Командование армией не воспользовалось победой Суворова. Турецкие войска вновь вошли в оставленную русскими крепость и принялись заново её отстраивать и укреплять. Однако через полтора месяца Александр Васильевич осуществил второй поиск на Туртукай и вновь захватил его с малыми потерями, несмотря на численное превосходство турецких войск и на их готовность к обороне.
На этот раз русских было около двух тысяч, а турок — более четырёх. Противник был разбит наголову и бежал в большой панике. На поле боя им было оставлено четырнадцать орудий, продовольствие, множество припасов и восемь сотен убитых. Потери русских составили сто два человека, включая и раненых.
В этом бою Александр Васильевич явил образец силы воли и духа. Он, истощённый лихорадкой, с открывшейся раной на ноге, передвигался по полю боя с помощью двух гренадёров, а для повторения его приказаний при нём был особый офицер. Уже только под самый конец боя он смог сесть на своего коня.
За победы над турецкой крепостью Туртукай генерал-майор Суворов 30 июля 1773 года был награждён орденом Святого Георгия II степени.
После второго взятия Туртукая турки его в эту войну уже больше не восстанавливали. Возможно, они все-таки знали старую русскую поговорку, что Бог Троицу любит. Вон, генерал Вейсман, тот Тульчу действительно целых три раза брал! Хотя и без Туртукая у османов уже хватало головной боли. Основные силы русской армии уже начали переправу под Силистрией с последующим выходом вглубь османских земель. Время разведок и поисков небольшими партиями закончилось, дивизии и корпуса русских готовились к большому общему наступлению. Впереди них шли казачьи и гусарские разъезды, а перед войсковыми порядками следовали егеря.
Часть II. В наступление!
Глава 1. К генералу Вейсману
Четырнадцатого мая, ранним утром, после трёхдневного отдыха возле лагеря Астраханского пехотного полка, отдельная особая рота егерей строилась в походный порядок головой на восток. В её строю было ровно сто двадцать человек. Двоих погибших в поиске на Туртукай похоронили на кладбище монастыря Негоешти. Двое рядовых и капрал седьмого десятка Терентий получили серьёзные ранения и не могли следовать за своими товарищами. Полковой лекарь астраханцев, получивший от Алексея по рублю за каждого раненого, уверял, что сделает всё, чтобы поднять его егерей как можно быстрее, ну и, конечно же, чтобы положить в карман в итоге ещё по одному рублю премиальными. И видя в его глазах огонёк интереса, Лёшка этому верил.
— Молодцы егеря, хорошо сражались! И командиры у них лихие, за спины своих солдат не прятались. Всё знаю, и в рапорте командующему я про вас прописал! — так же энергично, как и ранее, выражал свои мысли Суворов. Сам же он скакал по шатру, как большой воробей, с этим, привычным для него, светлым хохолком на голове. Раненая нога, похоже, весьма донимала Александра Васильевича, но он ничего не мог с собой поделать — ему нужно было двигаться!
Перед ним навытяжку стояло всё высшее командование егерской роты: поручик, два прапорщика и сержант с перевязанной головой. Ребята во все глаза смотрели на такого необычного генерала. А вот Алексей вроде бы уже даже и начал к этому привыкать. Хотя, ёлки ж палки, как вообще можно было привыкнуть к Суворову?!
— Оставил бы я вас при себе, господа, верю и знаю, что не усидим мы тут в покое на бережку. Скучно нам, будем и дальше турок бить! Но, увы, пообещал я вас к генералу Вейсману отпустить. Вот ваш командир про то знает, — и Александр Васильевич кивнул на Егорова. — Благодарю вас за службу, господа офицеры!
— Служим России и матушке императрице! — рявкнули слаженно егеря в том отзыве, который уже у них был принят в роте.
— Молодцы! — улыбнулся Суворов. — Не видел бы я вас сам в деле — подумал бы: болванчики, паркетные солдаты! Можете быть свободными, господа, не смею больше вас задерживать, а вас, поручик, я попрошу остаться, — и продолжил, когда все уже вышли из шатра: — Вам два пакета, Егоров. Один из них — для барона фон Оффенберга, он вместе со штабом армии вскоре должен будет на том берегу оказаться, в этом пакете те сведенья, которые мы получили от допрошенных после поиска пленных. Не зря всё же мы под Туртукай сходили! Помимо того что его большой гарнизон разбили, так ещё и на себя часть сил турок от всех других направлений перетянуть смогли. Тысяч десять их сейчас на том берегу стоит, а это значит, что против наших переправляющихся войск их там сейчас нет. Плохо ли это? — и сам же ответил на свой вопрос: — Очень хорошо! Второй пакет — уже для барона Вейсмана. Дружен я с ним, хороший он солдат и товарищ хороший. Всем бы такими же, как он, немцам быть, с нашей широкой русской душой. Видно, оттого-то и зовут его в войсках на наш простой русский лад — Отто Ивановичем. Пойдёте при нём, поручик, — скучно вам точно не будет, уверен! Ну, счастливо, Алексей! Бог к смелым милостив, верю, что мы ещё увидимся!
Попрощался Алексей и с Григорием Троекуровым. Капитан проходил лечение в своём шатре походного лагеря. Рана оказалась неопасной, кости и сухожилия повреждены не были, но всё осложняла большая потеря крови. Земляк лежал на походной кровати без сил.
— А я ведь перед направлением сюда, в Дунайскую армию из Польши, на недельку в поместье закатывал, — рассказывал он тихим голосом Лёшке. — Повидал там родителей и сестрицу. Не о тебе ли это она беспокоилась, когда спрашивала, не опасно ли это в егерях служить, а, Алексей? Да и маменька мне говорила, что какой-то ухажер местный у Машки появился, и она теперь его с войны ждёт.
Егоров покраснел и, пожав молча плечами, уставился в пол.
— Ну, вот так я и думал, — тихо засмеялся Григорий. — Бог даст — мы ещё и сродственниками станем!
— Да куда нам, — вздохнул Алексей. — Вы-то князья, а мы из служивого мелкопоместного дворянства.
— Да ладно тебе чушь городить-то, — усмехнулся капитан. — Князья-то мы не по главной императорской ветке, а с дальних Рюриковичей, от пращура Троекура. Понятно, что сословность — это дело серьёзное, но сам же вот видел, какие у нас в семье там порядки либеральные. Не журись, Лёха, с войны вернёмся, если любовь не угаснет, замолвлю своё слово перед батюшкой, а особенно перед матушкой. Говори, любишь Машку?
— Григорий, ну хватит уже, а?! — вспыхнул Алексей, сам уже не понимая свои чувства.
— Любишь! — улыбнулся капитан. — Да и жоних-то ты вон ведь какой весь справный, девятнадцать годков всего, а уже вон поручик, да и отзывы о себе отменные имеешь. Я узнавал, не просто так сейчас говорю. А мне вот двадцать пять, а я в капитанах и в первом же бою с турками чуть было жизни не лишился. Ладно хоть ты рядом оказался. Эх, Лёшка! Войне всё равно скоро конец. Не в этом году, так в следующем, всё равно мы турку добьём, а после такой виктории, помяни моё слово, императрица щедрой рукой чины и награды офицерам раздаст. Быть мне в первом своём штаб-офицерском чине секунд-майора, а тебе — капитан-поручиком!
— До победы ещё дожить нужно, Григорий, — не по-юношески жёстко выговорил Лёшка. И глядя на его лицо, Григорий сменил тему.
