– Внимание всем! Все повозки в круг! Лошадей стреножить и привязать внутри. Распределиться по местам! Аристарх, орудие к бою! Выставляй его в сторону брода и для начала заряжай дальней картечью!
Всё задвигалось в отряде, выстраивающем на месте остановки небольшую походную крепость.
Тысяча Ахмеда попала под удар русских вначале под Ларгой, а потом понесла потери от картечи и стрелков в страшном Кагульском сражении. Преследующие его отряд донские казаки разбили замыкающую сотню и ударили по ним около Дуная, вырубая татар на берегу и заставляя скрываться от них в реке вплавь. Часть воинов Ахмеда погибла под казачьими шашками, кто-то утонул в волнах, а большая их часть рассеялась по Дунайской равнине, спасая свою жизнь самостоятельно. И теперь под его началом было чуть больше двух сотен всадников. Нужно было соединиться с главной ордой хана Каплан Герая и уже потом уходить к себе в Крым. Ахмед был очень зол на весь белый свет за все те неудачи, что постигли его лично и всех его воинов в этом несчастливом году.
«А ведь как всё хорошо начиналось! Какие щедрые обещания давались турецким султаном его верным вассалам в лице крымских татар и татар других подвластных Стамбулу орд. Какие огромные турецкие и татарские войска были собраны в междуречье Дуная, Днестра и Прута. И где все они теперь? Разбиты на голову, а кто из них ещё живой, бегут от этих ненавистных русских кто куда. Но ничего, он ещё вернётся сюда с новыми воинами, и тогда его клинок сполна напьётся их кровью!» – именно так думал тысячный, понукая своего коня, вступающего на брод неширокой речки.
– Повелитель! Впереди небольшой обоз русских, человек в сорок, их мало, и они идут к нам навстречу! – доложился Рашид, его верный сотник, не бросивший своего господина в этом трудном походе.
– Говоришь, сорок человек при небольшом обозе? – протянул Ахмед, вытянув в щёлочки свои и без того узкие глаза. – Ну что же, похоже, нашим клинкам не придётся теперь долго ждать, и они уже сегодня утолят свою жажду! Главное, оставьте нескольким из них жизнь, не убивайте их сразу, пусть русские ползают перед нами в пыли и умоляют нас о быстрой смерти! Вперёд! – и он махнул плёткой в ту сторону, откуда только что прискакал его передовой дозор.
– Это татары! – встревожено протянул Егор, взводя курок своего штуцера. У него был самый острый глаз в команде, и ему следовало доверять. Да Алексей и сам понял, что никакие это не казаки, видя, как разворачивается в лаву от речного брода конница.
– Внимание всем! Огонь по готовности! Из-за повозок никому не вылезать! – отдал он команду, беря на мушку свою первую цель.
Бабах! – грохнул единорог, посылая крупные пули дальней картечи вдоль дороги, туда, где наступающие всадники неслись более кучным порядком. Картечь, уйдя к цели с истошным воем, свалила в шагах семистах кучу всадников и их лошадей. А прислуга орудия спешила заложить новый заряд, но теперь уже ближней картечи.
«Шестьсот, пятьсот, четыреста шагов», – считал про себя Лёшка, готовясь к выстрелу.
Бах! – хлопнул штуцер Егора. Бах! – выжал спусковой крючок Алексей. Бах! Бах! Бах! – раздались хлопки других «нарезников», сбивая цели на дальнем расстоянии. А Егоров, уже подхватив гладкоствольную фузею и выбирая новую жертву, взвёл на ней курок. Теперь самым главным была скорострельность, нужно было сбить атакующий порыв татар, не дать им задавить стрелков и ворваться внутрь импровизированной крепости.
Татарская конница шла со свистом и улюлюканьем, накатывая волной на обороняющихся. Двое обозных не выдержали и, выбежав из под фур, припустились в сторону недалёкого перелеска.
«Вот дурни! – подумал Лёшка про себя. – Ну ведь не уйдёшь ты на своих ногах от коня, вот что страх-то с людьми делает!»
Бах! Бах! Бах! – послышались хлопки выстрела фузей, и Алексей, прицелившись, выстрелил из своей. А с неба с противным свистом уже сыпались стрелы. Алексей, стоя на корячках за широким колесом фуры, засыпал в ствол порох из надкусанного патрона, закатил туда же пулю, утрамбовал заряд шомполом, используя в качестве пыжа патронную бумагу, затем высыпал порох на полку и взвёл курок. Бах! – в ста шагах от него всадник выронил свой лук и выпал из стремян на землю. Бабах! – ближняя шрапнель орудия ударила в самую гущу татар, калеча и разрывая тела людей и лошадей. А уполовиненная орудийная прислуга загружала в ствол новый картечный заряд. Лешка, перезаряжая фузею, выглянул из-за колеса. Щёлк! – и около его головы в колёсный обод фуры впилась стрела, её древко аж загудело, вибрируя от сильного удара. Бах! – Лёшка выстрелил, выбирая для себя очередную цель.
Наступила какая-то пауза в схватке, когда ни одна из сторон не добилась пока победы, и нужен был лишь толчок, чтобы перевесить эту пресловутую чашу весов в чью-либо сторону.
Татары, рассчитывая на лёгкую победу в сшибке с небольшим русским обозом, не разглядели и не учли, что в нём следует ещё и орудие со своей прислугой. Да и эти человечки, что мелькали по сторонам от повозок и в них самих, не простые обозные солдатики, а Яшел шайтанар – «Зелёные дьяволы», берущие всегда большую кровь у врага. И теперь они, понеся серьёзные потери, кружили вокруг укреплённого стана, засыпая его стрелами.
– Ага-а, – всмотрелся чуть дальше этой круговерти Лёшка, два джигита волочили на длинных арканах за собой двух пойманных обозников, и направлялись они именно к той кучке всадников, что стояла чуть в отдалении от основных татарских сил. Возле бунчука с развевающимися конскими хвостами стоял на коне, как видно, предводитель всей этой вот банды, и именно к нему и подтащили пойманных несчастных.
– Ребята, прикройте меня! – крикнул Лёшка и нырнул в прореху плотной ткани, что была натянута на дуги фуры. Голландская винтовка лежала на своём прежнем месте, прикрытая сеном. Лёшка проверил её и выставил в ту дыру, что смотрела в сторону татарского начальства. Расстояние до цели было шагов шестьсот, ну или, может быть, чуть больше, и Алексей выдвинул крайний целик на самый дальний бой. Вокруг слышались крики, визг и выстрелы. Полог фуры прошивался насквозь стрелами, а стрелок слился со своей винтовкой, став с ней буквально единым целым.
Вдох-выдох, ещё медленнее, вдо-ох-вы-ыдох, и маленькая фигурка вдали плотно легла в прицел. Вдох-выдох-вдо-ох… – и Алексей медленно потянул за спусковой крючок. Винтовка бабахнула, ударив его в плечо сильной отдачей, и всё вокруг заволокло дымом от сгоревшего чёрного пороха. Сразу же несколько стрел впились в то место, где только что лежал егерь, а он же уже щучкой вылетал из фуры. Как он ни спешил, а плечо саднило от резкой боли, видать, одна из стрел вскользь всё-таки взрезала кожу плеча и ушла дальше, и теперь по руке скатывался маленький красный ручеек, орошая собой румынскую землю.
Лёшка огляделся. Все его егеря занимались привычным делом, перезаряжая фузеи и ведя прицельный огонь. Пушка стояла одна, и около неё вповалку лежал почти весь её расчёт. Топот кружащих вокруг повозок всадников вдруг начал стихать, в фуру ударила на излёте последняя стрела и всё стихло.
– Ушла! Ушла татарва! – ликующим голосом прокричал Федька, подбегая к командиру. – Ляксей Петрович, ты там подстрелил вроде кого? Падал там такой самый важный у войскового бунчука, – и он кивнул в сторону уходящих крымчаков.
