Взяв за основное направление поиска штаб полка, по пути он навестил обозную команду.
Тыловое хозяйство Апшеронского полка было обнесено хлипким плетнём из ивняка, но возле входа с шлагбаумом в виде жердины стоял на карауле пожилой солдат, крикнувший по просьбе Лёшки дежурного капрала. Тот, внимательно его выслушав, пригласил пройти вовнутрь расположения за собой.
– Матвей Никитич после ночного караула отсыпается, – поведал словоохотливый сопровождающий. – У нас ведь после полуночи особый пригляд за всем требуется, хороших складов-то тут нет, чтобы здесь всё надёжно закрыть, а солдатики-то от скудности пищи постоянно ведь всюду шныряют и всё ищуть, чего бы и где бы стащить. Вот и приходится нам после ужина на карауле быть. А господин фурьер-то службу хорошо знает, двоих злыдней в первое же своё дежурство заприметил у сухарной повозки и сразу же в оборот взял. И на общем построении он весь караульный артикул показал, сразу видно, что он из тех ещё, из наших старых елизаветинских солдат вышел.
На окрик капрала дядька вылез из палатки сонный и недовольный, но, как только он увидал Алексея, куда только это всё его напускное недовольство подевалось? Перед ним опять предстал его добродушный, внимательный и заботливый воспитатель.
– Ляксей Петрович, да на вас же вообще лица нет, вона как вы исхудали только за энти последние двое суток. Прошка, сухари сюды тащи и крынку водицы чистой, мне господина сержанта угостить сию же минуту требуется! – и капрал вмиг куда-то убёг.
– Да сытый я, – мотнул головой Алексей.
Но старый солдат был неумолим.
– Вы у меня в гостях, так что уж не обижайте старика! Интендантское хозяйство здесь в полку доброе. Господин поручик Телегин Семён Павлович, что старшим тут поставлен, его в сбережении и в порядке большом содержит, так что повезло нам с этим. В других-то полках, рассказывают, за провиантом не смотрят как следует, от того-то он и плесенью с гнилью покрывается. Да и с учётом там, как видно, не всё ладно, потому и так уже совсем скудный порцион и тот в ротные артели недовешивают. Да ладно, не моё это, канешно, дело, пущай, что хотят, то и делают у себя, солдатиков только вот жалко, лезут они по ночам в наши обозы и провиант с голодухи отсель тащат. Сегодня вот только ночью двоих застукал у нас.
– Поймал, что ли, Никитич? – задал Лёшка вопрос, грызя ржаной сухарь.
– Убегли, шустрые уж больно, – хитро усмехнулся дядька, – одного, правда, палкой-то по хребтине огрел, чтобы, значит, бегал проворнее. Да жалко их тоже, поймал бы кого, так его бы к расстрелянию махом приговорили. Мы ведь в боевом походе, а тут с этим разговор короткий… Сами-то вы как, Ляксей Петрович, как у вас в роте служба задалась?
И Лёшка рассказал дядьке Матвею про всё, что с ним было за эти двое суток. Как-никак, а это ведь была единственная родная душа во всей этой огромной армии.
По подсказке дядьки пушкарей и стоявшие за ними палатки егерей Алексей потом нашёл быстро. Представился по всей форме командиру команды подпоручику Куницыну, невысокому и подвижному крепышу, с внимательными чёрными глазами на загорелом лице, и рассказал ему о себе.
– Ну что же, юноша, – усмехнулся тот. – То, что вы стрельбе из своего штуцера обучены, это ещё мне ни о чём не говорит. Чтобы стать хорошим егерем, нужны годы походной жизни и наработка многих телесных и душевных навыков. Всех легче это даётся природным охотникам из наших северных губерний или тем, кто родом с Урала, да тем же лесникам или их детям из простого сословия наших среднерусских губерний попроще будет. Нам же, тем, кто родом из дворян, такое постигать весьма и весьма не просто. Мы же ведь все любим свиту и светскую жизнь, да ещё чтобы за нас всю грязную работу наши слуги бы делали, так что даже не знаю, не знаю, получится ли что-нибудь из вас, – и он с сомнением оглядел Алексея.
Лёшка только пожал плечами и, спокойно глядя в глаза егерю, ответил:
– Я буду стараться, ваше благородие.
– Ну-ну, – усмехнулся Куницын. – Тогда милости просим к егерям. Через полчаса у нас в команде построение, а ещё через час мы уже должны быть вон у того дальнего холма, – и он показал на покрытую лесом возвышенность, видневшуюся к западу от лагеря. – И ты кроме своего штуцера ещё и егерскую фузею захвати, – и он протянул почти четырёхкилограммовый довесок Лёшке.
Возразить было нечего, Куницын тут был старшим, и ему нужно было всемерно подчиняться, коли уж сам напросился на эту учёбу.
Пока было время, Алексей внимательно пригляделся ко всему, что его тут окружало. Одежда, оружие и даже сама манера держаться – всё отличало егерей от обычных строевых подразделений. Впервые созданные в русской армии в 1761 году по инициативе графа Румянцева, они выполняли функции разведки и прикрывали фланги наступающих войсковых колонн. Во время боя егеря, рассыпанные перед основным строем войск, должны были точными выстрелами уничтожать вражеских офицеров или унтеров, а при отступлении – прикрывать отход своих частей, устраивать засады и хорошо маскироваться на местности.
В егеря набирались солдаты небольшого роста, подвижные, ловкие, выносливые и инициативные. Их обмундирование было лёгким, весьма удобным и имело защитный зелёный цвет. Обучение егерей сильно отличалось от всех остальных родов войск. Помимо усиленной огневой подготовки и постоянного нарабатывания навыков стрельбы из любых положений их учили действовать в россыпном строю без непосредственного контакта со своими командирами. Большое значение тут придавалось личной инициативе рядовых солдат, их умению принимать нестандартные решения и брать ответственность на себя.
Полковые егерские команды состояли по штату из одного обер-офицера, четырёх унтер-офицеров, одного барабанщика и шестидесяти рядовых, из которых четверо были в чине капралов.
Форма егерей сильно отличалась от уже привычной полковой. На них был тёмно-зелёный доломан – короткая суконная куртка со шнурами, тёмно-зелёные же брюки в обтяжку, маленькие шапочки и первоначально сапоги до колен. Они носили чёрную портупею с ножом или штыком, шпагу или саблю и патронташ на 40 патрон. Фузея их была короче мушкетёрской, хотя к ней и прилагался клинковый штык. Штуцера и здесь были редким оружием. Всего их в команде у Куницына было четыре штуки, из которых один был в собственности лично подпоручика.
Видно, оттого-то, пока Лёшка знакомился со всем вокруг перед построением, и подходили к нему опытные стрелки, вздыхая с восхищением и цокая языком, пока оглядывали оружие. По всему было видно, что уж в этом-то они толк знали. Но надо было им отдать должное: ни один из них к нему рукою не прикоснулся и даже дать подержать не попросил – порядок тут служивые знали.
– Становись! – послышалась команда офицера. – Растянутым строем, десяток Савельева авангардом, пятёрка Зайцева арьергардная – бего-ом марш! – и колонна во главе с ним самим лёгким бегом направилась к выходу из лагеря.
Бежали тут тоже не абы как, не было той скученности и плотного строя, какой присутствовал во всяких общих войсковых перемещениях. Егеря бежали свободно, на расстоянии полутора-двух метров друг от друга, и внимательно оглядывая окрестности. Авангард с арьергардом бежали вообще россыпью. Оружие у всех всегда было наготове.
