— Вы что, побыстрей не можете? — спросил он.
Один из могильщиков бросил на него возмущенный взгляд:
— На высшей скорости работаем. А больше людей не привлечь —
места нет. Да уже почти достали.
Он вытер мокрым рукавом пот со лба и снова принялся быстро
копать. Минуту спустя одна из лопат, судя по характерному звуку, наткнулась на
твердое.
— Полегче, — предостерег второй могильщик. — Не позволяй
подгонять тебя. Нам еще грязь надо счистить, а уж после поднимать. Веревки в
ручки проденем — и тогда хватит им стоять да бездельничать, пусть с нами
поработают, разомнутся.
Бергер проигнорировал это саркастическое замечание. Он
наклонился и заглянул в яму. Перри Мейсон зажег сигарету и переступил
промокшими ногами. Пол Дрейк бочком подобрался к нему и спросил:
— И ты не покраснеешь, если медик скажет, что тот тип и в
самом деле сгорел заживо?
Мейсон в нетерпении потряс головой:
— Я только заявил о фактах. Думаю, они сами во всем
разберутся. Если бы им поговорить с Эдит де Во, а потом привлечь к допросу Сэма
Лекстера, у них было бы больше шансов что-то узнать.
— Да, — сказал Дрейк, — но тогда Бергеру пришлось бы начать
расследование обстоятельств смерти Питера Лекстера. Он боится, что ты как раз
этого и добиваешься, и будет увиливать, пока не увидит, что перед ним дело —
только тогда он начнет действовать открыто. Он уже вступал в игру с тобой. И
теперь, вроде обжегшегося ребенка, боится огня.
— Все-таки, — с презрением сказал Мейсон, — он слишком
осторожен. Это дело ускользнет у него из рук, если он станет осторожничать. Он
может бояться огня, но не может же он без огня испечь пирог. И даже после того
— не может он съесть пирог и одновременно сохранить его.
Том Глассмен, старший следователь, повел носом.
— Как бы уберечься от простуды в такую погодку, а, доктор? —
спросил он.
— Лежать в теплой постели, — неприязненно ответил доктор
Джейсон. — Надо же было выбрать такую дождливую ночь! Сколько дней прошло после
похорон, и никто не интересовался трупом, пока не пошел дождь.
— Сколько времени вам потребуется, чтобы осмотреть тело?
— Не так много. Будет зависеть от того, как поработал огонь.
— Давайте веревку, — скомандовал человек из могилы, — и
приготовьтесь поднимать.
Через несколько секунд гроб резко подался вверх — все тянули
за веревки. Вот он вышел на поверхность. Под него подставили доски. Гроб
скользил по грязным мокрым доскам, пока не оказался на твердой почве. Один из
рабочих обтер тряпкой грязь с крышки. Появилась отвертка. Через минуту крышка
гроба была откинута назад и чей-то голос произнес:
— Вот, доктор, теперь оно ваше.
Доктор Джейсон выступил вперед, издал неопределенное
восклицание, достал из кармана фонарик. Все столпились в кружок, но никто не
поднес ближе газовый фонарь, так что гроб остался в тени.
— Каков ваш вывод, доктор? — спросил прокурор.
Карманный фонарик доктора Джейсона осветил внутренность
гроба. Пальцы его дотронулись до обугленного тела.
— Трудно сказать. Он обгорел так, что вот-вот рассыплется.
Придется поискать такой участок, где кожа была защищена одеждой.
— А как насчет угарного газа?
— Нет нужды проверять. Он все равно есть.
— Ладно, можете вы приступить к осмотру?
— Прямо сейчас? Здесь?
— Да.
— Это будет трудно, и заключение не будет окончательным.
— Разве вы не можете высказать догадку?
Доктор Джейсон покорно вздохнул.
— Отвечу через несколько минут, — сказал он.
Один из рабочих подошел с фонарем. Доктор выражал
негодование по поводу погоды и неодобрение по поводу всей процедуры.
— Свет сюда… нет, не так близко… тень не должна падать
внутрь… Так, стойте там, — распоряжался доктор.
Он покопался в гробу, потом достал из кармана нож; четко
раздался звук проходящего сквозь ткань лезвия. Через минуту он выпрямился и
кивнул Гамильтону Бергеру:
— Вы хотели догадку?
— Да, именно.
Доктор Джейсон, сдвигая крышку на прежнее место, сказал:
— Начинайте расследование.
Гамильтон Бергер постоял, уставившись на гроб в
задумчивости, потом кивнул и повернулся на каблуках.
— Отлично, — сказал он. — Начнем. Поедете с нами, мистер
Мейсон. Дрейк отправится следом в вашей машине. Вы, доктор, останьтесь.
Мейсон пошел за Бергером к прокурорской машине. За руль сел
Том Глассмен. Все хмуро молчали. Дворники монотонно ходили по лобовому стеклу,
их звук перекрывал шум мотора и шуршание шин.
— Мы едем к Лекстеру? — спросил наконец Мейсон.
— Да, — сказал Бергер, — в городской дом. Я хочу задать ему
несколько вопросов.
— Собираетесь предъявить обвинение?
— Задам несколько прямых вопросов. Не думаю, что сразу
предъявлю обвинение. Нужно сначала подготовиться. Я не буду пока спрашивать о
шланге. Думаю, что вам, Мейсон, и вашему детективу лучше не присутствовать,
когда мы будем задавать эти вопросы.
— Хорошо, — сказал Мейсон. — Мы сделали все, что могли. И я
знаю, где есть теплая мягкая постель, горячий пунш и…
— Еще нет, — перебил Бергер. — Вы это дело начали, и вам
надо быть в курсе.
Мейсон вздохнул и откинулся на подушки. Машина промчалась по
пустым улицам и кривым переулком взобралась на холм.
— Где-то здесь, — объявил Бергер. — Участок большой.
Старайся не включать фары без надобности, Том. Я хотел бы взглянуть на гараж,
прежде чем мы кого-нибудь потревожим.
У поворота Глассмен сбавил скорость, остановил машину и
выключил мотор. Не слышно было ни звука, лишь стук дождевых капель по крыше
машины.
— Пока все нормально, — сказал Глассмен.
— Отмычки есть? — спросил Бергер.
— Конечно. Хотите, чтобы я открыл гараж?
— Да, я хотел бы взглянуть на машины.
Глассмен направил фары на висячий замок, которым запирался
гараж, открыл дверцу и выбрался под дождь. Он достал из кармана связку ключей,
через минуту кивнул Бергеру и отодвинул дверь.
— Осторожней, — предупредил Бергер. — Не захлопни двери.
Нельзя поднимать тревогу раньше времени.
В гараже стояли три машины. Фонарик Глассмена по очереди
осветил каждую. Глаза Мейсона сузились при взгляде на новенький паккард-седан.
Заметив выражение его лица, Бергер спросил:
