– Патроны берегите, братцы, не жгите их понапрасну, скоро с нашими колоннами вперёд пойдём! – отдал команду поручик, перебегая по цепи своих стрелков.
– Алексей, возьми своих штуцерников, сдвиньтесь на левый фланг, во-он за ту кривую балочку, там у османов пара орудий бьёт лихо, уже троих наших насмерть положили, заставьте хоть вы их, что ли, замолчать!
– Ясно, вашбродь, сделаем, – кивнул Лёшка, заканчивая перезарядку штуцера. – Егор, Карпыч, Потап, Тимофей – за мной! Макарыч, ты пока тут за старшего остаёшься, далеко без нас не заходите, там у турок кавалерия есть, увлечётесь, так порубают всех влёгкую!
– Понял, Ляксей Петрович, не беспокойтесь за нас, чай, побережёмся, – отозвался Лёшкин заместитель. – Сами там осторожно с пушкарями, у них ведь дальность боя не сравнится с фузейной.
Перебежав за балку, Алексей увидел прячущихся за буковые стволы и коряги егерей из второго плутонга. Одна их пара перетаскивала в тыл окровавленного солдатика с размозжённной рукой, а несколько тел в зелёном лежали и вовсе уже без движения. Со стороны турецких позиций раздался громкий хлопок, и по стволам, вырывая щепки и сбивая ветки, ударила крупными пулями дальняя картечь. Бах! – раздался ещё один выстрел, и над балкой с воем пронёсся ещё один заряд.
– Жарко тут, – подумал Лёшка и взглянул в ту сторону, где шагах в четырёхсот-пятисот от них, в стороне турецких позиций, клубилось облачко порохового дыма.
За вырытыми и обложенными земляным бруствером окопами был небольшой холмик, именно с него поверх голов своей пехоты и били сейчас две турецкие пушки.
– Какая хорошая позиция, что-то пушкари османские так грамотно работать начали, не похоже это что-то на них, – прикидывал расстояние Лёшка, наблюдая, как слаженно работает турецкий расчёт, прочищая ствол пушки банником.
Турецкая артиллерия, превосходя русскую количеством стволов и калибров, уступала ей как по качеству и совершенству орудий, так и по степени подготовки своих артиллеристов. Топчу, османские артиллеристы, были консервативны, это был словно закрытый от чужаков клан со своими давними традициями и закостеневшими вековыми правилами. Новой тактике ведения войны тут было очень трудно пробиться, поэтому турецкая артиллерия и проигрывала австрийской, а уж тем более передовой во всех отношениях русской.
Большинство османских орудий были железными, тяжёлыми и весьма крупных калибров, что отрицательно сказывалось как на их транспортировке, так и на скорострельности. Передков в османской артиллерии до 1771 года вообще не употребляли, и вся упряжь в ней была верёвочной или кожаной. В бою же топчу занимали стационарные позиции у долговременных укреплений или возле лагеря и, больше уже никуда не передвигаясь, палили с одного места.
По воспоминаниям Петра Ивановича Панина, командующего второй русской армией, «как лафеты под ними с такою неудобностью, так и канонеры их с таким неискусством, что совсем не имеют способу орудия свои скоро не только по неприятеле нацеливать, ниже из стороны в сторону обращать, отчего пушки их… стреляя большею частью все по тому одному месту, по коему сперва начинают, очень мало или, так сказать, почти и ничего неприятелю вреда не делают».
Но тут картина была несколько иной. Чувствовался толк от этих артиллеристов, оттого-то, при их хорошей огневой поддержке и турецкие пехотинцы вели себя так уверенно, перебегая вполне себе открыто и ведя дальний и беспокоящий огонь.
– Четыреста пятьдесят шагов дистанция! – крикнул Лёшка своим. – Выбиваем прислугу орудий, а потом уже и пехоту прижмём!
Бах! – и он, прицелившись, выжал спусковой крючок. Крайний канонир выронил банник, пошатнулся и, опустившись на четвереньки, начал отползать в тыл. Бах! Бах! Бах! Бах! – раздались хлопки выстрелов остальной команды русских снайперов.
– Меняем позицию! – крикнул Лёшка и сместился бегом влево.
Достав из патронной сумки моточек кожаного пластыря, он оторвал два небольших кусочка и, положив их накрест, чуть вдавил в срез ствола пулю. Хлоп, хлоп, хлоп – подбил её в ствол молоточком, а сам, чуть высунувшись из укрытия, наблюдал за турецкими канонирами. Вот они перестали суетиться возле стволов и отбежали назад.
– Всем лечь! – дико заорал Лёшка и сам прижался к земле.
Бах! Бах! – грохнули почти синхронно орудия, и то место, где только недавно были штуцерники, вспахали десятки крупных картечин.
– Ну ладно, – сжал зубы Лёшка, – пободаемся с…ки, – и взял на прицел вычищающего ствол канонира. – Опа, а это кто тут у нас?! – чуть сзади правого орудия что-то кричал расчётам человек в европейской чёрной шляпе и в длинном плаще. Лёшке даже показалось на миг что-то знакомое из этих дальних отголосков голосов. – Никак француз тут?! – удивился он. – Но уж европеец, это уж точно, «как с добрым утром»! Ла-адно, – и он зло прищурился, взводя курок. – И тут вы России умудряетесь гадить, до прямой схватки с вами нам ещё далеко, так вы советниками нашу кровь берёте, местных туземцев цивилизованному бою, выходит, учите! – Лёшка явно разозлился и пристально всматривался в того в шляпе.
А он, словно почувствовав его злой взгляд, достал сверкающую трубу и приставил её к глазу. Подзорная труба! Дорогая штука. Не каждый полковник или даже генерал может её себе позволить.
– Внимание всем! Справа от крайнего орудия вражеский офицер в шляпе и в чёрном плаще! Всем прицелиться, стреляем на счёт три залпом – и сам тщательно приник к прицелу.
– Раз! – мушка в целике плотно захватила далёкую фигурку. – Два! – Уравниваем дыхание! Три! Ну а теперь – плавный спуск, – пять штуцеров грохнули синхронно, и Лёшка, не глядя в сторону цели, рванул влево, увлекая за собой своих стрелков. А над их старой позицией клубилось облачко дыма, показывая противнику, откуда только что по ним вёлся огонь.
Надо отдать должное, небольшая батарея, потеряв командира, не прекратила свою борьбу и продолжила обстрел русских позиций, но уже как-то медленно и неуверенно.
Маневрировать турки не могли, и скоро один за другим упали ещё семь-восемь топчу, а после того, как Егор подстрелил заменившего европейца османа в красной феске, то и вовсе припустились бегом в тыл. Прижать пехотинцев оказалось и вовсе делом не сложным, тут уже и сами егеря-фузейщики начали работать скорострельным и точным боем.
Сзади послышался барабанный бой, и показались полковые колонны, выходящие из леса и сразу же разворачивающиеся для штыкового боя. Русские ударили по турецким позициям тремя основными колоннами. Первая – гренадёрский батальон подполковника Толстого. Средняя – Апшеронский полк полковника Колюбякина и гренадёрский батальон Муромского полка. И третья колонна – Тенгинский пехотный и команда из других сборных полков под командой полковника Каковинского.
Егеря бежали рассыпанным строем перед колонной родного Апшеронского и вели огонь из-за укрытий. Как обычно, фузейщики работали попарно, прикрывая друг друга при перезарядке, штуцерники же держались чуть чуть сзади, отстреливая на выбор турецких офицеров, унтер-офицеров и орудийную прислугу.
