–Ванятка, Кузьмич, по всему чудом тогда уцелел. Видно, когда лиходеи всё крушить стали, он как-то выскочить смог, да и затаился опосля в стожке. Хорошо, что тот поодаль стоял, да не занялся сам от огня. Опять же, в таком укрытии и схорониться сумел, да и потеплее ему было там, и так ведь, бедолага,почти что замёрз напрочь.
Кузьмич встал с лавки, перекрестился на образа и торжественно произнёс:
–Спасибо тебе, Андрей Иванович! За себя и за внучков своих. По гроб жизни мы теперь тебе все обязаны! –и глубоко поклонился, коснувшись руками пола. Рабы мы теперь твои верные, в том, как старший рода, торжественно я клянусь!
–Спасибо за благодарность, дед Кузьма. Но не всё верно ты сказал,–и взглянул твёрдо в глаза Кузьмича. –Не за то я вас от разбойников выручал, да внучка твоего с того света вытаскивал, чтобы вот так вот тут после всего этого в рабы закабалить. Не будет такого, и не обижай меня больше, прошу. Свободны вы как были, так и остаётесь. И имущество всё ваше, отбитое у злодеев, так же за вами и впредь останется. Вольны вы идти с ним к родичам своим, или же у меня оставаться, столько, сколько только сама ваша душа пожелает.
Кузьма опустил глаза и снова произнёс:
–Спасибо, Андрей Иванович, ещё раз за всё, что ты для нас сделал, прости, не хотел я тебя ничем обидеть. От чистого сердца всё говорил. Только сироты мы теперь, родни у нас нет, и идти нам теперь более некуда. Но если ты нам дозволяешь у тебя жить, то нахлебниками мы не будем, всё, что ни скажешь, делать будем и трудиться в поте лица на совесть.
–Ну вот и ладно, Кузьмич, а то сразу рабы, рабы, –и усмехнулся.–Вместе будем на себя трудиться. Как сродственники будем! Если, конечно, захочешь со мной породниться, –и хлопнул деда легонько по плечу.
Кузьмич аж пошатнулся, покраснел и залепетал:
–Да как же это породниться, не ровня же мы! Куда нам, сиротам да людям чёрным от сохи, с княжьим то сотником в родственники?
–Ну ладно тебе, Кузьмич, прибедняться-то! Придёт время, познакомлю со всеми своими. Вот там и войдёшь в семью, как полагается. Ну а уж за общим-то столом и свыкнешься с этим.
А пока будем тут жить. Скоро уж и младшенький мой Митяй с обозом прибудет, вот с ним первым и познакомитесь да подружитесь чай.
Новгород Великий.
Новгород встречал путников шумом голосов, перезвоном колоколов с многочисленных церквей да толкотнёй на самом въезде.
По неглубокому ещё снегу большая часть народа с пригородов уже успела пересесть в сани, и теперь отчаянно бранясь за место, вкатывала в огромный, сутолочный город.
Артели Луки это не мешало, и они со стороны смотрели, как у сцепившихся оглоблями саней разгоралась очередная потасовка.
Орали мужики, визжали свиньи в соломе, звонко голосили бабы. Всё как обычно. Ничего не меняется в этом городе. Тут исстари старались всегда всё доказать горлом и кулаками. Новгородская вольница–она такая.
–Смотри-и! Побереги-ись! – и рядом с ними проскочил крытый возок в сопровождении десятка вооружённых верховых. Никак тысяцкий проехал, или глава городского конца?
Бояре Новгорода, да первые купцы, могли себе позволить передвигатьсяс такими удобствами. Да практически всё они могли себе позволить в Новгородской республике. Зачастую тут слово князя-то весило меньше, ввиду многочисленных запретов и ограничений. Свободу свою Новгород ценил превыше всего!
Как и было уже решено заранее, первым до своего подворья доставили самого малого, Митяя. Находилось оно на Софийской стороне, у самой западной окраины Неревского конца. Было то подворье небольшим, но крепким. Двухэтажный дом занимал почти треть участка. Были здесь ещё хозяйские постройки: сарайки, амбары и конюшня. Сам двор был крытым, и навесом закрывал всю переднюю часть двора.
Вся родня была на месте и, проводимые домовым сторожем, бывшим дружинником тяти дядькой Акимом, путники проследовали в главную комнату дома – гостевую.
Митя сразу, забыв о своей напускной мужественности и солидности, кинулся навстречу сестре.
–Аннушка! Аннушка! –и по-ребячьи быстро залопотал. –Больше двух «седьмиц» к вам шёл, такого навидались! Мы и с разбойными побиться успели, и чуть в реке ледяной не утопли, когда на пароме канат лопнул! И чего только с нами не было в пути!
Его с любовью и радостью обнимала и гладила по волосам ещё совсем молодая, но уже вошедшая в женскую стать, сестра. Больше года, как не было их матушки, и она всё пыталась хоть как-то её заменить для мальчика.
И часто, вопреки воли отца, украдкой, всё старалась его баловать и нежить. Рядом прыгал в восторге Алёшка. Между ним и прибывшим его молодым дядькой Митей была всего-то разница в шесть лет. А это значило, что наконец-то наступает время для проказ и веселья.
И даже статный и мужественный Артём, муж Анны, несший службу в десятских, Владыковой личной дружины, имел вид весьма весёлый и лукавый.
Как не пытались артельные, во главе с Мефодьичем, отправиться побыстрее по своим домам, а всё же отобедать с хозяевами пришлось. Негоже было их обижать, когда те так искренне зазывали.
За столом и поведали обо всех новостях. Начиная с плотницкого промысла в Торжке, ну и, разумеется, подробно, про отцовские задумки в лесной усадьбе, да и про сам боевой и тернистый путь в Новгород Великий.
Особенно же подробно было изложено про исключительную храбрость и воинское да лекарское искусство Митяя.
От таких рассказов молодой герой сидел пунцовый и счастливый. И даже бывалый воин Артём поглядывал на него уважительно –подрос шуряк!
Когда же дошла очередь до осмотра трофеев, удивление на его лице было нарисовано совершенно искреннее.
Такая сабля из высшей булатной выделки, какую взял в бою Дмитрий, была редким и о-очень дорогим трофеем! От этого и ещё с большим уважением посмотрел он на Луку и его артель. Так по чести разделить добытое, не прибрав его себе от неопытного мальца, могли только честные и порядочные люди. Ну да с плохими людьми его тесть дел не имел по определению. Не тот он человек!
Как ни пытались ещё повкуснее накормить да уважить гостей, однако же было понятно, что у людей свои семьи, и им тоже нестерпимо хочется их увидеть. Поэтому добросердечно попрощались, а с Митяем же и вообще обнялись все по-братски, как с равным.
И вот артель вышла за ворота. Спасибо этому дому, но нужно было скорее идти в свою Торговую сторону, в Плотницкий её конец, где все артельные мужики и жили. Впереди у них полгода зимнего отдыха в своей семье. Да и дел по дому за время отходного промысла накопилось изрядно…
У Митрия же были свои заботы.
Самое главное было, в точности выполнить все тятины поручения. И первое из них было–найти указанного им купца Путяту Селяновича.
Как не пыталась ворчать Анна на то, что мал ещё дела взрослые решать, но указ отца в переданной Митькой грамоте гласил чётко и однозначно «не перечить, не мешать!» А помочь и приставить для опёки их сторожа, ветерана, дядьку Акима. Аким был старым и надёжным служакой, жил он у них в семье уже больше десяти лет и отвечал за сохранность и порядок на усадьбе.
