— Вперё-ёд! Не останавливаться! — рявкнул Егоров и сам побежал дальше. До верхних окопов, обложенных камнями и корзинами с землёй, оставалось всего шагов сто. Теперь вся надежда была только лишь на скорость и на то, что у турецкого стрелка вдруг дрогнет рука. Впереди, прямо по ходу движения, был большой валун, и Лёшка взял резко вправо!
Хлоп! Свинцовая пуля расплющилась о камень, и поручик тут же принял левее.
Ну, во-от и гребень! Разрядив с ходу штуцер в одного янычара, он отвёл штыком удар ятаганом второго и с проворотом против часовой влупил ему прикладом в челюсть — хрусть! В окоп! Турецкий офицер с кривой саблей и пистолем в руках с ужасом в глазах пятился по окопу назад, завороженно глядя на кончик остро наточенного штыка. Шаг, ещё один — и поручик, резко подав вперёд свой штуцер, вонзил его по самую середину в грудь. Турок тонко вскрикнул и завалился назад, а Лёшка подхватил его пистолет. Курок на нём был взведен. Удивительно, всего одна секунда и наличие силы духа у врага — и на дне окопа лежать бы сейчас самому Алексею.
— Штабной, что ли, крови не видел?! — Философствовать времени не было — вокруг шёл рукопашный бой. Бах! Пистолет хлопнул, а его пуля чиркнула по руке отходящего по траншейному ходу турка. — Дурацкий пистоль, такой же, как и его хозяин, никакого баланса! — выругался Лёшка и отскочил назад. Сразу два турка разрядили в него из бокового хода свои ружья.
— Да сколько же их тут?
Как видно, это боковое ответвление шло вглубь редута, и по нему к месту боя спешило подкрепление.
— Вашбродь, дайте мне? — Вестовой Афонька выглянул и разрядил свою фузею. — Прут они, много! — Он посмотрел округлёнными, испуганными глазами на поручика, а Лёшка в это время уже щёлкал курком штуцера, выбивая искру на трут. Пропитанная селитрой ветошь занялась, и он поджёг шнур у гренады. Раз, два, три, четыре — пора!
— Прячься! — Лёшка оттолкнул от проёма Афоню и метнул чугунное ядро в глубину бокового хода. «Баба-ах!» — раздался взрыв, и вжикнули осколки.
Ура-а! С бруствера вовнутрь окопов соскакивали егеря батальона Мекноба. А по склону холма на его вершину уже выходила колонна из Первого гренадёрского и Куринского пехотных полков.
Увидев, что его правая колонна зашла в редут, Вейсман развернул свою левую колонну, состоящую из солдат Кабардинского и Ширванского полков, и атаковал ей в тыл тех турок, которые сейчас занимались преследованием рассыпавшихся колонн Потёмкина. В это время дивизия Игельстрома укрепила боевые порядки отступавших русских, они перестроились и приняли на штыки своих недавних преследователей. Османы, оказавшись под двойным ударом, не выдержали натиска и кинулись врассыпную. Их преследовали гусары Харьковского и карабинеры Рижского полков.
В Нагорном редуте, очищенном от неприятеля, в это время готовились к обороне. Захваченные орудия и пехотные шеренги расставлялись по всему периметру. Турки не заставили себя ждать. От центральной крепости по склону бежало несколько тысяч их пехотинцев. Таких построений, как у русских, у них не было. Накатывала огромная орущая толпа с ружьями и саблями.
У егерей перед полковой пехотой была всегда своя привилегия — это действовать на поле боя самостоятельно. Вот и сейчас, расставленные с северной стороны редута в одну шеренгу, они по наработанной уже привычке разобрали свои цели среди атакующих.
— Пятьсот шагов до цели! Штуцерные, то-овсь! Целься! — выкрикнул Алексей, пристраивая своё ружьё поверх ивовой фашины. — Пли!
Восемнадцать нарезных стволов выпустили свои первые пули. Быстрая зарядка! И теперь уже вся рота ждала общую команду.
— Триста шагов до цели! Рота, то-овсь! Це-елься! Пли! — Грохнул дружный залп сотни ружей, и на поле разом повалилось несколько десяток фигурок. — Огонь по готовности! — крикнул Егоров, засыпая порох на полку замка.
«Ба-ах! Ба-ах! Ба-ах!» — ударили картечью те три пушки, что прикрывали тыловую сторону укреплений.
— Пли-и! — послышалась команда подполковника Мекноба, и раздался залп сотен фузей уже егерского батальона.
Турки были шагах в ста пятидесяти.
— Пли-и! — скомандовал командир пехотинцев, и полковые шеренги, расставленные по сторонам редута, ударили ружейным огнём по наступающему неприятелю. Турки, побросав тела убитых и раненых, скатывались обратно, к подножию холма, а вслед им всё били штуцера и пушки. Какой-то важный осман со свитой и байрактером, размахивающим знаменем, пытался остановить внизу бегущих. Он даже рубанул пару убегающих своей кривой саблей. А около него уже сгруппировалось около сотни воинов.
— Курт, сбей того толстого с саблей! — Лёшка протянул руку, указывая своему лучшему снайперу цель. Немец пригляделся и помахал в ответ рукой, показывая, что он всё понял. Васька поставил перед ним на набитую землёй корзину их длинную дальнобойную винтовку. Курт, уперев понадёжнее сошки в землю, что-то там поправил на прицеле и взвёл курок. «Бах!» — раздался отрывистый хлопок, и важный осман, переломившись в поясе, упал на землю. Свита подхватила своего командира и вместе с сотней солдат бросилась бежать. Пушки бумкнули вдаль ядрами и затихли.
Всё, редут наш! В него с южной стороны уже заходили основные силы Вейсмана, Игельстрома и Потёмкина. Теперь просто так русских из этих укреплений было уже не выбить.
Турки в этот день ещё дважды пытались атаковать, но были отбиты с большим для себя уроном. Хорошо поработали здесь канониры и егеря с пехотными застрельщиками. До рукопашной доходило только один раз. В основном османам хватало одних пуль и картечи. К вечеру установилось относительное затишье. Солдаты поправляли повреждённые укрепления с южной стороны, на северную, обращённую к крепости, перетащили несколько мощных орудий. Сумели даже сюда закатить десяток полковых орудий. Теперь этими силами можно было отбить любой штурм, а накопив их, под прикрытием огня с возвышающегося над всем редута идти в общее наступление на Силистрию.
Пока главные события разворачивались у редута, в тылу армии Румянцева появился семитысячный отряд неприятельской конницы во главе с Черкес-пашой, который с ходу налетел на русский вагенбург. Обозные, состоявшие в основном из нестроевых солдат, укрылись за обнесёнными рогатками повозками, которые были выстроены заблаговременно в круг и смогли задержать около себя турок. Главнокомандующему пришлось срочно организовывать контрудар всей имеющейся у него кавалерией. Конница турок была отбита и отступила к западу, в сторону Туртукая. Генерал-фельдмаршал, убедившись в успехе своих войск с южной стороны Силистрии, послал туда для развития успеха ещё три пехотных полка и батальон егерей. Назревал общий штурм крепости.
В бою за Нагорный редут только убитыми русская армия потеряла 488 солдат и офицеров. Потери турок были гораздо большими, но они остались неподсчитанными. В особой роте егерей погибли командир седьмого отделения капрал Рябов и ещё двое рядовых. Серьёзное ранение получили двое солдат. С небольшими ранами было более дюжины, но все они решили остаться в строю.
Лёшка вместе с лекарем и тыловой командой готовил раненых к отправке в лазарет, когда к нему подбежал вестовой из штаба Вейсмана.
