– Трудно мне, Парфён, без надёжного помощника, – и замолчал, глядя в пол.
В избе надолго повисла пауза. Парфён сидел, задумавшись, тихонько вздыхая, и молчал смущённо.
– Дело-то какое ответственное, хозяин!
Сотник взглянул на него и усмехнулся:
– А то! Только настоящим, проникнутым пониманием важности такое по плечу! Справишься, Васильевич, будешь мне верным помощником?! Станешь лучшими ножнами для нашего будущего булатного меча, что мы с тобой здесь выкуем?! – и задорно глядя, подмигнул.
Парфён махнул рукой, рассмеялся искренне и от души, словно скидывая камень с души, вот так в первый раз за всё-то время, что был в усадьбе. И ответил с горящими глазами:
– А буду, хозяин! Я за тобой в огонь и в воду пойду, ты же мне жизнь спас от смерти лютой, покарав злодеев и дело за тобой, как я вижу, честное и светлое. В лепёшку расшибусь, а слажу лучшие ножны, что только есть во всём нашем мире!
– Вот и ладно, Васильевич, принимается! Но только с одним условием, негоже тебе меня хозяином звать, коли ты моим первым помощником будешь, и в своём лице всю важную тыловую, хозяйственную, то бишь службу представлять будешь. Зови ты меня Андреем Ивановичем, и только так! Очень тебя Христом Богом прошу. И в лепёшку расшибаться не спеши, ты мне целый и здоровый здесь нужен, чтобы энергией и задором бил через край, до каждой мелочи доходя. По рукам?!
И двое потрёпанных жизнью мужчин крепко их стиснули, заключив свой искренний, честный союз.
– С Лавром Буриславовичем мы уже переговорили, и он сам тебя посоветовал как грамотного и честного управляющего. Я полагаю, что общий язык и понимание вы с ним завсегда найдёте, так что ты седмицу пока с ним походи, приглядись ко всему, а там я уже тебя всем представлю как управляющего нашего поместья по хозяйству и моего заместителя по тылу.
– Может, какие-то вопросы у тебя есть, помощник, дела незавершенные в Новгороде или…кхм…извини, семейные вопросы?
Парфён опустил глаза и вздохнул:
– Да, есть у меня два дела, Андрей Иванович, что душу мне тяготят. Это предать земле, по-человечески, останки семьи и того торгового каравана, что под озером Ямным истерзаны были. Крест там поставить хочу, и помолиться за невинно убиенные души на их могиле. И второе дело меня тяготит, даже и не знаю, как сказать, но и держать его в себе не могу. Это долг мой купеческий рядный, под тот товар, что я вёз к сбыту на торг. Не могу я у тебя легко служить, Андрей Иванович, зная, что висит на мне незавершённое обязательство, ведь не вор я и никогда им быть не могу.
– Хм…однако, – промолвил Сотник, – То достойно с твоей стороны, Васильевич, что перетерпев зло такое ты в первую очередь о своём честном имени печёшься и не ссылаешься на страшную долю, что выпала тебе. Как велик твой долг перед заимодавцем, и кто он такой, мне поведай?
– Один из старшин купцов-суконщиков Жидислав, у которого три лавки свои на торгу в Великом Новгороде стоят.
Сотник нахмурился и пристально посмотрел на Парфёна:
– А по отчеству твой Жидислав не Супея ли сыном будет?
– Точно так, – ответил ему бывший купец, – Ты его знаешь, Иванович? Андрей нахмурился и откинулся назад, что-то обдумывая про себя.
– Нет, друг, лично я с ним не знаком. Но как видно, по всему, все же придётся. Есть у меня некоторые вопросы к этому купцу, пока что личного характера, может, со временем, и тебе я о них поведаю. Пока же не проси и, увидев, как кивнул согласно Парфён, продолжил. А, каков твой долг, и как вы срядились, подскажи.
– Да как обычно, Андрей Иванович, Жидислав ссудил мне 30 гривен под товар отличного качества сукна фламандских мастеров, что следовало отвезти для розничной торговли во Владимир и забрать там, на ту же сумму, шёлковых тканей. На обратном же пути я должен был присоединиться со своей семьёй к тому каравану, что шёл с восточными тканями из далёкого магометанского юга. Двадцатью гривнами в случае непредвиденных обстоятельств мой заём покрывался всем моим имуществом–лавочкой на новгородском торгу да усадебкой в Словенском конце Новгорода. Стало быть, десять гривен долга осталось за мной после того разбоя лютого, что погубил весь наш торговый караван со всеми его людьми.
– Скажи мне, друг, – продолжал беседу Сотник,– А был ли кто-нибудь с тобой от твоего купца-товарища в том самом несчастном походе?
– Да, конечно, Супеич со мной своего приказчика в помощь послал, Душана с его помощниками Забродом и Лудом.
-Так-так-так, – проговорил, задумавшись Сотник, – И вы всю дорогу вместе ехали он самого Великого Новгорода до Владимира и обратно? – и взглянул остро.
– Да нет, Иванович, не всю, прав ты. Сейчас вспоминаю, что после Яжелбиц, уже на обратном нашем пути, Душан мне сказал, что нужно ему со своими людьми срочно выехать верхом в Новгород по такому делу, которое не требует никаких отлагательств.
– И что, вот так резко взял ни с того, ни с сего и сказал? А с чего он вообще это взял-то?
– Так он сказал, что для него весточку его хозяин передал через хозяина постоялого двора Жмудина из этих самых Яжелбиц.
– Так-так-так, –опять проговорил сотник, –Становится всё интереснее и интереснее.
– Андрей Иванович! Ты никак подозреваешь, в чём нехорошем Жидислава? Так брось, не мог он ничего замыслить худого, пять лет мы с ним вместе дела делали, хоть бы на векшу меня обманул когда, да и хозяин дорожного подворья сам, как я помню, приказчику грамотку отдавал при мне же.
– Ладно, ладно Васильич, успокойся, я же просто с тобой беседую. Извини, что заставил вспомнить горькое. Давай-ка ты иди уже к старшине, а по поводу того долга в десять гривен, что были не покрыты твоим имуществом, не волнуйся.
– Я его на себя беру, и уже сам с Жидославом за тебя рассчитаюсь в скорости. А ты иди уже да скажи там бабанькам, пусть в избу заходят, а то у них там тесто вот-вот поди с опарницы убежит.
И когда тот вышел, сидел и долго думал под негромкий разговор хозяек на кухне да стук скалок, раскатывающих кругляши теста под будущий пирог с рыбой.
По всему выходило, что честного купца Парфёна подставил злодей купец Жидислав. Завладев его товаром на тридцать гривен, да ещё и захватив всё имущество, более чем на двадцать, и ещё долг оставил на заведомо умученном человеке в десять гривен. И ведь знал подлец, что с ним вся семья возвращаться будет, жена с тремя малыми детками. Это, каким же надо извергом то быть! Ведь всё спланировал отменно. И людей своих в торговый поход приставил, и с хозяином подворья Яжелбиц Жмудином да атаманом разбойников столковался. Одного только он предусмотреть не смог, что выживет тот добрый купец Парфён, всем своим смертям назло, а атаман Свиря Кривой уже перед тем, как уйти за кромку, напрудив под себя от страшных предчувствий, сам поведает Андрею и разведчику Варуну о всех своих связях с тем коварным купцом суконщиком.
Зло не должно оставаться ненаказанным, и со всем этим нужно было что-то делать. И прежде всего, стоило посоветоваться с Варуном.
