— Подписанной именем?..
— Кламмерта, Уотсона Кламмерта.
— Кто такой Кламмерт? — спросил Мейсон. — Блеф какой-то?
— Нет, — сказал Дрейк. — Возможно, он и в самом деле брат
Эштона. То есть был — он умер. Он не был зарегистрирован в городском
управлении. Я навел справки. Уотсон Кламмерт получал водительские права. Я
узнал адрес, съездил в больницу и выяснил, что Уотсон Кламмерт умер в течение
двадцати четырех часов после того, как подписал банковскую карточку.
— Смерть чем-то подозрительна?
— Абсолютно ничем. Умер естественным образом, в больнице.
При нем постоянно дежурили, но — тут-то и есть самое интересное — перед смертью
он четыре дня находился в состоянии комы. Ни разу не приходил в сознание.
— Какого же черта он мог подписать?
— В том-то и дело, — монотонным голосом сказал Дрейк.
— Что еще о Кламмерте? — спросил Мейсон.
— Очевидно, они с Эштоном имели мало общего. Эштон много лет
его не видел. Когда он узнал, что Кламмерт умирает в благотворительной
больнице, он явился, чтобы ему помочь.
— Как вы это узнали?
— Эштон много разговаривал с одной из сиделок. Когда он
услышал, что Кламмерт тяжело болен, он сразу приковылял и ходил по больнице,
пока не нашел Кламмерта, лежащего без сознания. Он раскошелился и сделал все,
что мог: заплатил специалистам, нанял сиделок и сам дежурил у постели. Он дал
инструкции сиделке, чтобы Кламмерт имел все, что только можно купить за деньги.
Конечно, сиделка знала, что он умирает, и врачи знали, но они, естественно,
дурачили Эштона, говоря ему, что есть один шанс из миллиона, и Эштон просил не
упустить этот шанс. И еще: он поставил условие, что, если Кламмерт очнется, он
не должен знать, кто его благодетель. Эштон объяснил сиделкам, что много лет
назад они поссорились и с тех пор не виделись, — а из-за чего, как ты думаешь?
— Не знаю уж, Братец Кролик, — с раздражением сказал Мейсон,
— из-за чего было поссориться Хромому Лису и Спящей Красавице?
— Из-за кота, — усмехнулся сыщик.
— Как из-за кота? — воскликнул Мейсон.
— Да, из-за кота по кличке Клинкер, он был еще котенком.
— О, дьявольщина!
— Насколько я могу судить, — продолжал Дрейк, — с того
времени, как Эштон нашел своего брата, и до дня смерти Кламмерта он потратил
около пятисот долларов на врачей и больничные расходы. Он за все платил
наличными. Сиделка говорила, что он носил в бумажнике большие пачки денег. Где
же, черт возьми, Чарльз Эштон взял эти деньги?
— Будь ты проклят, Пол, — Мейсон состроил гримасу. — Мне
вовсе не нужно, чтобы ты своими фактами компрометировал моего клиента. Надо
подловить Сэма Лекстера.
— Факты, — сухо сказал Дрейк, — вроде обрывков
картинки-головоломки. Мне платят за то, что я их нахожу, тебе — за то, что ты
их складываешь вместе. Если они окажутся не от той картинки, ты всегда сможешь
засунуть ненужные туда, где их никто не найдет.
Мейсон хмыкнул, потом спросил задумчиво:
— Какого дьявола Эштону понадобилось, чтобы Кламмерт имел доступ
к сейфам?
— Единственное, что приходит мне в голову, — сказал Дрейк, —
что Эштон намеревался дать денег Кламмерту, если тот поправится, но встречаться
с ним не хотел, поэтому собирался вручить ему ключ от сейфа, куда будет время
от времени класть деньги, а Кламмерт — забирать.
— Не сходится, — сказал Мейсон. — Ведь Кламмерт должен был
представить свою подпись, чтобы получить доступ к сейфу, а та подпись, которую
Эштон выдал за кламмертову, не могла быть подлинной, потому что Кламмерт был
без сознания.
— О'кей, — сказал Дрейк, — ты победил. Это я и хотел
сказать, говоря, что факты — кусочки головоломки. Я их достаю, а ты
складываешь.
— Кто-нибудь приходил в банк под именем Кламмерта?
— Нет. Эштон несколько раз пользовался сейфом, был там и
вчера, и сегодня. Клерки не хотели об этом говорить, поэтому у меня создалось
впечатление, что он вынул оттуда изрядную пачку денег.
— Откуда они знают, что берут из сейфа?
— Обычно они не знают, но один из клерков видел, как Эштон
засовывал деньги в большую сумку. А твой клиент говорил что-нибудь о
колтсдорфских бриллиантах? — поинтересовался сыщик.
— Нет, Пол. Мистер Эштон не говорил мне о колтсдорфских
бриллиантах. А что такое колтсдорфские бриллианты? Пол, это ты должен
рассказать мне о них.
— Это единственные драгоценности, которыми владел Питер
Лекстер, — усмехнулся сыщик. — Бог знает, как они ему достались. Они были в
числе камней, вывезенных из России каким-то аристократом. Питер Лекстер
показывал их немногим друзьям. Это крупные, хорошо обработанные камни. Бумажные
купюры или ценные бумаги могли сгореть во время пожара, и следа бы от них не
осталось. Но ведь и колтсдорфских бриллиантов не нашли.
— Трудно найти бриллианты в обломках сгоревшего дома, — сухо
возразил Мейсон.
— Обломки чуть ли не гребенкой прочесали, просеяли золу и
прочее. Но бриллиантов не обнаружили. На Питере Лекстере нашли кольцо с
рубином, которое он обычно носил, а бриллиантов не было.
— Рассказывай дальше, — потребовал Мейсон. — Эштона видели с
этими драгоценностями?
— Мне об этом неизвестно. Но есть другие факты. Например,
незадолго до пожара Лекстер приценивался к одному имению. Он ездил осматривать
усадьбу вместе с Эштоном. Дня два назад Эштон приезжал к владельцу и хотел
купить имение, расплатившись тут же наличными.
— Ему отказали?
— Пока да, но я думаю, вопрос остался открытым.
— Похоже, я ворошу осиное гнездо, — задумчиво сказал Мейсон.
— Лекстер мог держать имение в тайне… Кажется, придется поговорить с Эштоном.
— Внуки в ярости, особенно Сэм, — тусклым голосом сказал
Дрейк. — Оуфли — спокойный и замкнутый малый. А Сэм увлекался гоночными
машинами, поло, женщинами и прочее.
— Где же он брал деньги?
— У старика.
— Я думал, старик был скуп.
— Да, он был прижимист, но внуков баловал.
— Сколько он стоил?
— Никто не знает. Инвентаризация его поместья…
— Ладно, не будем об этом, — перебил Мейсон. — Меня
интересует только кот.
— Накануне пожара в доме была ужасная ссора. Я точно не
знаю, что случилось, но думаю, сиделка может рассказать. Я говорил со слугами —
у них ничего не выудить. До сиделки я еще не добрался… А вот и ее дом.
— Как ее зовут? Дерфи?
