какие недостатки, могут быть ошибки и недописки слов, то извини, пожалуйста.
Ой! Поверь, так расстраиваюсь. Это ужасно. Встретила бы, конечно подробно рассказала, но все не описать».
Второе письмо Насти Соколовой включает ответы на вопросы Ф. Н. Ошерова, заданные в ответном письме, которое не сохранилось. Очевидно, он попросил подробно написать, что случилось с его родной деревней, как погибли отец и сестра Катя, находившиеся в немецком лагере. Спрашивал, почему его мать не пустили близко в день похорон отца, просил написать, что известно о других его родственниках и знакомых.
Анастасия Соколова во втором письме написала:
«Привет из города Ржева! 15.8.43 года
Здравствуй Федя! Желаю массу наилучших пожеланий в твоей жизни, но главное быстрей разбить врага и возвратиться с победой домой. В первых строках своего письма спешу сообщить, что письмо твое получила, за которое благодарю сердечно и спешу ответить на твои заданные вопросы, так как сама за это переживаю и сочувствую другим.
1) Федя, от нашей деревни ничего не осталось: ни домов, ни сараев, ни деревьев, даже у кого были сады и тех не осталось. Стоит во всей деревне одна лишь лоза около <нрзб> и больше ничего, а также и от вашего дома.
Недавно пришлось ехать в командировку по своему большаку. Федя, представ[ляешь] не найдешь, где стояла наша деревня, она заросла вся травой и издалека видно какие-то кустарники, т. е. высокая трава лебеда, которая означает кусты.
