А пока:
– Отбой курсы! Подъём! Отбой! Подъём! Сто раз «отбиваться» будете, пока на лету одеваться не научитесь! Вы что думаете, враг ждать будет, пока вы штаны натянете?! Каждая лишняя секунда это труп вашего товарища и друга, которого вы бездельники защитить в бою не успели!
После этого следовала команда:
– Бегом марш! – и отроки совершали неизменный, традиционный утренний пятикилометровый круг вокруг усадьбы.
Затем по распорядку проходила получасовая зарядка на развитие мышц, суставов и сухожилий, так называемая «растяжка». После этого следовала помывка с обязательной проверкой всех штатными лекарями школы бабушкой Агафьей и двойняшками Елизаветой и Екатериной. Если у кого-то находились не стриженые ногти, грязь на руках или на теле, ребятня была готова буквально «сквозь землю провалиться». Ведь все отроки были поголовно влюблены в санитарок красавиц Сотни, тем более, одетых в такую вожделенную для мальчишек военную форму, да ещё и с боевыми наградами на груди. А у Елизаветы так и вообще блестел новенький Георгиевский крест за геройство и спасение раненых, проявленное в «затоне», и алел ещё яркий знак «за ранение». Да и у Екатерины тоже была заслуженная в бою награда – бронзовая медаль «за храбрость». А тут за свои грязные ногти приходилось стоять перед всем строем сверстников и ещё при всех выслушивать, как это нехорошо быть грязнулей, лентяем и замарашкой! Вот тут точно лучше «сквозь землю провалиться» или умереть от стыда вполне даже было можно!
Потом был сытный завтрак в общей столовой, получасовой отдых и приборка в палатках и возле спального расположения.
После этого шла пара устных уроков, и первым из них шёл традиционно «Закон Божий», который вёл отец Кирилл, и где давались знания основ православного вероучения.
Вторым уроком шёл час устных естественных наук. Где самим Сотником давались основы физики, химии, ботаники, зоологии и географии, необычных и таких интересных предметов.
После устной учёбы отроки шли на два часа обязательных работ по усадьбе. Чаще всего работа требовалась на строящейся гимнастической площадке или военном полигоне, где вместе с плотниками и помогающим им взрослыми бойцами сотни, ребята помогали вкапывать столбы, поперечные брусья и брёвна. Копали там необходимые рвы и окопы, строили всевозможные лесенки да препятствия, в общем, занимались всем тем трудом, результатами которого им предстояло самим же позже пользоваться.
Далее следовала помывка.
Опять проходил лекарский осмотр, а за ним сытный обед, после которого давалось два часа послеобеденного отдыха, так необходимых для восстановления детских сил. И вот после того, как заканчивался этот благословенный дневной отдых, следовал обязательный для всех и в абсолютно любую погоду бег к тому самому валуну возле дальнего устья.
Постепенно ко всем приходило умение терпеть физическую нагрузку. У мальчишек наращивались мышцы, и открывалось дыхание, но это всё постоянно перечёркивалось повышением требований со стороны столь суровых наставников.
– Упор лёжа принять, бездельники! – ревели они, –На кулаках двадцать раз отжались! Игнат, я не понял тебя, ниже отжимаемся голубь, ниже! Грудью касаемся земли, грудью я сказал, а не хитрым брюхом! За твоё безделье всем дополнительные десять отжиманий, вперёд бездельники, не расслабляемся!
И шипели на Игната во всех сторон его товарищи!
– Ну, Игнат, получишь ты после отбоя своих «горячих»!
Не останавливал командиров ни дождь, ни ветер, ни зной. Бывало ползком, из набитой ногами грязной дороги или луж выбирались мальчишки на обочину, учась ползать по-пластунски ужом. А десятники всё равно были вечно чем-то не довольны.
– Куда задницу поднял, Ивашка третий?! (Ивановых было несколько в школе, этот же был из третьего десятка).
– Тебе уже «пол булки» из датского арбалета отстрелили! Третий десяток у вас раненый, вы теперь всю дорогу Ваньку на себе несёте! – и снова следовала резкая команда, – Вперёд лентяи, Сотня своих не бросает! Вперёд!
– Шестой десяток, вам Осипа нести, он ногу вон сбил и хромает теперь, так что вперёд, подхватили товарища и бегом марш!
После большого бега уже в усадьбе давался час на передышку и приведение себя в порядок. Стиралась, а потом сушилась зачастую на своём теле одежда, и можно было в полдник скушать кусок пирога да выпить чаю или тёплого сыта.
Потом по распорядку был час начального курса рукопашного боя, где с отроков пока только требовалась отработка так называемой страховки–наработка умения уходить от риска получения травм. Учили их падать на спину, на бок или вперёд по ходу движения. Прыгали с разбега «щучкой» с кувырком через одного, двух, трёх, четырёх и даже через пять человек. Учили держать равновесие на высоте и падать сверху, не расшибаясь и не получая травм.
Отроки курсов проходили сейчас всё то, что в своё время уже успел пройти Митяй во время своих индивидуальных тренировок с отцом. Теперь же он сам смотрел на всё это с Мараткой со стороны и уже в десятый раз просился у бати на этот самый курс молодого бойца, где хоть и было так тяжело, зато совсем не было скучно, и где был свой слаженный мужской коллектив.
Сотник на все эти просьбы только хмурился и говорил:
– Рано, рано, рано вам. Вон, у вас раны ещё не до конца закрылись. Тяните пока мышцы и суставы индивидуально и вдали от всех, бегайте потихоньку, а как увижу, что вы готовы и уже совсем восстановитесь, так сразу переведу к остальным. И два друга уходили подальше, чтобы вдали от всех глаз подготовить себя к полноценной службе на курсах молодого бойца.
В завершении всего, перед ужином и после него, для отроков было по часу письменных занятий и чтение. Каждому были выданы береста и стило. На них и на общей доске выводился новый для этого времени алфавит, и писались цифры, а затем уже всё это проговаривалось вслух, и вёлся общий громкий счёт.
После ужина и вечерней молитвы давался час личного времени и всё! Раздавалась долгожданная команда: «Отроки, отбой!»
После чего мальчишки, вымотанные до предела, спешили поскорее забыться в таком необходимом для их растущего организма ночном сне.
Не каждый выдерживал такой тяжёлый ритм, и за время прохождения курса было пятеро таких, кто самолично, не выдержав тягот физической и моральной нагрузки, покинули ряды Школы и Сотни навсегда. Таких, немедленно выводили за пределы усадьбы и отправляли к родне, у кого же её не было, ехали в Юрьевский монастырь Великого Новгороде, где Владыка и его помощники сами потом помогали им устроиться в жизни.
Бывает же так, что воинское дело не является призванием человека, глядишь, и в чем-нибудь другом сможет себя найти парень.
А в один из вечеров случилась неприятность.
Выматывались отроки изрядно, и на этой почве нередко бывало, что разгорались среди них трения и конфликты. Ссориться-то они ссорились часто, всё-таки чисто мужской молодой коллектив постоянно рождал здесь конкуренцию и борьбу за лидерство. Но каждый помнил заповедь Сотни: «Чужого можно и зубами рвать, своего не смей даже в грудь ударить». А тут вечером, после отбоя, схватились за палатками Лёнька со второго десятка и Петька с пятого. Давно они друг на друга зуб точили, чего уж там не поделили в первый раз ещё, тогда, в мае, уже поди и сами то, небось, не помнили, а тут, в июле, совсем уже до края парни дошли. И вот на последнем традиционном кроссе, когда пришлось всем отжиматься дополнительно из-за самого слабенького Прошки из десятка Леонида, вскинулся вдруг над пыльной дорогой Петька и обозвал весь второй десяток беременными жабами. Конечно, обидно стало Лёньке за такое то некрасивое сравнение, и пятый десяток уже в ответ получил от него совсем уж плохое сравнение с отходами от свиней. Вот и катались они после отбоя в крапиве, набивая на голове противника шишки и ссадины. И пол КМБ ухали да подбадривали славных рукопашников и защитников чести и достоинства своих родных подразделений.
