После обработки мёда и отделения от него воска в больших горшках на тёплой печи, опосля, взялись и за другую работу.
Подкашивали небольшими косами-«горбушами» траву на опушках да ломали большие веники для прокорма зимою коз.
Приплод от этой весны Андрей решил не забивать, а оставить себе весь. В планах его было поменять только рогачей на племя, чтобы не допустить кровосмешения. Поэтому и корма того требовалось поболее, чем рассчитывали ранее. Вот и трудились весь день, не покладая рук.
А ещё, помимо всего прочего, на первое место вышел труд ратный!
Спозаранку, когда солнышко только выходило из-за горизонта, Сотник резкой командой «Подъём!» вырывал из мира сладких снов Митино сознание. И если подъём этот, не дай Бог, был недостаточно резким и бодрым, опять следовала команда «Отбой», и так по несколько раз по кругу. Пока окончательно проснувшийся мальчишка уже на ходу не влетал в свои расстёгнутые портки и онучи из крепкой воловьей кожи, да не успевал выскочить стрелою за дверь.
Быстрей, пока не успели положить обратно!
Затем следовал бег по пересечённой местности, то бишь по лесной тропе, оврагу, полянам, а иной раз и болотцу или буреломному коряжнику. И везде нужно было уметь держать дыхание и быть готовым ускориться, вслед за, казалосьбы, стожильным отцом. Было тяжко…
Но ещё тяжелее стало, когда на плечи его легла кольчуга. Она и так-то была тяжёлой, да великоватой к тому же, а тут ещё, между бегом, зачастую приходилось делать всякие упражнения, как то, же и отжимание на кулаках. Причём не важно где, хоть на земле, или в луже, а хоть и на каменной осыпи, там, где только застала команда Сотника. Всё это чередовалось подтягиванием на горизонтальной лесине, или ползаньем по пластунски – «ужом». А то и вовсе какие-то замысловатые комплексы, как их мудрёно называл отец, приходилось выполнять. И включали они в себя и растяжки рук и ног, и разработку всевозможных мышц и суставов да сухожилий всего тела.
Так что выматывался Митя изрядно. И уже прибежав обратно к дому да умывшись ледяной и обжигающей студёной водицей по пояс, а опосля, обтеревшись грубым сукном до горячего, приступали они к разному роду воинским упражнениям.
Упражнения, опять же, были как с оружием, так и без него. Без оружия – тятя называл всё это, то пластунским боем, а то боем рукопашным или же борьбой. При этом ставил он сыну не просто умение к броскам: через голову, плечо, бедро, колено, мельницу и прочие, а самое главное–учил чувствовать своё тело и тело противника. Учил понимать, когда оно и как именно напряжено, и куда оно, это вот самое тело, было готово двигаться. Что последует вот за этим круговым движением, и как в этом самом движении он может что-то поменять или сделать, что нибудь для своей же пользы. Учил гибкости и силе одновременно. Учил как эту самую силу противника, какая бы она ни была яростная и великая, обратить в свою же сторону, чуть изменив её направление и поменяв сам узор броска или схватки.
Много времени уделялось умению–всегда и всюду держать равновесие:
–Какой же ты воин, если даже с жердины, при первом же толчке, кубарем как заяц слетаешь? Эдак, тебе и на ушкуе не устоять, когда на абордаж идёшь. Да на кольях стены, когда крепостицу приступом берёшь. А там ведь приходится самим ужом яростно крутиться между мечей да копий защитников.
От того-то танец, а по-другому это никак и не назовёшь, на наклонных, разложенных между сарайками шестах, да ещё и на приличной высоте, становился всё сложнее и разнообразнее.
Тут тятя уже не довольствовался просто тычком слеги. Нет, теперь в ход шли копья-сулицы, конечно же, без наконечника, с кусками обмотанной плотной глины или камня вместо них, да и много чего было. А уж про то, что шевелить и раскачивать эту самую жердину, тут уж и говорить нечего.
Падал поначалу Митя часто и очень обидно, но со временем всё реже и уже совсем без былой боли. Тело с тренировками само научилось группироваться и выбирать для себя наиболее рациональные движения и лучшую защиту. Тем более, что под жердинами давно уже не было никакой подстилки из соломы.
«Это как дополнительный стимул, не хряпаться как лягухе» – так вот доподлинно и заявил отец.
А была ещё работа с мечом и копьём, швырковым ножом, сулицой да топориком. Конная подготовка на отцовском жеребце Орлике. Рубка лозы с него и начальная джигитовка.
Стрельба из лука так же требовала постоянного нарабатывания навыка. Да и лук сам Митяю пока что подходил только самый простой и слабый, самый что ни на есть обычный охотничий однодревик. Попробуй-ка ты в 12 лет натяни тетиву из сложно-составного, композитного! Да не в жизнь не получится! Но результат тем не менее был, и уже с 50 метров положить стрелу в круг, размером с голову, Митя уверенно мог.
А вот техника ухода от стрел и копий, конечно же, была пока слабая. И любой мало-мальски готовый воин лучник, да даже и обычный охотник лесовик, при желании за минуту мог бы нашпиговать мальца стрелами. И поделать с этим пока что-либо было сложно. Нужно было время для того, чтобы нарастить силу и резкость, да и чтобы реакция была взрывной и отточенной.
В общем, работать было над чем, и работа та шла ускоренными темпами. За всем этим и сам Андрей смог подтянуть свою физическую форму, восстановить свои боевые рефлексы и навыки. Ведь они у него здорово притупились после долгого лечения от ран, полученных от монголов в битве при реке Калке.
В общем, трудились над боевым совершенствованием все. Даже Волчку доставалось. Был он из породы больших северных остроухих лаек, что так ценились у знающих людей. Собаки эти, испокон веков использовались для охоты на «опасных» зверей, таких как медведь, лось и кабан.
Натаскивали их особенно на загонную охоту лося. Так что с кровными боевыми качествами у него было всё нормально. Оставалось только отдрессировать пса как на борьбу со зверем, так и с лихим человеком, вот и будет у них ещё один помощник да защитник.
В качестве развлечения и прикорма, в немногие часы отдыха и досуга, была на усадьбе рыбная ловля.
Андрей сделал из четырёхметровых хлыстов орешника пару удилищ и оснастил их всем имеющимся у него современным снаряжением: леской с крючками, грузилами да поплавками.
И пошла у них рыбалка…
А рыбы, надо сказать, было много! От плотвы и уклейки, которую и за рыбу-то тут не больно считают, до крупного, с лопату, леща, с сазаном и язя с налимом. Попадался на снасть также сиг, хариус и проходной угорь. Бил мелочь на стремнине жерех и разбойничал в камышах пёстрый окунь. Да какой только рыбы тут не было! Самое же главное, что была она вся тут непуганая и вовсе даже не искушенная рыбаками. Ты вот дай ей червячка или кобылку в качестве приманки, она тебя и порадует в ответ отменным клёвом!
Особенно хорошая рыбалка была на ближайшем к усадьбе озерце. Вот и сегодня, в воскресенье, в день свободный от учения ратного да основных работ, непривычно отоспавшись, пошлёпали рыбаки к своей излюбленной заводи. Озеро тут делало живописный изгиб. Берега стояли поросшие камышом, а на самом берегу с выходом на воду лежала здоровенная такая лесина. С неё то и было удобнее всего удить.
