— Я был бы польщен, — сказал Мейсон, — если бы он так
признал меня, как тебя. Насколько мне известно, он любит немногих.
— Хочешь, чтобы он составил компанию коту привратника? —
спросила она.
— Он и есть кот привратника.
— Почему бы тогда не оставить его привратнику?
— Когда я видел привратника в последний раз, он был мертв.
Лицо его было ужасно. А по всей постели — грязные кошачьи следы.
— Кто это сделал? — Она вся напряглась.
— Не знаю.
— А что думает полиция?
— Не знаю. Не уверен, что им это уже известно.
— А что они подумают, когда до этого доберутся?
— В привратнике заинтересованы несколько лиц. Есть основания
предполагать, что у него было около миллиона долларов наличными. Часть их,
возможно, заперта в банковском сейфе. За миллион люди многое готовы сделать. И
есть еще ценные бриллианты, которые тоже могут находится у Эштона. Я приметил
зеленый паккард, который следил за Эштоном у нашей конторы. Он стоит в гараже
городского дома Питера Лекстера.
— Кого мы защищаем?
— Юного друга девушки, которая владеет закусочной.
— Контракт есть?
— Ты любишь вафли? — ответил он вопросом на вопрос.
— Слушай, шеф. — В глазах ее мелькнуло беспокойство. — Ты
ведь не станешь без гонорара влезать в дело об убийстве?
— Кажется, я уже сделал это.
— Ну почему ты не сидишь в конторе и не ждешь, чтобы клиенты
после ареста сами к тебе обращались, а потом ты защищал бы их в суде. Вечно ты
выскакиваешь… Откуда у тебя этот кот?
— Мне его дали.
— Кто?
— Девушка, умеющая замечательно готовить вафли. Но об этом
тебе полагается забыть.
— Ты что — хочешь, чтобы я оставила кота здесь?
— Вот именно.
— Тайно?
— По возможности. А если у тебя есть подруга, которая может
его приютить, это было бы еще лучше. Полиция будет его искать. Полагаю, он
будет фигурировать в деле.
— Умоляю, шеф, — сказала она, — не рискуй своей
профессиональной репутацией, не ввязывайся в это дело. Уедем. Уплывем на
Восток. Когда будут арестованные, появляйся и защищай кого хочешь, но не
ввязывайся в это дело.
Глаза Перри Мейсона стали ласковыми, почти отцовскими. Он
взял ее руку и погладил.
— Делла, — сказал он, — хорошая ты девушка. Но мне не
суждено то, чего ты хочешь. На этом лайнере я мог бы наслаждаться дня три, а
потом с ума сошел бы от безделья. Я буду работать так, что освобожусь от этого дела
гораздо быстрее, чем от путешествия на Восток.
— Значит, собираешься заняться делом привратника?
— Я уже им занимаюсь.
— Думаешь, этого твоего подзащитного будут обвинять в
убийстве?
— Возможно.
— Он тебе ничего не заплатил?
— К черту деньги! — Мейсон нетерпеливо тряхнул головой. —
Если в убийстве обвиняют богатого, я хочу получить с него жирный кусок. Если же
хорошие люди попали в беду и их обвиняют в убийстве, которого они не совершали,
я должен доказать ложность обвинения.
— Откуда ты знаешь, что этот парнишка невиновен?
— По впечатлению, которое он на меня произвел при встрече.
— А если он виновен?
— Тогда мы найдем смягчающие обстоятельства, или склоним его
к признанию и добьемся смягчения приговора, или я плохой адвокат.
— Ну что за парадоксы! — воскликнула она, но ни в глазах ее,
ни в голосе не было упрека.
— Зачем же быть ортодоксальным? — усмехнулся Мейсон.
Она тоже усмехнулась и встала:
— Ты меня беспокоишь, как своевольный ребенок беспокоит свою
мать. Ты — смесь ребенка и великана. Мне кажется, ты скоро превратишься в
кого-то ужасного. Так и хочется сказать: «Не пей водицы!»
— Материнские чувства? — Мейсон улыбнулся еще шире. — Когда
ты заполняла бланк, поступая на работу, я узнал, насколько ты моложе меня. Лет
на пятнадцать, кажется.
— Какая галантность! Изучая твои судебные протоколы, я могла
бы выяснить, насколько ты мне льстишь.
— Береги кота, — сказал он, подходя к двери. — Не потеряй
его. Зовут его Клинкер. Как бы не улизнул на улицу… Он нам может пригодиться.
— Неужели полиция станет искать его здесь?
— Не думаю. Во всяком случае, не сразу. Пока еще все не
накалилось… Пожелаешь мне не пить водицы?
В ее улыбке были гордость и нежность, она сказала:
— Ладно уж, испей, но не погружайся по самую макушку.
— Да я еще и ног не замочил, — уверил он ее. — Хотя мне
кажется, что это случится.
Он тихо прикрыл вверь, вышел на улицу и поехал к Эдит де Во.
Входная дверь была заперта. Мейсон нажал кнопку звонка в
квартиру Эдит де Во и держал на нем палец несколько секунд. Ответа не было. Он
вынул из кармана связку ключей, поколебался, попробовал позвонить еще раз.
Снова безответно. Он подобрал ключ, замок щелкнул, он вошел в дом. Прошел по
коридору к квартире Эдит де Во и тихо постучал. Ответа не было. Он постоял
немного в хмуром раздумье, потом тронул ручку двери. Ручка повернулась, дверь
отворилась, и он вошел в темную комнату.
— Мисс де Во? — позвал он.
Никто не ответил. Перри Мейсон зажег свет.
Эдит де Во лежала на полу. Окно, выходившее в переулок, было
закрыто неплотно, постель была нетронута, а убитая лежала в пижаме очень
тонкого шелка. Возле тела Мейсон увидел деревянный брусок дюймов восемнадцати длиной.
Один его конец был расщеплен, на другом краснело пятно, говорившее о многом.
Тщательно закрыв за собой дверь, Мейсон наклонился над
телом. На затылке была рана. Очевидно, деревянный брусок использовали как
дубинку. Дерево было хорошо отполировано, в диаметре около полутора дюймов. На
красном пятне в верхней части бруска отчетливо виднелись отпечатки пальцев.
Нижний конец блестел от лака.
Мейсон поспешно осмотрел квартиру. Заглянул в ванную. Она
была пуста, но на умывальнике лежало окровавленное полотенце. Он подошел к
камину. На решетке нашел золу, она была еще теплой. Мейсон взглянул на часы:
час тридцать две. Дождь капал в неплотно притворенное окно. Подоконник блестел
от влаги, вода стекала вниз по стене.
Мейсон опустился на колени перед распростертой фигурой,
пощупал пульс. Поднялся, подошел к телефону, перехватил трубку носовым платком,
позвонил в полицейский участок. Поспешно произнес измененным голосом:
