И народ согласно закивал головами:
– Воистину страшное дело – это ваше огненное зелье!
– Трудностей, конечно, во всём этом, как и в любом новом деле, хватает, потому то и собрал я вас всех здесь, господа, вместе. Кому-то надлежит думу думать, как лучше те пушки отливать. Тут я, полагаю, можно будет опыту колокольных дел мастеров отливщиков довериться, – и все посмотрели на новгородцев литейщиков Зозиму с Фёдором, – Точная обработка стволов, шлифовка и всякая там механическая доводка будет за нашим оружейно-механическим заводом. Уважаемый Кузьмич, всё то что я только что сказал однозначно вашим делом будет.
– Поглядим, конечно, подумаем, Андрей Иванович, – солидно прокашлялся главный механик поместья.
– Будет дело и для твоих столяров-плотников, Лука Мефодьич, – обратился к главному деревянному зодчему Луке Тесло Сотник, – Видел, как огромную дубовую чурбачину словно лёгкую щепку при пушечном выстреле в сторону отбросило? Вот ведь какая в этом огненном зелье сила, что даже её откат не сдержишь просто так. Нужно будет, Мефодьич, придумать какие-нибудь такие хитрые штуки, назовём их, к примеру, лафетом, которые бы как ложе на себя эти пушки держали и не отбрасывались бы прочь, ломаясь после выстрела, а словно бы назад откатывались, ну и затем снова бы на своё место приставлялись.
– Это как у онагра, которым мы горшки с горючей смесью на данов в Любеке закидывали, – встрял в разговор заместитель крепостно-размысловой сотни Илья, – Того тоже при выстреле на своих широченных колёсах здорово так подкидывает, мы даже тюфяки с соломой под него и со всех его сторон подкладывали.
– Вот, точно! Вот вам, похоже, и думать вместе с Лукой Мефодьевичём над этой самой задачкой с лафетом предстоит. Возьмёшься, Лука, за такое хитрое дело с Ильюхой? Осилишь ли? – и Сотник, улыбаясь, уставился на своего старинного друга плотника.
– Кхек, кхек, – привычно закхелал Лука, – Хм… Дел-то невпроворот, конечно. Вона сколько строим кажный день-то в поместье. Ужо пять десятков столяров-плотников под моим началом сейчас трудятся, а еще, сколько приписных на валке/заготовке леса стоят? И всё равно ведь не справляемся. За кажным делом тут свойский пригляд нужен, Андрей Иванович…
– Ты дело-то говори, что ты нас тут жалобишь, старый, – загалдели с издевкой собравшиеся, – У каждого своих дел тут море безмерное. Не можешь или не осилишь умом, так тогда и скажи прямо! Что ты мнёшься-то как девка на выданье!
– Ты рот-то поразевай, поразевай там, сосунок! – взъярился Тесло на горланящего громче всех кузнеца Никитку, – У самого-то вон молоко ещё на губах не обсохло, а всё бы ему старших поучать! Зазнался!
И уже для всего общества в более спокойном тоне:
– Кхе, кхе, да возьмусь, конечно, я ведь не отказываюсь от дела чай. Посидим вот с Гудымом, повечерием, покумекаем, вон и Ильюшку с собой думу думать возьмём. Авось что и сладится с этой самой лафетой. Чай из дерева всё делаться будет, неужто ж русский мужик с деревом-то не совладает, а?! Кхек. Чай с рождения с топором за пазухой-то живём, – и подмигнул озорно Никите.
– Ну, кто с топором, а кто и с молотом да клещами, – прогудел басом кузнец. И вся компания дружно рассмеялась.
Распустив всех мастеровых и пообещав встретиться потом с каждым отдельно, Сотник собрал в штабе тех, кому, собственно, и предстояло готовить необычное огненное зелье. За большим столом с Сотником сидели управляющий имением Парфён, углежог Василий Чёрный, берендей животновод Рузиль и кожемяка Томило.
– Мастера наши будут хитрую механику думать, как им пушки и мины сладить, но без пороха все они работать не будут. А вот как нам тот порох сладить, для того-то мы все здесь с вами и собрались, – и Андрей обвёл взглядом всех присутствующих, – Поглядите друг на друга, вот вы вчетвером, господа пороховой совет, и будете отвечать за то, сколько мы сможем наработать нашего огненного зелья, которое нашим воинам будет в бою помогать. Каждый из вас хороший мастер в своём деле и, казалось бы, не связаны эти ваши дела друг с другом. Вот взять хотя бы дело кожевенное, где обезволашивание шкур, дубление кожи, их пропитка и выделка столько хитрости своей имеет, что, а-ай-ай, даже мыслью сразу не обхватишь! Какими только порошками и зельями не обрабатывает Томило Завидович шкуры и кожи. Сгоняет он волос известью и золой, пропитывает для смягчения кожу всяким жиром, ворванью и, простите за сравнение, даже отходами птицы и человечьей мочой. Замачивает и держит в кадках с квасцами, дубит и красит кожи всякими хитрыми растворами.
У Василия Чёрного есть свои секреты, как лучше в углежогной яме без доступа кислорода все чурки на уголь пережечь, да как бы смолу, скипидар или дёготь, и из какого дерева лучше выгнать.
И у уважаемых Рузиля Имамеивича и Парфёна Васильевича тоже своих секретов хватает. И только все вместе, вложив в общее дело все свои навыки, мы сможем чего-нибудь общего добиться. Как я только недавно рассказывал на полигоне, порох состоит из селитры, древесного угля и серы, смешанных в разных частях. Древесный уголь будет готовить у нас Василий. Тут тоже не всякое дерево подойдёт. Нужно только-то для пороха, которое бы не давало смолы, и самым лучшим получается уголь из крушины или же из ольхи. Думаю, Василий, ты приноровишься и сможешь угля наделать столько, сколько нам нужно.
Василий, согласно кивнул:
– Пережжем, почему бы нет, ничего хитрого пока тут не вижу, конечно, крушины не так уж много крупной у нас. Она – о всё больше кустами мелкими по опушкам, по пойме рек да по оврагам растёт. Ну да ничего, сыщем, небось, сколько надо.
– Сыщем, – подтвердил Андрей, – Не хватит той, что у усадьбы растёт, так из дальних выселок навезём. Главное, жги качественно, Василий, без спешки.
Селитра. Вот это зелье как раз и составляет самую большую часть в нашем порохе, и нужно её в четыре-пять раз больше, чем всех остальных. Здесь, Парфён Васильевич, основная работа на вас с Имамеевичем ляжет. Подготовим на дальних выселках огромные бурты, закрытые навесами с боков и сверху. Туда мы будем свозить навоз с коровников, освободим все выгребные ямы и все злачные кучи. Все отходы с уборных, помои с кухонь и вообще любые отбросы нужно будет отправлять только туда. Затем переложим всё это золой и известью, а сверху накроем ещё ветками и соломой. Вот такие бурты мы и назовём с вами селитряницами. Сами представляете, какой там дух зловонный будет стоять, но другого способа добывать селитру у нас тут просто нет. По прошествии двух лет, когда в селитряницах вызреет и начнёт оседать нужное нам серое зелье, мы сюда подключим и Томило Завидовича, ему-то в дальнейшем и придётся его собирать, промывать да вываривать/выпаривать в котлах, ну а потом уже и хранить на отдельных складах. Готовить сам порох уже в отдельной, отдалённой от усадьбы артели будем, ибо шибко опасный он, одной только искры может хватить, чтобы всё в округе в клочья разнести. Горсти хватает, чтобы глиняный кувшин на мелкие кусочки разорвать, а представьте, если его бочек двадцать или тридцать вместе собрать?
– Даа, – закивали дружно мужики, – Весьма опасное зелье, тут особая осторожность нужна и люди для работы весьма аккуратные. А как с третей-то частью быть? – полюбопытствовал у Сотника Василий, – Сами же, Андрей Иванович, говорили, что этот самый порох из трёх частей состоит. Мой уголь, пережженный из крушины – первая часть, – и он зажал один палец в своей закопченной пятерне, – Рузильки с Томилкой эта их селитра вонючая второю частью будет. Стало быть, ещё одна есть, да и мешал-то ты порох из трёх мешочков в поле же?
