— Рота, к бою! — крикнул Егоров. — Подпускаем на сто шагов и бьём наверняка залпами. Положение с колена! Товсь!
Небо с востока посветлело, и темнота сменилась на предрассветную серость. Вот с правой стороны, от низинки, между кустами, замелькали мутные, расплывчатые силуэты, которые с приближением к егерской цепи становились всё чётче.
«А нас ведь они не видят, — думал Егоров. — Для них мы все совсем с берегом и с растительностью слиты. Двести шагов, сто пятьдесят, идут осторожно, словно ощупывая перед собой. Сто. Вот теперь пора! Огонь!» «Баба-а-ах!» — раздался раскатистый залп ста двадцати ружей. Первые силуэты качнулись и пропали. Те, что шли следом, замерли на месте, а потом под крики и ор всё-таки подались вперёд.
Штуцер был заряжен, и Лёшка взвёл на нём курок. Фузеи заряжаются чуть быстрее, а значит, вся рота уже готова снова бить.
— Залпом, огонь!
Он прицелился в дальнюю фигурку напротив и выжал спусковой крючок.
— Отходим к берегу, огонь по мере зарядки!
«Если сейчас татары накинутся на нас всем скопом, то беды не миновать! — думал Алексей. — Посекут, конями втопчут, а кого и на аркане утащат». Хорошее каре тут строить было сложно.
— Ура-а! — раздалось сзади, и две гренадерские роты, развернувшись от берега, кинулись со штыками на возвышенность, занимаемую егерями.
Татары ближнего боя не приняли и, рассыпавшись, кинулись туда, откуда и пришли.
— Вовремя вы, господин капитан! — забивая пулю в горячий ствол, произнёс Егоров. — Ещё бы немного — и мы бы к вам на берег отбежали. А так вон как хорошо получилось, двумя своими залпами мы им и так хорошо всыпали.
— Всё-ё, — пробасил Вихрев. — Сейчас ещё маненько — и весь наш первый батальон тут будет. Ни в жизнь нас тогда отсюда уже не сбить. Чай нам с Отто Ивановичем не впервой уже вражий берег занимать!
Через несколько минут подошла вторая партия больших казачьих лодок с солдатами, за ней третья вместе с галиотами, и вскоре на берегу стало тесно.
— Рота, цепью вперёд! — отдал команду своим людям поручик, и егеря заскользили между прибрежных кустов, а на месте ночного боя осталось неподвижно лежать пять десятков трупов в стёганых кафтанах и войлочных шапках. Дивизия Вейсмана переправилась через Дунай!
Дальнейший путь русских войск шёл к так называемой «Черноводской долине», которую османы называли по-тюркски Карасу. Здесь находился один из самых крупных корпусов турецкой армии в тринадцать тысяч человек. В его составе, помимо обычной пехоты абазов, были янычары, арнауты-албанцы, черкесы и отряды крымских татар, не захотевших вернуться на свой полуостров и жить с русскими в мире.
Под началом у Вейсмана были куда меньшие силы: 4 115 из пехотных полков, 435 артиллеристов при 35 орудиях, полторы тысячи гусарской кавалерии, 1 100 казаков, три сотни егерей и нестроевые. Всего около восьми тысяч бойцов.
Противник имел полуторное превосходство, к тому же он расположился на укреплённых высотах. Казалось бы, Вейсману нужно было остановиться, осмотреться до утра и уже затем, завязав огневой бой, вытягивать на себя превосходящего числом неприятеля. Но вопреки всякому здравому смыслу (как думали османские военачальники) эти сумасшедшие русские сразу же, с марша, в два часа ночи, в ночной мгле двинулись в обход турок и, выстроившись в боевые колонны, в пять утра пошли на противника.
— Цепью по двое, дистанция перед колонной — сто шагов, рота, вперёд! — отдал своим стрелкам команду Егоров.
Позади них, задавая ритм пехотным плутонгам, мерно били барабаны и свистели полковые флейтисты. Три русские колонны шли вперёд, чтобы взломать оборону турок. Конница, ввиду своей малочисленности, шла между ними. Отдельная рота егерей бежала перед правой колонной, прикрывая, кроме неё, ещё и весь фланг.
Турки опешили от такой наглости русских. Этот османский корпус только две недели как прибыл сюда из-под Приштины, и он ещё не знал генерала Вейсмана!
— Втопчите их в землю! Притащите мне их генерала на аркане. Я сам поведу вас к победе! — напутствовал своих воинов один из сыновей крымского хана Бахты-Гирей. — Алга-вперёд! — И семь тысяч всадников, вздымая завесу из пыли, ринулись на колонны.
— Рота! То-овсь! Це-елься! — крикнул что есть сил Егоров.
С возвышенности в рассветной серости навстречу наступающим пехотным порядкам скатывалась огромная масса кавалерии. До егерей доносился визг и топот многих тысяч копыт. Казалось, что сама земля сейчас дрожит под ногами.
— Рота, пли-и!
«Баба-а-ах!» — разнёсся ружейный залп от стрелковой цепи.
— В колонну бего-ом! — рявкнул поручик.
Сто двадцать фигурок резко развернулись и кинулись под прикрытие своих пехотинцев. Промедление здесь — смерть! Считаные секунды отделяли егерей он удара сабли или копья всадника.
Заскочив в центр коробки, стрелки без команды перезаряжали свои ружья, а позади, откуда они только что прибежали, уже слышалось громовое: «Бах! Бах! Бах!» Это били в упор шеренги пехотных полков. Вся голова колонны была сейчас окутана облаками дыма от сгоревшего пороха. Отстрелявшиеся ряды оставались на месте, перезаряжая свои ружья, а вперёд выходили новые и били в эту мечущуюся перед стеной штыков конницу. Бах! Бах! Бах!
— В сторону! — проорал здоровенный усатый фейерверкер, помогая выкатывать полевое орудие на прямую наводку.
— Поможем пушкарям! А ну взяли! — отдал команду своим егерям Егоров и сам же впрягся в боковой кожаный ремень орудийной упряжи. — Елистрат, живой?! Сто лет тебя не видел! — крикнул он усачу. Тот, как видно, не признал в сумятице боя Лёшку и только лишь кивнул ему.
Вкатив в брешь между пехотными порядками свой четвертьпудовый единорог, его расчёт сразу же приступил к зарядке.
— Порох давай! Ближнюю картечь закладывай. Пыжом примни! Запальник жги! Побереги-ись!
«Ба-а-ах!» — оглушительно грохнуло орудие. «Вжи-и-иу!» — истошно взвизгнула картечь, вылетая из ствола. И сотни её мелких шариков ударили кучно в конницу, выкашивая в ней целый десяток. А коренастый канонир, подскочив спереди, уже прочищал банником горячий ствол.
— Порох заложить! Пыжом примни! Картечь заложить! Пыжом примни! Запальник жги! Побереги-ись!
«Ба-ах!» — опять грохнуло орудие, посылая перед собой свинцовую смерть.
Татары, оставив перед русскими порядками сотню тел убитых и раненых, откатывались теперь назад.
— Рота, вперёд! — выкрикнул команду Егоров, и его егеря вылетели из боевых порядков пехоты, снова выстраиваясь в свою стрелковую цепь.
— Огонь без команды, по своему прицелу!
«Бах! Бах! Бах!» — россыпью хлопнули выстрелы, выбивая впереди свои цели.
«Ба-ах! Ба-ах! Ба-ах!» — и с истошным воем за четыре сотни шагов ушла в клубящееся облако пыли дальняя пушечная картечь.
