Именно в такой дворик и ворвались по приставленным лестницам и просто по спинам товарищей Апшеронские егеря. Бабах! – первым выстрелом с забора Лёшка уложил того турка, что стоял у открытой двери в дом.
– За мной! – отдал он команду и первым спрыгнул вовнутрь двора. – Быстрее, теперь, главное, быстрее!
Нельзя было терять ни секунды, пока осаждённые не опомнились! Если только турки закроют вот эту вот внутреннюю дверь, то его ребята окажутся здесь все как на ладони, и их просто-напросто перещёлкают одного за другим из этих окон.
Из двери выскочил турок в кафтане и больших шароварах, в его руке было зажато диковинное ружьё с длинным стволом и широким необычного вида прикладом. Турок, ошарашенный от вида несущегося на него русского с кинжальчатым штыком на перевес, резко остановился и попытался прикрыться ружьём. Хрусь! – кинжал фузеи вошёл турку в грудь, и он завалился назад, увлекая за собой и ружьё Лёшки. Тот выпустил его из рук и, низко пригнувшись, прыгнул в проём двери. Эта низкая стойка, как видно, Лёшку и спасла – две пули, которые должны были пробить его грудь, свистнули, пробив лишь шляпу. Бах, бах! – разрядил он пистолеты в двух турок с уже разряженными ружьями. Один из них свалился на пол, а второй, с перебитой рукой, резко развернулся и бросился по лестнице наверх, истошно при этом вопя. Лёшка выхватил шпагу и бросился вслед за раненым, а сзади, громко топая, забегали в дом его егеря.
– Ruslar! Orada Ruslar içeri girdi! (Русские! Там русские ворвались! – тур.) – истошно орал раненый, пытаясь спастись в верхних комнатах дома.
– Ruslar herkesi öldürüyor! Kendinizi kurtarın, çabuk uzaklaşın! (Русские убивают всех! Спасайтесь, убегайте скорее! – тур.) – орал вместе с ним и Лёшка, поднимаясь вплотную за турком.
Ошалевший от непонятной ситуации, первый турецкий воин чуть-чуть помедлил с ударом сабли в выскакивающего с истошными криками на турецком русского и его самого пронзили шпагой.
Трое оставшихся в комнате турок бросились на Лёшку разом и обязательно бы его все вместе зарубили, но первый удар сабли принял на штык своей фузеи выскочивший с лестницы Тимофей, ещё двоих расстреляли разом Фёдор с Игнатом. А уже потом они все вместе добили и последнего оставшегося в живых, раненый же ранее турок выскользнул в это время в другую комнату, и его истошный вой слышался уже из глубины второго этажа.
– Дверь входную на улицу откройте, пусть гренадёры на подмогу заходят, – крикнул вниз с лестницы Лёшка.
– Урах! Корк! – послышался за его спиной крик атакующих турок. Затем раздались один за другим несколько выстрелов, и его оттеснили к лестнице Фёдор с Тимофеем, сами отчаянно отбиваясь штыками от целой дюжины османов. У Фёдора сильно кровило разорванное ухо, Тимоха был без картуза, и на его лбу багровела огромная шишка. С таким трудом отвоёванную комнату второго этажа пришлось бросить, и самое плохое, что в ней оставался их артельный товарищ Игнат. Троица скатилась вниз по лестнице, а навстречу им, заполняя помещения первого этажа, врывались усачи в гренадёрках.
Эх, чуть-чуть бы пораньше, – с досадой подумал Лёшка, перезаряжая пистолеты. – Стойте! Не лезьте туда! – только и успел он крикнуть, как двоих сунувшихся на лестницу солдат изрешетили сверху турецкие стрелки.
Весь первый этаж был за русскими, но что делать со вторым, Лёшка теперь не знал, без больших потерь эту лестницу было не взять, и он опять пожалел, что у него нет хотя бы пары гренад. Выскочив за дверь во двор и вырвав штык фузеи из убитого, он оглядел двор – есть длинная лестница! Около небольшого сарая стояла, как видно, используемая в хозяйственных нуждах широкая лестница, её длины вполне должно было хватить до бокового окна дома, и это сейчас был хоть какой-то шанс.
– Так, заряжайте пистолеты, и давайте штуки четыре мне! – скомандовал он своим егерям, а потом обратился к молоденькому прапорщику из гренадёр: – Ваше благородие, я сейчас по этой лестнице к тому боковому окошку поднимусь, что как раз на лестницу второго этажа смотрит. Ваши богатыри, как я только палить начну, пусть только не медлят и сразу же по лестнице дома вверх несутся. Думаю, у них будет пара секунд на это, пока тут турки меня прижучить захотят, ну а мои стрелки ваших ребят тоже поддержат.
Высокий и курносый прапорщик смотрел на Лёшку как на сумасшедшего.
– Вы это серьёзно, сержант? Да вас же там враз подстрелят! – покачал он ошарашено головой.
– А-а-а, – махнул Лёшка рукой и начал рассовывать перезаряженные пистолеты за пояс, – Бог не выдаст, свинья не съест! – и подмигнул офицеру.
Предприятие действительно было весьма рискованным, но другого выбора сейчас просто не было. Лишь бы все команды солдат сработали слаженно, как и договаривались.
«Ну, понеслось!» – подумал он про себя и резко свистнул.
В доме загалдели и заревели во всю мочь:
– Ура-а-а!
– Давай! – Лёшка махнул рукой, и, пока турки отбивали мнимый штурм русских на внутренней лестнице второго этажа, четверо егерей приставили к боковому окну переносную. А шестеро в это время стояли внизу, страхуя командира и держа под прицелом окно.
«Лишь бы кто-нибудь не выглянул, лишь бы не выглянул! – твердил Егоров про себя, стараясь прижаться к самой стене. Ну вот и створка окна, Алексей достал два пистолета из кобур и взвёл на них курки, потом взвёл все те, что были на поясе. – Не дай бог, зацеплю курок, и какой-нибудь самопроизвольно там сработает, без наследника ведь тогда останусь», – подумал он, и эта идиотская мысль почему-то показалась ему в этот момент очень смешной, что поделаешь – нервы!
Он резко поднялся и навскидку, вообще даже не целясь, пальнул разом из двух стволов в мелькающие в комнате фигуры. Затем, тут же выхватив очередную пару, разрядил их в туман из сгоревшего пороха, и ещё одну пару – уже в набегавшие к окну фигуры. Наверху раздались крики, а Лёшка летел по лестнице вниз, сдирая на перекладинах ладони. Бах! Бах! Бах! – хлопнули выстрелы прикрывающих его егерей, и он выпрыгнул с середины лесенки на камни двора, тут же уходя перекатом к стене, а затем уже по-собачьему, на четвереньках забегая за угол дома.
Хлоп! Хлоп! – раздались два выстрела сверху, и в то место, где он только что был, ударили разом две пули.
«Всё, он жив!» – с лица, по спине текли крупные капли пота. Лёшка сидел с широко открытыми глазами, прислонясь к перилам лестницы дома, и заполошно дышал, а вверху, на втором этаже дома, уже ревели гренадеры, прокладывая себе штыками дорогу из одной комнаты в другую. Через пять минут всё здание было в руках у русских, а основное подразделение штурмующих уже пробило себе дорогу на очередной уличной баррикаде, прорываясь вперёд к цитадели.
– Твой, сержант? – перед ним стоял недавний знакомый прапорщик и отряхивал пробитый пулями Лёшкин картуз.
– Мо-ой, – вздохнул тот, принимая свой покалеченный головной убор.
– Экий ты отважный и ловкий-то, – усмехнулся молодой офицер и протянул ему руку. – Алексей Бестужев из Черниговского полка!
