* * *
— Всё, Ваше высокоблагородие, теперь мы уже по своим делам побежали. Совсем скоро уже рассветет. — Поручик вгляделся в сереющий с востока краешек ночного неба. — Мы вам двух наших раненых оставим, вы уж приглядите за ними, хорошо, Алексей Сергеевич? Раны-то у них пустяшные, но в нашем деле они нас всех тормозить будут.
— Не волнуйтесь, Алексей, — успокоил егеря Шипилов. — И присмотрим за ними, и на тот берег твоих ребят переправим, геройские они у тебя, как-никак вместе ведь мы в штыки эти вот шанцы взяли!
Их высокоблагородие были в духе. Похвалиться перед командованием за этот поиск ему было чем. Взяты прибрежные укрепления, при более чем шестисотенном гарнизоне против всего трёх сотен русских. При этом захвачено восемь орудий и масса всякого боевого припаса. С собой в Валахию русские из шанцев уводили полторы сотни пленных азабов. Всех остальных врагов из гарнизона они почти полностью перебили. И всё это при потере двух рядовых да десятке раненых. Нужно было себе признаться: большую роль в этом сыграли егеря вот этого стоящего перед майором молодого поручика, его тёзки. «Отменно воюет особая рота! Хотя в донесении можно о них даже и не писать. Всё равно ведь взятие этих шанцев было главной целью для орловской пехоты, а у них есть своё дело, вот, значит, нам и лавры», — думал сейчас премьер-майор.
Теперь его более всего занимали мысли, что же ему делать с этими захваченными в укреплениях пушками. Пожалуй, парочку самых лёгких можно было бы с собой и забрать, так будет гораздо эффектней. И командир поисковой партии прямо-таки представил кусок текста из реляции командующему: «…сводный отряд премьер-майора Шипилова два захваченных орудия вывез на свой берег, а остальные утопил в реке…» Или нет, лучше: «…сводный отряд премьер-майора Орловского пехотного полка Шипилова Алексея два захваченных в шанцах орудия вывез на свой берег, а остальные утопил в Дунае…» (ну или как вариант — заклепал).
«Да, так, пожалуй, будет лучше, — кивнул он сам своим мыслям. — Тут как бы и командиру полка Николай Даниловичу Языкову будет приятно, ведь это про его орловцев в победной реляции упомянули».
— Удачи тебе, поручик! Не волнуйся за своих раненых, как только основные силы сюда для переправы подойдут, их первыми на ту сторону перевезём! — попрощался с командиром егерей Шипилов, обдумывая теперь, что же ему все-таки лучше сделать с пушками.
— Рота, за мной! — отдал команду Егоров, и егеря понеслись в южную сторону. Восток светлел всё больше. Ещё немного — и весеннее солнце осветит там сначала полнеба, а затем зальёт всю эту болгарскую землю своим благодатным теплом и светом.
— Бегом, бегом, быстрее! — поторапливал плутонги Лёшка. — Не успеем, братцы, если мы тут телиться будем!
Расчёт у него был простой. Подполковник Ферзен с рассветом атакует деревню Еникюй, выведенный на неё пленным проводником. Турки не ожидают нападения русских, хороших укреплений, чтобы за них зацепиться, у них там нет. Так что Мустафе-паше с его сипахами там явно не поздоровиться. Какую-то часть турецкой конницы в деревне, конечно же, перебьют, ну а всю остальную рассеют по окрестностям. И в числе последних непременно должен будет оказаться сам паша со свитой. Военачальники турок всегда держали при себе отборных воинов, которые были преданы своему господину, потому как они лучше вооружены, прикормлены, а их командиры состояли с ними в родстве или же были их земляками.
«Выскочит командир алая из деревни, пробьётся, непременно прорубит себе тропинку со своей лучшей сотней», — думал Егоров, оглядывая строй пыхтящих егерей.
Вот уже час как неслась его рота в южную сторону. Именно сейчас где-то в нескольких верстах от них пехота с запорожскими казаками била турок в Еникюе. Куда устремится Мустафа-паша со своими приближёнными? Одна оставалась ему дорога — на юг в сторону Гуробал. Там стоит сильный гарнизон с пушками и есть большой отряд кавалерии.
Как вариант, можно было, конечно, уйти и к Силистрии, но это далеко, а Гуробалы — вот они, совсем рядышком. Где-то совсем скоро должна быть уже и дорога на них. Срезая большой крюк, на неё-то и выходила сейчас особая рота егерей.
«Эх, была бы приличная карта, — сокрушался про себя Егоров. — Ну вот как тут воевать, когда здесь одни направления и определения: “далеко”, “близко”, “туточки”?»
— Есть дорога, есть она, вашбродь! — раздался крик от головы колонны. К поручику рысил Борька. — Впереди, в полверсте от нас, она идёт, всё как вы и говорили, и набита хорошо, и в ту сторону, куда нужно, тянется. Место, правда, там не больно удобственное, большого леса нету, так, только кустики в человеческий рост.
— Ладно, — выдохнул Егоров. — Молодцы, дозорные, главное, что дорога есть, найдем, где возле неё затаиться!
Место для засады было действительно «не очень». Хорошо натоптанная дорога шла по протяжённому степному участку, покрытому невысоким кустарником.
— Ладно, с сотней-то они справятся, а вот если от Гуробал накатит целый алай? Посекут ведь всех, никакое умение и сноровка не помогут от них отбиться на такой открытой местности!
Далеко, верстах в пяти-шести в той стороне, откуда должны были появиться недобитки, виднелся лес.
— Туда роте точно не успеть, будем принимать пашу здесь! — решил Лёшка и остановил свой отряд. — Братцы, времени в обрез, слушайте меня внимательно! Скоро от того леска выкатит османская конница из недобитого отряда. Сколько их там будет, никто не знает, и встречать мы её будем здесь. Во всей их толпе нас интересуют только сам паша и его приближенные. Как отличить простого всадника от командира, вы все и так прекрасно знаете, будьте внимательнее, по начальству не стрелять, бить их коней, они нам нужны только живыми. Всех остальных расстреливайте уже смело. Залегаем с юга подковой, эта сторона чуть выше северной, маскируемся и ждём! Командиры, проверьте диспозицию своих подразделений!
— Всё, успели, — выдохнул Алексей. — Ну, теперь ждём «гостей»!
«Гости» появились очень скоро, чуть задержись рота в пути — и это место они бы точно проскочили. А сейчас Егоров наблюдал в окуляр своей трубы, как из леса в их направлении выкатывается сотни полторы всадников.
— Ага, хорошо! Смотри-ка, каким сбитым отрядом сипахи идут, а не так, как рассеянные и испуганные иррегуляры. Значит, неплохой командир Мустафа, сколотил возле своих телохранителей и свиты остатки алая и теперь к Гуробалам поспешает за подмогой.
— Внимание, егеря! — выкрикнул поручик. — Приближается турецкая конница, навскидку их полторы сотни. Действуем, как всех учили: чётко, быстро, но без суеты! И помните: сам паша нам нужен живой, за таким языком мы сюда с вами и пришли!
Алексей прилёг под куст и поставил курок штуцера на боевой взвод. Ждём. Лишь бы сипахи раньше времени не заметили засаду! Слишком тут чахлые кустики для укрытия более чем сотни стрелков.
У турок было ужасное утро! На рассвете их поднял рёв сотен глоток этого страшного русского «Ура!». Гренадёры со штыками на ружьях ворвались в деревню и начали колоть всех тех, кто выбегал из домов или выскочил от ночных костров. «Гайда!» — орали казаки-сечевики и рубили их в пехотных порядках саблями. А три десятка казаков даже рубили сипахов с коней. Сопротивляться было бесполезно. Русские выбивали те маленькие островки отважных воинов султана, которые пытались им противостоять. Спасение было лишь в том, чтобы убраться от этого места подальше. Первая сотня, под командой племянника паши Рамзана, приняла на себя удар врага в центре деревни и дала уйти алай-бею Мустафе вместе со знаменем и с ближайшей свитой. Она потеряла половину своих воинов, но благодаря отваге телохранителей и племянника полторы сотни смогли выскочить на дорогу, ведущую к Гуробалам, и теперь им уже ничего не угрожало. Позади от верховых казаков их прикрывали остатки отряда Рамзана, и нужно было поскорее добраться до своих.
