– Сейчас, сейчас, уважаемый, – засуетились у укреплений. Послышался скрежет и скрип – и в свете горящих факелов Лёшка увидел, как, открывая главный проход, караульные откатывают в сторону телегу и раздвигают рогатки и щиты. До времени нападения оставалось ещё минут десять-пятнадцать, вряд ли егерский батальон уже успел приготовиться к атаке, но деваться было некуда, общий план нападения начинал трещать здесь по швам. Если сейчас срочно не взять укрепление, то турецкие гонцы всё равно обнаружат изготовившихся к штурму русских, и тогда выбить предупреждённых турок будет гораздо труднее.
Лёшка привстал на корточки и поднял вверх руку.
Вот уже проход был полностью открыт, и в него втянулась пятёрка верховых. Цель была хорошо подсвечена факелами и горящими у турецких укреплений кострами. Лёшка совместил целик с мушкой на дальнем всаднике и затем плавно выжал спусковой крючок.
Бабах! – его штуцер грохнул первым, а затем раздался ружейный залп егерей.
– Никитич, гренаду! – в руку Лёшки легло круглое ядрышко с пупырышками из наклеенной сверху мелкой картечи.
– Зажигай! – фитиль вспыхнул яркими искрами. И, размахнувшись, Лёшка с силой метнул доработанную им гренаду за баррикады.
– За мной! – три десятка егерей с уже нацепленными штыками ринулись к открытому проходу.
У турок царила паника. Ведь ничего не предвещало ночного нападения! Громко кричали пехотинцы. Какой-то командир из караульных призывал своих рядовых к порядку. Скакали, сбивая людей, лошади, оставшиеся без седоков. Несколько раненых оглашали воздух своими истошными криками. Бабах! – дополняя всю эту какофонию среди всполошившихся за укреплениями людей, грохнул взрыв гренады, и десятки осколков от ядра, дробины и картечины начинки разлетелись, калеча и убивая всех вокруг.
Лёшка среди волны своих егерей влетел в открытый проход и разрядил один за другим свои пистолеты.
– Вперёд! Бей их, братцы!
Организованного сопротивления не было, в сторону недалёкого села неслась пара десятков турок, спешивших поскорее там укрыться, а с тыла подбегала уже первая рота Давыдовского. Теперь нужно было только продержаться здесь ещё минут пять, пока из леса не подскочит затаившаяся там кавалерия.
– Прапорщик, почему раньше времени начали? – заполошно дыша, прохрипел, сблизившись с ним, егерский капитан.
– Гонцы выезжали, – коротко бросил ему Лёшка, показывая на бьющуюся неподалеку в агонии лошадь.
– Да пристрелите вы уже её! Фёдор, да добей ты, что ли, чтоб скотина не мучилась!
– Не могу, вашбродь, жалко кобылу, – мотнул тот головой. – Вон пущай хоть Стёпка это сделает.
– Всем перезарядиться и занять позиции в цепи! Ждём турок! – отдал команду Егоров и сам начал долгую перезарядку своего штуцера. Цепочка егерей особой команды сейчас дружно и молча работала шомполами, загоняя пули в свои фузеи и штуцера. Слышалось только их позвякивание от удара о ствол да ещё глухое постукивание молоточков, загоняющих свинцовую смерть в винтовые нарезы.
Рота егерей в это время начала расширять проход для своей конницы, растаскивая в стороны весь хлам и разворачивая захваченные пушки в сторону села.
А в Пьетрели же сейчас царила паника. Неожиданное нападение русских застало турок врасплох, и им нужно было время, чтобы собрать все свои подразделения и потом кинуть их в атаку. Но времени на это уже не было. С южной стороны села, а затем и с других околиц засверкали огоньки выстрелов, и донесся крик наступающих. Цепи егерского батальона, поднятые своими офицерами и унтерами, вышли к околице, ведя частый ружейный огонь.
«Бабах, бабах, бабах» – грохнули три пушки, наконец-то развёрнутые с северного направления в сторону своих бывших хозяев.
«Шиих!» – ушли заряды дальней картечи с протяжным стоном, лупя тяжёлыми двадцатиграммовыми пулями по домам, заборам, лошадям и телам турок.
– Ураа! – влетел первый эскадрон гусар в село через только что открытый для них проход.
– Ураа – с лихим свистом и криками пронеслась по главной улице первая сотня донских казаков.
– Руби их в песи, круши в хузары! – орал ротмистр Ахтырского гусарского полка Гущинский, срубая на скаку первого турецкого пехотинца.
– Сарынь на кичку! – кричал древний казачий клич урядник третьего донского полка Платоха, разворачивая свой лихой десяток в сторону стоящих в отдалении юрт.
Вдруг от этих юрт, совершенно молча, выскочило около полусотни всадников и, не разворачиваясь, всё в том же плотном построении, как и вначале, как нож сквозь масло, прошлись через десяток Платона и через цепочку егерей, втягивающую в село с запада. Сверкнули клинки и так же молча, как и возникли эти всадники, пропали в ночи.
Разгром у турок был полным, около трёх сотен их было порублено, при этом столько же сдалось русским в плен. Было захвачено два знамени, провизия и три орудия. Но самое главное, сводный русский отряд, пройдя через лесной массив, выходил на оперативный простор и теперь мог отрезать лесную группировку турок от их главных сил.
Глава 9. Беслы
– Ахтырский гусарский и третий донской конные полки уходят вперёд, – ставил задачу Пишчевич. – Егерский батальон Давыдовского следует вдоль леса за нами. В случае появления неприятельской конницы прикрываетесь лесом, там они уже за вами не полезут, да и не до этого им будет. У них тут скоро всё трещать начнёт. И вот-вот уже наши главные силы прорвутся по основному тракту.
– Особая команда Егорова, вы своё задание уже выполнили. Пойдёте с егерским батальоном? – и полковник взглянул на Лёшку, мявшего в руках какой-то серый мех.
У того были красные глаза, лицо словно бы сжато судорогой, и вообще он выглядел сейчас каким-то странным.
«Ну как же, устали штуцерники, небось. Неделю ведь без продыху по снегу и по грязи проползали, притомился, видать, парень, – подумал командир гусарского полка, оправдывая заочно прапорщика».
– Ваше высокоблагородие, у меня к вам будет просьба! – подняв глаза на полковника, отрывисто выговорил офицер-егерь.
– Да, слушаю, прапорщик, – удивлённо вскинул тот брови.
– Прошу вас отпустить мою команду по своему направлению, у нас есть вопросы вот к этим вот, – и он положил на чурбак волчью шапку, чем-то напоминающую малахай кочевников. Верх у неё был кожаный, с мехом по бокам и со свисающим сзади волчьим хвостом.
– Их полусотня ушла на запад по просеке, мимоходом прорубившись через казаков и егерей. У меня погиб… – И Лёшка замер на миг, – у меня погиб близкий мне человек. Я хочу знать, что это были за «волки» и потом спросить с них за всё.
– У меня тоже троих срубили, – кивнул сидящий рядом Давыдовский.
– Лихие джигиты. У меня тоже половину десятка посекли, – подтвердил сказанное войсковой старшина Янов, командующий в этом деле казаками.
