– Давайте, давайте, где вас только носит столько времени? Ночь уже на дворе, а вы всё воду принести не можете, господа с запада давно просили побольше им её наносить, а вы, дармоеды, всё шляетесь.
– Да нас там янычары ограбили, – оправдывался, нисколько не обманывая Живан. – Мы ели донесли вон её на дне.
– Ну, так ещё пойдёте, – взъярился начальник поста, мне вообще всё равно, хоть вы её всю ночь теперь носите.
– Хорошо, хорошо уважаемый, – поклонился серб. Сколько надо вам воды, столько мы вам её и принесём. Так тут пушек-то всего ничего, да и так себе мелкие они какие-то, – и он позволил себе сморщить с пренебрежением морду.
– Ты дурной, что ли! – изумился командир. – Для тебя пятьдесят с лишним орудий, что султан специально сюда с иностранными офицерами прислал, это что же, мало?! Может, тебе палок дать, чтобы ты свой рот зря не разевал, просто так вот самое лучшее османское оружие сейчас обхаивая? – И он действительно поднял большую палку с земли.
– Нет, нет, нет, уважаемый. Прости мне мои глупые слова. Я же простой водонос и ничего в этом деле не смыслю, – захныкал Живан, снова подобострастно кланяясь.
– Ну вот и носи дальше свою воду в бурдюках, и нечего тут лишнего болтать впустую, – буркнул сержант, освобождая проход.
Воду вылили в два огромных чана, стоявших у составленных рядами зарядных ящиков на колёсах, корзин и мешков, накрытых сверху большими пологами. Похоже, и вправду здесь стояли пятьдесят орудий новых систем, произведённых в Стамбуле по той самой французской технологии. С другой стороны ряда стояли такие же пустые бадьи для воды, служащие, по всей видимости, ёмкостями для тушения возможного пожара. Всё было по европейским меркам чётко и логично. Пройдясь мимо ряда пушек, темнеющих под пологом, Лёшка насчитал их ровно пятьдесят две. Всё сходилось с рассказом словоохотливого караульного сержанта.
Теперь бы можно было спокойно себе и уходить, задание-то было уже фактически выполнено, но что-то всё же Лёшку удерживало, и он сел рядом с пустыми бурдюками в тени.
Возле одного большого шатра, рядом с которым горел костёр, стояли люди в чёрных, уже виденных, когда-то Лёшкой плащах. До него донёсся их громкий смех и выкрики явно не турецкого языка. А вот это уже интересно, мышцы Егорова напряглись, словно перед броском. Он кивнул в сторону разговаривающих, и Живан посмотрел ему в глаза. Его глаза тоже понимающе прищурились, и он тихо кивнул.
– Ну что, была не была! – кровь аж кипела в жилах у егеря. Теперь так просто они отсюда уже не уйдут.
Наобум действовать было глупо, нужно было ещё придумать, как вообще провернуть всё это дело. Но и назад уже сдавать не хотелось.
– Будем брать языка!
– Пойдемте, – прошептал Лёшка сербам. – Посмотрим, как западные офицеры тут живут.
Перекинув через плечо свои пустые бурдюки, водоносы приблизились к шатру.
– Куда вы прёте, скоты! – вдруг вынырнул из темноты солдат с ружьём, с заметным презрением оглядывая этих грязных и мокрых водоносов со своими кожаными бурдюками на плечах.
– Мы хотели спросить у западных офицеров, не нужно ли им принести чистой воды, – правдоподобно захныкал Живан. – В два жбана у пушек мы уже залили из своих мешков, а сейчас вот и ещё пойдём за новой.
Солдат перехватил ружьё как палку и зашипел сербу прямо в глаза:
– Знаю я, зачем вы сюда прётесь! Хотите у этих неверных монет выпросить да?! Идите отсюда, всё равно они ничего вам здесь не дадут.
Лёшка в это время наблюдал за самими французами, что это были они, у него уже теперь никаких сомнений не было. Этот характерный язык он не с чьим бы уже не спутал. Половинка шатра была немного приподнята, и внутри его был виден стол, за которым сидело ещё несколько человек. На столе стояла целая батарея самых разных бутылок, а несколько из них и вовсе уже лежали прямо под столом, тускло отсвечивая в отблесках костра и факелов.
«Понятно, месью изволят здесь пить и играть в карты, конечно, что же ещё остаётся им делать этими долгими и скучными вечерами, вдали от своей Родины да на чужой войне. Ну, ничего, скоро повеселитесь, лягушатники, – зло подумал Лешка, окидывая всё вокруг быстрым взглядом. – Так, тут у них как бы внутренний двор, всё вокруг затенено, есть свой караульный, но это, конечно, не проблема. А вот как выкрасть французика и потом его вынести к реке, вот это как раз-то и будет их основная задача».
– Ладно, будем действовать по обстановке, – решил Егоров и потянул Живана за халат.
– Всё, всё уважаемый, мы уже уходим, – поклонился тот в последний раз караульному, и тройка отошла снова к затенённым пушкам.
– Будем брать языка, – прошептал Лёшка. Где у них здесь есть охрана, мы уже разглядели. Сейчас отвязываем у тёмного участка изгороди плетень от опорного кола, выходим как ни в чём не бывало наружу через караульный пост, а потом тихонько прокрадываемся вовнутрь, через подготовленный нами проём. Затем затаимся и ждём, что будет дальше.
Как спланировали, так егеря и сделали.
– Побольше воды несите, бездельники, нечего вам тут по половине мешка таскать! – прокричал им вслед караульный сержант и прикрыл за водоносами ворота.
Разведчики прошмыгнули в отвязанный проём. Пересекли через затенённый двор половину участка и стали ждать развития событий за наваленными тут огромной кучей корзинами. Ночь вступила в свои права, луны на небосводе не было, и видно было только то, что освещалось кострами или редкими факелами. Неподалёку от французского шатра прогуливался всё тот же турецкий караульный. Наконец и он угомонился и присел на лежащие поодаль ящики. Только лишь в самом в шатре раздавались громкие крики, и слышался звон посуды и бутылок.
«Да когда же они нажрутся-то! – думал с досадой Лёшка. – Если мы за два часа здесь не управимся, всё бесполезно будет, при рассвете-то далеко вообще не уйдёшь».
Наконец из-за полога шатра вылез первый клиент, постоял молча и пустил струю прямо на дорожку возле самого входа.
– Прощайте друзья, – крикнул он, сильно покачиваясь. – Я уже весьма утомился, да и проигрался сегодня в пух и прах. Пойду-ка я лучше к себе спать!
– Оставайся ещё, Жерар! – раздался из шатра нестройный гул голосов. – У тебя ведь есть, на что ещё играть, а ты опять смываешься при первом же крупном поражении. Скоро вот разобьём здесь этих тупых славян, и тогда мы все получим много денег от султана. Ну же, оставайся, друг?!
– Нет, нет, нет, – покачал Жерар головой. – Я просто сильно устал возиться с этими глупыми турками. Их учить высокому искусству войны всё равно, что курицу дрессировать. Пойду-ка я лучше спать! – и француз отправился мимо часового в сторону белеющих шатров.
– Да не останется он с нами, даже не уговаривайте вы его, – выкрикнули из шатра. – Наш Жерар нашёл тут в крепости какую-то пленную полячку у одного местного толстяка и теперь придаётся с ней усладой платной любви. Скажи, Жерар, так ли она хороша, чтобы за неё платить серебро?
