Дальнего караульного должны были срезать Федька с Егором. Двоих с Лёшкиного края ему нужно было убрать совместно с Макарычем и Тимохой. Около того костра, где сейчас было особенно шумно, вдруг раздался резкий крик, перешедший затем в громкий хрип. «Самое время!» – решил Алексей и выскользнул из-за кустов.
Всё произошедшее потом уместилось по времени в минуты три-четыре, не больше.
– Раздувайте трут, – попросил Лёшка шёпотом дядьку, а сам расстегнул чехол с метательными ножами. Привстав на корячки и выдохнув, он резко выбросил оба метательных ножа с рук. Ближайшему часовому нож, как видно, перебил шейную артерию, и тот, не издав стона, рухнул как подкошенный на землю. Второй караульный был чуть прикрыт телом товарища, и клинок, вспоров мышцу спины и, как видно, задев ребро, чуть отклонился и уже затем вошёл дальше в лёгкое. Турок вначале как-то тихо ойкнул и уже затем, тонко завизжав, начал заваливаться.
– Бросайте! – заорал Лёшка, понимая что «по-тихому» всё равно теперь уже не получилось, и выхватил пистолеты.
Бабах! Бабах! – сработали две из четырёх заброшенных гренад. Бух! Бух! – грохнули одновременно пистолетные выстрелы. И со всех сторон поляны ударили фузеи и пистоли егерей.
– Ruslar geliyor! Birçok Rus! Etrafımız sarıldı! Kendini kurtar! (Русские идут! Много русских! Нас окружили! Спасайтесь! – тур.) – заорал во всё горло Лёшка, разряжая свой штуцер в ближайшего османа.
– Ура-а-а! – неслось с северного полукольца поляны, и из темноты в блеске кинжалообразных штыков вышла шеренга солдат.
– Kendini kurtar! (Спасайтесь!) – проорал самый сообразительный, и три десятка османов ринулись в панике в тёмную часть леса, где не было этих страшных своей внезапностью врагов.
В этот раз для егерей всё обошлось малой кровью, у одного только Трифона пуля того самого одиночного турецкого часового обожгла бок, и он теперь ходил скособочившись и шипел, как рассерженный кот.
На поляне лежало с десятка полтора убитых и раненых османов, а около костра кроме того виднелись совсем не похожие на них фигуры в чёрном. Две из них были неподвижны, а три, связанные верёвками, шевелились и, приподняв головы, всматривались в подходящих к ним людей.
– Кто такие, откуда и как в плен к туркам попали? – бросил Лёшка, присев на корточки перед самым старшим по возрасту, одетым в чёрную меховую телогрейку и шаровары, без шапки и сапог.
– Ја сам старији, разговарај са мном, – раздалось сбоку, там, где лежал молодой и высокий мужчина. Язык был понятный и перевода не требовал.
– Развяжите пленных! – отдал своим солдатам команду Лёшка и представился сам: – Старший сержант армии её императорского величества Егоров Алексей. Егерская команда Ахтырского пехотного полка. С кем имею честь? – и он посмотрел вопросительно на растирающего запястья рук мужчину.
– Живан Милорадович. Српске стрелице. Ја сам шеф одреда. Највероватније оно што је од њега остало (Сербские стрелки. Я старший отряда. Вернее, всего того, что от него осталось. – серб.), – и серб кивнул на своих товарищей.
– Ого-о, – протянул Алексей. – Эка вас так далеко от Родины-то занесло. Тут от Балкан, небось, все восемьсот верст, и то это если по прямой будет. Как только дошли-то до нас, братцы?
– Далеко, далеко. Дуго смо шетали. Читав одред је путем нестао. Мислили смо да ћемо бити готови ако не за вас. Хвала браћо! (Далеко, очень далеко. Долго шли. Весь отряд сгинул по пути. Думали, и нам конец, если бы не вы. Спасибо вам, братья!) – и серб попытался встать на своих онемевших от долгого спутывания ногах.
– Тихо, тихо, Живан, – подхватил под руку Милорадовича Лёшка. – Подожди немного, сейчас кровь разойдётся, вот тогда и походишь. Он оглядел остальных сербов. Двоих связанных уже освободили, и они так же, как и их командир, растирали свои онемевшие конечности. А двоим их товарищам помощь уже не требовалась. Оба были жестоко умучены, и, глядя на растерзанные и обожжённые тела, Алексей только лишь покачал головой. – Не любят они вас, брат Живко, шибко не любят турки сербов.
– Као и твој брат. У сваком Србину постоји део Руса. Ми смо с Русима људско море, а без Руса пола кола (Так же как и вас, брат. В каждом сербе есть часть русского. Нас с русскими – людское море, а без русских – полтелеги), – и, чтобы его лучше поняли, изобразил всё это жестами. Да всё и так-то было всем понятно.
– Так, быстро всё тут заканчиваем! – отдал Алексей команду. – Сербов и трофеи забираем с собой и быстро, очень быстро уходим все отсюда. Не ровён час, эти обиженные за своей похлёбкой вернутся, вот и окажемся мы тогда на их месте.
Через десять минут на поляне остались лишь догорающие костры, трупы да постанывающие раненые, которым была предоставлена свобода и шанс на жизнь.
Ночевали в своей ложбине, окружившись караулами. На ужин теперь была баранья похлёбка из захваченных у турок котлов и разваренное, вкусное мясо.
– Мне нужно до ваших старших, – попросил Лёшку Милорадович. – У меня к русскому командующему послание, зашитое в жупан, – и он кивнул на свой кафтан под телогрейкой и, чтобы русский понял его язык надёжнее, распахнул верхнюю одежду, демонстрируя подкладку.
– Не нужно, Живан, я всё понял, – кивнул Лёшка, – завтра утром я дам провожатых из своих егерей, и они вам помогут добраться в штаб бригады.
– Хвала ти, брате! – прижал ладонь к сердцу Милорадович.
– Не за что, брат! – улыбнулся Лёшка. – Сербы и русские – братья навек! Ложись давай спать, скоро уже утро.
А сам Алексей, ложась, думал: «Этот славянский, братский народ действительно, пожалуй, единственный из всех европейских, кто никогда, НИКОГДА не предавал Россию и русских! Это в отличие от всяких там «братушек» и прочих, за свободу которых было пролито столько русской крови. Но это всё в будущем, а пока нужно было эту кровь проливать все эти два долгих и яростных века! Всё, а теперь спать…»
– Хвала, браћо! – поблагодарили своих освободителей сербы, уходя в сопровождении егерей по дороге.
– Хвала ти, брате Алексей! Я буду проситься к тебе, у тебя хороший отряд, – обвёл провожающих взглядом Живан и побежал догонять Милоша с Петаром.
– Егор, сопроводишь сербов в штаб нашего полка и передашь полковнику Колюбякину мой рапорт, – наказывал Лёшка старшему пятёрки сопровождения. – Потом спросишь указаний для нас у его высокоблагородия, запросишь провианта у каптенармуса и сразу же назад.
– Ясно, Ляксей Петрович, – кивнул с готовностью Егор, – сделаем, – и пошёл вслед за командой.
Глава 9. Подзорная труба
В четырёх верстах от Бухареста лесная дорога вышла к монастырю в Колентине, именно возле него турки и решили преградить путь русским и дать им здесь сражение. Уже часа два егеря вели беспокоящий огонь по турецким порядкам, нервируя их и заставляя находиться в постоянном напряжении. Теперь с Лёшкиным плутонгом находилась и вся егерская команда Куницына да и егеря от других полков.
