– Три судна справа по борту, идут встречным курсом! – вдруг рявкнул корабельный старшина, и на галиоте затопали ноги команды. Люди сами знали, что и кому делать. Часть матросов откинули крышки с орудийных портов и, выкатив, выставили четыре небольших орудия жерлами наружу. Несколько человек натягивали поверху сеть, защищавшую команду от обломков такелажа в бою.
Вскрывались сундуки с оружием и с боеприпасами. Все были сейчас при деле. Встречные суда шли под парусами. Были они примерно такими же, как и у русского отряда. И пока была непонятна их принадлежность.
– Поднять паруса! – скомандовал капитан. – Правь к нашему берегу!
Ветер был боковым для обоих отрядов. Но у спускавшихся вниз по течению было преимущество в маневре и в ходе. И Кунгурцев решил использовать его по полной, выставив вооружённые борта перед неизвестными судами.
– Слава Султану! Кто вы такие, назовитесь? – раздался крик на турецком с переднего встречного суда, сблизившегося на расстояние в двести саженей.
– Канониры, огонь! – тут же рявкнул капитан и оба орудия выбросили свои ядра. Их откинуло от борта, и теперь прислуга спешила поскорее перезарядить и выкатить пушки на своё прежнее место.
– Штуцерные, огонь! – отдал команду Лёшка и все шесть стрелков из нарезного оружия выстрелили в неприятеля. А с соседнего «Слона», так же раздался орудийный грохот, и одно из ядер на глазах у всех влупилось в переднюю мачту противника, взламывая её и обрушивая вниз.
Всё, этого врага можно было уже больше не бояться. На его палубе царила суматоха, и были слышны панические крики.
– Орудия заряжены, капитан! – прозвучал доклад главного канонира, руководившего стрельбой.
– Огонь по второму судну! – отдал приказ Кунгурский. И сдвоенный залп корабельных пушек заглушил крики на первом повреждённом корабле.
Всего двести шагов было между судами и ядра, проломив борта, ушли крушить всё то, что только встретилось им по пути. А с русских судов уже били из фузей егеря и вся абордажная партия. Лишь несколькими разрозненными выстрелами ответили им турки. Но вот с разворачивающего в сторону своего правого берега крайнего дальнего судна раздался орудийный выстрел, и ядро прогудело в снастях, сбивая по пути рею.
– Картечью по среднему, огонь! – прокричал лейтенант. И по такой близкой цели сыпанули тяжёлые свинцовые шарики.
Позиция для абордажа была идеальная. То крайнее, дальнее судно врага, что только что ударило из пушки, бросив свой отряд, с разворотом уходило сейчас к своему берегу. На передних же судах, подвергшихся атаке, сейчас царила совершеннейшая паника и неразбериха. Кунгурский решил всем этим воспользоваться и взять суда дерзкой атакой.
Лёшка полностью разделял его взгляд и, разряжая в близкую цель свой штуцер, обнажил саблю и вынул, взведя курки, оба своих пистолета. Команды «Дунаевца» и «Слона» готовились ринуться на абордаж.
– Капитан, отбой атаки, уходим вниз по течению! – вдруг скомандовал фон Оффенберг и твёрдо взглянул на флотского офицера.
– Я не понял вас, господин подполковник! – недоумённо прокричал тот в ответ. Мы же сейчас их всех здесь выбьем и потом легко себе оба судна в качестве приза возьмём!
– Выполнять приказ! – глядя ледяными глазами на лейтенанта, негромко проговорил барон и положил руку на рукоятку пистолета.
Отряды разошлись бортами. Дунайцы не смогли отказать себе в том, чтобы не ударить ещё несколькими ядрами по врагу. Да ещё зло били вдаль штуцера егерей, посылая свои пули за шесть сотен шагов. Но было уже понятно, что этот бой закончен, и у русского отряда фактически украли его заслуженную победу. Вдалеке позади, орали что-то обидное вслед, оправившиеся уже от испуга турки.
Капитан постоял мрачный как туча и ушёл на корму к рулевому. Матросы что-то глухо ворчали себе под нос про всяких там сухопутных крыс из штаба, которые только мешаются вечно всем.
Даже Лёшка демонстративно отвернулся от барона и ушёл на корму к Кунгурцеву.
Фон Оффенберг постоял на палубе, огляделся вокруг прищуренным взглядом, посмотрел на надутые под свежим ветром паруса, толкающие судно с хорошей скоростью и тоже ушёл в свою каюту.
До рассвета было ещё часа полтора и его Высокоблагородие изволили немного поспать.
– Они у меня вот где уже были! – качал головой лейтенант, сжимая кулаки. – Мы же их за три минуты бы всех с палубы вымели бы там! Ну как так-то, как, Алексей?!
Ну что ещё мог ему сказать Егоров на всё это. Все и так всё прекрасно понимали.
Остановку сделали у небольшой крепости под Фетештами. Лёшка прогуливался по берегу, разминаясь после долгого сиденья на судне. А рядом с ним как ни в чём не бывало прохаживался подполковник.
– Что ноги устали на одном месте подолгу сидеть? – усмехнулся он, глядя иронично на егеря.
– Так точно, ваше высокоблагородие, – нехотя ответил Егоров и перевёл взгляд за его спину.
– Ну-ну, – опять улыбнулся барон. – Обидеться изволили, значит, на такого бездушного и холёного немца? Я вот давно наблюдаю за тобой, Алексей, и мне ведь ты казался весьма сообразительным и умным молодым человеком. Ну, никак я не мог ошибиться в тебе.
Лёшка с удивлением взглянул на Генриха, совсем не понимая, куда это он сейчас клонит.
– Ну, впрочем, молодость, молодость, кто из нас, когда-то не был молодым и не совершал опрометчивых поступков из-за этой юной горячности.
Лёшка насторожился, внимательно вслушиваясь в рассуждения «картографа».
– Сколько, по-вашему, Егоров, было турок на этих двух несчастных лоханках?
Лёшка задумался и выдал примерную цифру:
– Ну, человек семьдесят максимум, а скорее всего, что и на десяток даже поменьше.
– Вот-вот, семьдесят, да даже пусть восемьдесят человек там было. Вот тут, – и он показал на отворот своего топорщившегося камзола, под которым явно что-то было. – Да-да вот тут, сейчас лежат такие документы, которые стоят нескольких полков, а может быть даже бригад и дивизий. Попади они в руки врагу, и целое направление военных действий тогда будет нами проиграно. Что важнее, прапорщик, жизни семидесяти вонючих османских матросов на их корытах или же десяток тысяч русских солдат, ну же, отвечай?!
Лёшка совсем оторопел от такой арифметики. Ответ тут был, разумеется, очевиден:
– Ну, конечно же, русских солдат, вашвысокоблагородие!
И всё равно просто так вот сдаваться перед этой железной логикой барона ему как-то не хотелось.
– Но ведь мы бы разметали все эти команды турок в абордаже на раз?! И эти важные документы бы при этом вовсе бы не пострадали?!
– А ты уверен на сто процентов, что это не была хитрая ловушка, а, Егоров? – пристально глядя ему в глаза, тихо проговорил барон. – Может быть, ты забыл, что у нас уже почти год сливаются важнейшие боевые планы на уровне штаба армии? И уже несколько приличных по количеству людей отрядов попали в хитро расставленные ловушки и были полностью до самого последнего солдата вырезаны оповещённым заранее врагом. Ты же и сам играл против этого неизвестного шпиона на том недавнем февральском выходе? Ну же, думай, егерь, думай! Любая мелочь или недоразумение могут быть опасны в таком деле. Шальное ядро, уголёк или загоревшийся фитиль какой совершенно случайно упадёт в крюйт-камеру, и всех тогда разметает взрывом, а с моего трупа враги снимут эти бумаги. Да хоть что может произойти во время пути. Любые случайности лучше совсем исключить в таком серьёзном деле.
