– А пошли-ка ребята угостимся по-человечески? – предложил егерям Алексей. – Я с нашим поручиком договорюсь. Скажу, что всё это под мою личную ответственность, без глупой дури и без излишеств, да ещё добавлю, что гостинцы его благородию от нас будут. Думаю, что он нам разрешит.
С собой решили взять ещё и Федьку с Матвеем и Макарычем. Так, ввосьмером и зашли в ту уютную харчевню, что располагалась в подвале под большим домом богатого местного купца.
Обстановка тут была в высшей степени колоритная. В большом зале с массивными колоннами, несущими стенами и перегородками из грубо отёсанного природного камня стояли дубовые столики с лавками, а полумрак подвала разгоняли светильники на стенах, и по большой сальной свече в бронзовом подсвечнике стояло на каждом столе, занятом посетителями. Лёшка огляделся вокруг. В зале, наполовину пока пустом, сидело сейчас несколько солдатских и офицерских компаний. Возле дальнего его края в нишах были два столика, по-видимому, занятых местными жителями, и около них стояли два паренька, играющих жалобную мелодию на скрипках. Было тут пока что не очень шумно, но всё основное веселье в таких заведениях начиналось обычно уже ближе к ночи. Никому мозолить глаза Лёшке не хотелось, а хотелось сейчас просто самому отдохнуть в человеческой обстановке и дать после многомесячных скитаний отдых своим людям. Поэтому он позвал слугу-распорядителя и положил в его руку некрупную серебряную турецкую монетку в два акче.
– Saygın. Kimsenin bizi rahatsız etmemesi için arkadaşlarla nerede oturabileceğimizi söyle bana? (Уважаемый. Подскажи, где мы можем посидеть с друзьями, чтобы нам никто не мешал? – тур.).
Распорядитель вежливо поклонился и позвал егерей за собой. Сбоку общего зала, неподалёку от компании валахов он раздвинул занавеску и завёл всех в уютную комнату с полукруглыми нишами и затянутыми зелёной тканью стенами. Распорядитель зажёг свечу со светильниками и с поклоном обратился к Алексею, интуитивно опознав в нём старшего:
– Чего бы хотели уважаемые русские господа?
– Нам бы хотелось хорошо поесть и выпить с друзьями, – ответил ему на турецком, как на языке общего местного общения, Алексей. – Пусть наш ужин будет очень хорошим и приятным весь этот долгий вечер, и тогда я с чистым сердцем смогу вас отблагодарить, – тихо, на самое ухо сказал он, как видно, опытному в таких делах слуге.
Тот ещё ниже поклонился и быстро выскользнул за ширму, а егеря, сняв шинели и расстегнув зелёные доломаны, слушали пока мелодии валашских скрипачей.
Скоро на столе были расставлены глиняные стаканы и пара кувшинов с красным вином, а в пузатых бутылках появилась крепкая ракия и палинка – местное фруктовое бренди.
– Фруктового взвара принесите! – попросил Лёшка, и перед ним поставили кувшин с сокатой – культовым безалкогольным напитком, изготовляемым из ягод бузины.
Первыми из блюд для закуски выставили несколько видов сыров, творога и брынзы. Тут же выставили яхнию – блюдо из тушеных овощей с бобами и фасолью, традиционную мамалыгу – круто заваренную кашу из кукурузной муки, лепёшки с сыром и муджей – острым чесночным соусом.
– Ну, братцы, за матушку-императрицу Екатерину Алексеевну! – поднял Алексей первый тост, налив себе сокаты.
– Ура! Ура! Ура! – рявкнули егеря и, дружно чокнувшись, выпили за первый тост.
Обстановка в комнатке у егерей была непринуждённая. Они в меру выпивали под тосты и здравницы да вели разговоры на все те темы, какие только могли интересовать солдат. Вспоминали детство и семью, далёкое своё русское село, Россию-матушку и как они попали в рекруты. Поговорили о войне этой проклятой и о походах, вспомнили и помянули тех, кто никогда уже не будет с ними рядом.
Всё шло своим чередом. Подали горячие блюда, из которых первым была чорба – густая горячая похлёбка, затем был подан фаршированный телячьим мясом перец и баклажаны, принесли зажаренную на гратаре (решётке) рыбу и мясо.
Чуть позже появилась сармале – мясной фарш с рисом, завёрнутый в виноградные листья, и мититей – маленькими зажаренными на углях колбасками без оболочки.
Аппетит был у солдат завидный, а блюда – «царские», и вся компания дружно работала челюстями, в первый раз в своей жизни съедая такую вкусную пищу. При хорошей и жирной закуске алкоголь головы не мутил, и только лишь Федьку тянуло выйти к скрипачам и спеть всему залу какую-нибудь свою песню, а ещё лучше было бы, конечно, сплясать. Уже по паре раз он получил оплеуху от Карпыча с Макарычем и, пообижавшись с пару минут, снова всё забывал, и его опять «тянуло к прекрасному». А в харчевне становилось уже шумно и весело. Откуда-то появились разбитные девахи в ярких юбках и платках, слышался громкий топот ног, пьяный гогот и визг. Скрипачи исполнили последнюю мелодию, вежливо всем поклонились и ушли, за ними потянулись и те две компании местных, что сидели с краю, неподалёку от егерей. Их место тут же заняли какие-то тыловики и начали что-то бурно праздновать. Может быть, какую-нибудь очередную свою победу над неприятелем, но об этом можно было только догадываться.
Перед егерями поставили большие кружки с горячим фруктовым взваром, а на стол принесли местную выпечку в виде бубликов с кунжутом, сладкие пончики, пироги, варенье и мёд.
– А чё расселись-то тут, а, вошь солдатская?! – сдёрнув ширму на пол, проорал какой-то толсторожий, с маленькими свинячьими глазками обер-офицер в грязном и мятом мундире. – А ну, пшлии отседова, пока вас всех тут взашей не выперли!
– Это кто кого выпрет ещё! – рявкнул Федька, вскакивая со своего места.
– Чё-ё! – проревел толстомордый, ещё более багровея на глазах и хватаясь за шпагу.
– Придержите этого дурака! – рявкнул своим капралам Лёшка и сам подошёл к пьяному офицеру. Он подхватил его под руку и, легонько подтолкнув к выходу, вышел за ним.
– Вашбродь, меня к вам Платон Никитич из армейского интендантства послал, сказал, что вы человек хороший и опытный хозяин, дескать, к вам можно будет по серьёзному делу обратиться, – и, достав империал, блеснул перед толстомордым золотом.
Тот сразу преобразился, на его лице появилась какая-то слащавая улыбка, а в глазах блеснул алчный огонёк.
– Ну так бы и сказали, что вы из армейского интендантства, – пробормотал он, непроизвольно потянувшись за монетой. – Что надо-то, говорите, любезный?
– А что вы можете мне предложить? – подмигнул ему Лёшка.
– О-о, да хошь чё найдём, – «масляно» улыбнулся офицер, – для хорошего-то человека никогда ведь ничего не жалко. У нас в Муромском полку нонче-то всего в достатке.
– Ну вот и ладно, – кивнул загадочно Лёшка. – Завтра, как свечереет, я к вам лично подойду. А пока – тс-с, – и он приложил к губам палец, – вокруг людей лишних много и ушей разных, – и заговорщицки подмигнул.
– Хех – взмотнул пьяной головой интендант, – а ты не так прост, сержант, как я погляжу! Тс-с, завтра вечером заходи. И никому, слышишь, никому! – пробормотал толстяк и, пригрозив ему пальцем, ушёл к своей буйной и развесёлой компании.
