– Иди в овражек, балаболка, там уже костры всем готовы, варите скорее себе, через полчаса уже командир наказал тушить костры, – подгонял весёлого егеря Матвей.
– Вот, робята, ничего ведь не могут без меня делать, даже готовить не могут как следует. Стёпка, Ильюха, пошлите, буду учить вас особливый егерский кулеш варить. – И за Цыганом, встав с подстилки, пошли «молодые» фузейщики из его личной тройки.
– Ну вот, глядите, как надо, – пояснял Федька. – Ильюха, сымай с себя наш котелок и давай его сюда. – Коренастый, конопатый егерь снял притороченный плоский котелок со своего пояса и подал его старшему. – Так вот, вешаем его с водой над костром и ждём, когда она закипит. Братцы, дайте кипяточку, Христа ради, не жадничайте водицы, а? – и он посмотрел жалостливо на других егерей, что также занимались здесь готовкой.
– Свою надо иметь, пораньше бы пришёл, снега натопил бы, как все, вместо того, чтобы лясы точить, – ворчал Потап, помешивая варево в своём котелке у соседнего костра.
– Да я же молодым объяснял, как службу справнее нести надоть, ну что вы водицу жадничаете-то, в самом деле, а? – всё жалился Фёдор.
– Айда сюда, назола, отолью из своего немного, подкинешь потом туды снега, всё быстрее сготовится, а то не успеешь, пока тут телиться будешь, всухомятку придётся есть, – проворчал Тимофей и плеснул в котелок друга кипятка.
– Вот спасибо, Тимошенька, век твою доброту не забуду, – бормотал Федька, подкидывая в свой котелок снега.
– Но и не вспомню никада, – хохотнул Ваня Кнопка, засыпая крупу в свой.
– Так глядите, робята, в следующий раз вам по очереди готовить, – поучал своих молодых Цыган. – Еда эта нехитрая в готовке, но очень даже сытная и удачная для дальнего похода. Нас её делать Ляксей Петрович научил. Так, значится, в кипяток сыпем красную чечевицу, потому как она быстрее всех круп разваривается. Сюда же бросаем кусочки вяленого мяса, соль, перчика с лаврушкой для вкуса, ещё сальца и пару шариков топлёного маслица. Можно было бы, конечно, и морковки с лучком сюды бросить, но кто же его будет в переходах-то таскать, когда лучше патронов поболее взять, так что пока и этого здесь будет довольно. Потом закрываем котелок его верхней крышкой и оставляем на огне вариться и париться пятнадцать-двадцать минут. Вот вам и весь секрет особого егерского кулеша.
– Как просто-то! – качал головой наблюдавший за действиями Фёдора новенький барабанщик. – А главное, быстро и необременительно, неужели и вкусно будет?
– А что не скусно-то, конечно, скусно, и горяча, и жирна кашка егерская, – усмехнулся Федька. – Это тебе не сухари в пяхоте неделями грызть. Тут самые силы для дальних переходов можно сполна черпать. Ты полушку-то давай, Гусев, чего стоишь?
– Какую полушку, за что? – не понял его барабанщик.
– Как за что? Так за науку. У тебя вон ведь свой старшой тройки – Карпыч есть, а ты тут у меня всё рядом трёшься, – продолжал издеваться над молодым солдатом Цыган.
Сергей фыркнул и отошёл в сторону.
– Куда пошёл, полушку давай! – хохотнул вслед Федька и подкинул в костёр дров.
– Ляксей Петрович, Ляксей Петрович, вашбродь, темнеет уже. Велели, как смеркаться начнет, разбудили чтоб, – трогал Егорова за плечо Ваня Кнопка.
Лёшка, скинув с себя белёную парусину, вскочил с подстилки из нарубленных ветвей. Сверху моросил лёгкий дождик. Февраль в Валахии был капризный, ни зима, ни весна, а что-то такое посредине. Вот только утром шёл здесь лёгкий снежок, укрывающий следы конного от перехода, а к вечеру дунул ветерок с недалёкого моря и принёс кисею дождя.
– Начинайте костры разводить, – кивнул он старшему от дежурной тройки. – Минут через двадцать уже всех поднимайте. Как раз через часок совсем стемнеет, и после ужина в путь тронемся! С дровами не заморачивайтесь особо, всё равно дым не увидишь, вы, главное, быстрее шевелитесь, – и Егоров окинул взглядом свой лагерь. Перед ним лежало одиннадцать серых холмиков. В каждой боевой тройке, помимо носимого личного имущества и оружия, был общий котелок и трёхметровый отрез из плотной конопляной парусины, обладавший высокой прочностью и хорошо отталкивающий влагу. Аккуратно сложенный, много места он не занимал, весил приемлемо, а в походе на ночёвках был вещью незаменимой. Вот и спали ребята под этой плотной парусиной, спасаясь от сырости и прижавшись к другу дружке.
– Ну, всё прапорщик, можете ужинать и потом выдвигайтесь. Как только разведаешь дорогу, так сразу же мне о том весть дай. Времени на раскачку у нас мало, нужно будет по османам вовремя ударить, – напутствовал командира егерей старший сводного отряда.
Алексей, всё выслушав, козырнул и отправился к своим.
Кроны деревьев раскачивало ветром. Где-то скрипели стволы, трущиеся друг о друга, шумели вверху голые кроны, на землю сверху капали холодные капли дождя. Егеря уже пятый час пробирались вдоль лесной дороги. Снежные сугробы хорошо подтаяли под сыростью, проходить было проще, но люди уже насквозь промокли, и пора было делать привал. По прикидкам выходило, что сейчас было где-то около часа ночи, и до рассвета оставалось часов около семи. Заброшенная дорога со старыми следами от проходившей по ней когда-то конницы была ныне тихой. Никаких признаков присутствия врага на ней не было, и Лёшка уже хотел было дать команду сворачивать вглубь леса для часового отдыха, как вдруг из ночной сырости вынырнула тёмная фигура.
– Вашбродь, вашбродь, старшой велел вам передать, что впереди турецкая застава нашлась! – докладывал Федькин посыльный Степан. – Около десятка человек мы там разглядели, возле завала из лесин они все толкутся, а рядом ещё три юрты стоят, ну эти как бы такие дома, только из войлока, и от них ещё костром вокруг несёт. Да, и там пара десятков лошадей ещё стреноженными в загоне стоят.
– Опа, а вот это уже интересно! – воскликнул тихонько Егоров. – Говоришь, три юрты у них там, и ещё пара десятков лошадей рядом? – Вот как ты не ругай Федьку за это его баламутство и баловство, но зато ночное зрение и чуйка у Цыгана была отменная. Вот и сейчас он, ни чем не выдав себя, сам обнаружил вражеский заслон загодя. И Алексей, захватив Тимофея с Макарычем, осторожно побежал вслед за Степаном.
Заслон турки выставили грамотно, с обеих сторон от дороги были небольшие косогоры, переходящие затем в овражки. Местность перед завалами из деревьев просматривалась хорошо, и обойти его было очень непросто. Пришлось делать хороший крюк и выходить на них, продравшись через густой кустарник.
– Как ты их обнаружил-то хоть, Федька, скажи? – прошептал Егоров, вглядываясь в тёмные фигуры часовых, прохаживающих буквально в двадцати шагах от них.
– Да учуял я их, вашбродь. Вот прямо нюхом своим этих почувствовал. Пахнуло на меня каким-то кисляком, опосля потом конским повеяло, а затем и дымком от них потянуло, – объяснялся егерь. – Ну а уж как присмотрелись получше, так и разглядели следом всё это дело.
– Понятно, – кивнул Лёшка и задумался. Три юрты, два десятка коней рядом и десяток солдат постоянно у завала на дороге дежурит. По всему выходило, что это был передовой заслон. Значит, где-то вёрстах в пяти или семи должны были находиться и основные силы турок. А это как раз-то и было расстояние до селения Пьетрели, где, по сведениям, полученным от местных, стоял сильный османский отряд.
