Единственное мутное окошко из бычьего пузыря практически не пропускало дневной свет в закопчённую и грязную головную.
Однако, было видно, что обитающие здесь, были людьми с претензиями. Все стены были увешаны разнообразным оружием, на полу лежали дорогие персидские ковры, на тяжёлом дубовом столе стояла оловянная, медная и даже серебряная посуда.
Всё из добычи.
Недалеко от разбойного логова проходили два богатых старинных купеческих пути «из варяг, в греки», и банда Свири Кривого стабильно собирала на них свою кровавую добычу.
Вот и сейчас атаман с пятью своими старшими собрались для того, чтобы обсудить свои ближнии планы.
–Ну что, десятнички, Биляра мы, похоже, уже не дождёмся, или сгинул где, или к себе в Итиль подался. Хотя вряд ли это. Столько имущества дорогого тут в своей юрте оставил да ещё и коня породистого. А конь, сами знаете, самый близкий друг ему был. Не мог он его просто так бросить! Так что, видно, всё же сгинул где-то наш воевода вместе с пятью ватажниками. Ну да мы и без него справиться сможем. Всё мы уже с вами обсудили тут, так что слушайте теперь мой указ!
И подручные атамана–Плётка, Цеп, Ухват, Метла, Рысь и Окунь напряглись:
Похоже, что скоро станет ясно, кто выиграл борьбу за власть, чтобы стать заместителем главного. И кто сможет выхватывать самые жирные куски от добычи, откидывая только огрызки проигравшим.
–Задумку мы не меняем.
–Плётка, ты со своим десятком идёшь перекрывать нижнюю санную дорогу по Поломяти. Связь держишь с хозяином постоялого двора Жмудином из Яжелбиц. С добычей возвернёшься не раньше февраля месяца, когда тебя Рысь с десятком своим сменит. Двенадцать человек на всё там тебехватит. Цеп и Ухват со своими большими десятками заступают на верхний Селигеров путь. Через шесть седьмиц, в начале февраля как и у Плётки их меняют Метла с Окунём. И вот кто сможет взять самую богатую добычу да проявит себя удачливым и умелым, тому я и доверю быть своим воеводой!
За столом разом загомонили:
–А что Плётке-то кусок такой жирный! Конечно, он там наберёт поболее, чем мы! Самые сливки всегда снимает!
–Что, Плётка!? Ты, Окунь, за собой смотри, не умеешь обозы брать, так и скажи, так мы тебя коней пасти пошлём!
–А почему Цепа с Ухватом первыми, им и сливки собирать, а мы обглодки от них уже к весне!
–А ты тут рот не разевай! Ухарь какой!
–А ну молчать всем! Тихо, я сказал! –и гвалт утих.
–Как я сказал, так всё и будет, а кому что не нравится, так вы мне сейчас в глаза и скажите? Ну мы и пошепчемся с вами тихонечко,–сказал прямо, аж мурлыкая, Свиря.
Но дураков не было, они все уже раньше вымерли. Все прекрасно знали взрывной и непредсказуемый характер атамана. Поэтому в избе повисло тяжёлое молчание.
–Ну вот и ладно. Бондарь тоже при деле будет, с теми их ватаги Ворона да пятерыми из десятка Окуня пойдёт по селищам. Баб да жратвы на весну наберёт.
–Твой десяток, Метла, пойдёт ниже по селищам да погостам. Избы особо не жгите там, если баб да девок с харчами сами отдают, пущай живут пока. Всех пожжем, с кого щипать потом будем? –и засмеялся.
––Плётка на двух санях выдвигается завтра. Цеп с Ухватом–через день позже него, остальные уже после.
–Всё оружие и обоз покажите сначала Бондарю, потом мне лично перед самой отправкой. И, не дай Бог, я увижу где-то какое упущенье! А теперь пошли вон! –и Свиря потянулся за кубком со стоялым мёдом. Пора уже было гасить эту головную боль…
Зимняя усадьба.
Ноябрь 1224 года выдался пуржистым. Махом засыпало все дорожки и тропы зверей. Прикрыло белом покрывалом леса да овражки, замело даже продухи у медвежьих берлог.
Сотнику постоянно приходилось чистить двор, загон для скотины и дорожки от хозяйственных построек к избе. Ну да это было не в тягость, и вполне себе даже скрашивало быт. Впрочем, вообще было жаловаться грех. С дедом Кузьмой и его внучатами жизнь обрела какое-то воистину уютное и семейное значение.
Дети часами кувыркались с Сотником в снегу, строили крепости и снежные бабы, а по вечерам слушали, открыв рот, о далёких и жарких странах, диковинных зверях и растениях. Лада, как более старшая, а ей шёл уже десятый год, хлопотала по хозяйству. Вся кухня была на ней, и не было уже нужды есть пресные лепёшки с подгоревшей дичиной. В опарнице, большом глиняном горшке с широком горлом, всегда квасилось кислое тесто. И у них уже давно не переводились пироги, булки да блины. А уж запах свежее испечённого каравая чуяла, небось, даже стая волков, обосновавшаяся на соседнем болоте.
Стая эта, кстати, вызывала определённое опасение у Андрея.
Несколько раз уже ночами подбиралась она к самой усадьбе и даже натоптала прошлой ночью на загоне скотины. Но долю здоровой осторожности волки имели, а скорее всего, было вокруге дикое зверье, составляющее пока им пищу. Поэтому, стоило только Андрею выкатиться с луком, «след тех уже и простыл» за спуском к близкой речушки Дубнице.
На широких охотничьих лыжах, подбитых камусом из шкуры лося с голени, давал каждый день Андрей хороший круг. Нужно было, как следует изучить окрестности, а зимой это было даже удобнее делать, опираясь в походах на многочисленные русла рек и ручьёв. Да и поостеречься тоже следовало. Никогда не нужно было забывать, что где-то не так уж и далеко «держат округу» две приличные, по местным меркам, банды. И было бы хорошо знать, не перемещаются ли они в опасной близости от усадьбы.
Но в этом отношении всё было спокойно. За целый месяц лыжных пробежек никаких следов человека Андрей тут не встретил. А вот следов зверей было множество!
Каких только не было –куницы, росомахи, рыси, зайцы, тетерева и куропатки, лоси, да много кто тут отметился.
Нашёл даже Сотник пару занятых медвежьих берлог в буреломах. Так что, примерная карта заселения дичью его поместья была составлена плотно. Сам он, конечно, не был промысловиком охотником, так как уж больно много возни доставляла сама выделка шкурок. Но на будущее, всё знать было полезно.
Сегодня Андрей припозднился и к усадьбе подкатывал уже в сумерках. В заплечном мешке чувствовалась тяжесть двух добытых тетеревов. Думал и третьего взять, да зачем ему лишнее. Так и упорхнул красавец в соседний сосновый бор.
Подмораживало уже с утра, и чувствовалось, как пощипывало при быстром скольжении щёки. Похоже, будет ещё сильнее давить, и Андрей прибавил ходу. Хотелось скорее уже в избу, да к горячей печке. А там и Ладушка обещала пирог с зайчатиной испечь…
За спиной вдруг раздался леденящий кровь волчий вой. Затем через минуту с одного бока, а потом с другого. «Никак меня обкладывают?» – с тревогой подумал Сотник, –Вот же неугомонные.
Виднелись уже в сумерках очертания построек, и от них прямо навстречу Андрею выкатился кто-то укутанный в меховину, с огненным факелом и жировым светильником в руках.
