Андрей разглядывал карту и напряжённо размышлял. Задумка с переходом по льду Вотского залива и удар на север там, где никто не ждёт нападения, была, конечно, прекрасной. Подвижные быстроконные сотни русских как веером могут пройти по всех селищам и становищам Тавастии. Главное им было разбить все силы противника на отдельные части и не дать им соединиться воедино. Селища у финских народов были укреплены слабо, без каменных стен и крепостных сооружений. Взять их не составит большого труда. Поэтому, если по основному плану вопросов не возникало, то подправить оставалось лишь небольшие частности, и Андрей поднял глаза от карты.
– Общий план прекрасный, князь, – уважительно кивнул Сотник, – Если мы сможем перейти Вотский залив по окрепшему льду, решим вопрос с передвижением всего войска на конях или на конной тяге, перевозя на них пешцев и весь свой припас, то всё у нас должно получится. Одно только дополнение у меня есть по общему плану, Ярослав Всеволодович, – и, увидев удобрительный кивок князя, продолжил, – Рода еми и суми проживают в основном тут, тут и тут, – и Андрей положил на карту несколько щепочек, – Выбивать их все нужно разом, иначе опомниться и выковыривать их из лесов, потом себе же дороже станет. Поэтому я предлагаю создать не две, а целых три атакующие рати. Левая, та, что самая западная, пройдёт по прибрежным селищам Суми и затем на север в направлении озёр Лохъяньярви и Пюхяярви. Центральная – выбьет силы врага в районе озёрной грозди Пяйянее и Кейтеле Ярви и закончит свой бег возле озёра Нилакка. Третья правая колонна совместно с карельской ратью должна будет ударить по множеству озёр Саймы, Хаукивеси и Калавеси. Тут у Тавастов самое большое количество укреплённых селищ и военных сил, и карелы с ними просто так не справятся в одиночку.
Ярослав пригляделся оценивающе на карту с разложенными щепками и согласно кивнул:
– Добро, так, думаю, даже лучше будет, негоже своих союзников под удар подставлять, да и в совместной рати дружба, связанная кровью, крепче потом будет. Продолжай, Андрей Иванович, вижу, еще что-то сказать хочешь.
– По основному плану у меня всё, княже, но есть предложение в деталях, – кивнул, соглашаясь с Ярославом, Сотник, – Каждую из идущих колонн нужно укомплектовать таким образом, чтобы в ней были и быстрые подвижные силы из конных сотен, и осадное войско для взятия укреплённых селищ, и дозорные десятки, дабы вычищать от охотников окружающие леса. Если мы тех оставшихся охотников финнов в глубину лесов сразу же не загоним, то потом кровью умоемся, однозначно. Они нам просто потом покоя не дадут. Ушкуйников предлагаю в левую колонну сместить, они побережье залива там хорошо знают, вот тут им и карты в руки. Да и у меня особая просьба будет к тебе, князь, – и Сотник с серьёзным видом встал из-за стола.
– Хм, – удивлённо поднял брови Ярослав, – Говори, Иванович, внимательно тебя слушаю.
Андрей вздохнул и посмотрел в глаза хозяину терема.
– Дозволь, князь, в разрушении становищ бригаде моей участие не принимать. При штурме в рати в первых рядах выйдем, но избавь нас от этой доли.
Князь тяжело молчал, он остро взглянул на Сотника, вздохнул и промолвил:
– В селищах враги живут, в селищах оружие на весь род хранится, в селищах пушнина на складах сложена, на которую потом мечи, секиры и наконечники для стрел и копий докупаются. В селищах еда для воинов лежит, и в них же рабы из захваченных карел бедуют. Кому-то ведь нужно с этим всем дело иметь?
В словах князя, конечно, был смысл, но Андрей прекрасно сам знал, что творится во взятых на меч селениях, и как только мог, старался отвести своих воинов от такой доли.
– Всё так, князь, то моя личная просьба, прости. Почти что тысяча ушкуйников и лихих новгородцев из охочих людей в поход этот идут, всем им за радость такое будет, а для нас воинская честь и слава дороже того будет.
Ярослав помолчал, тяжело вздохнул и ответил:
– Неволить тебя я не буду, пусть так и будет, как сам хочешь. Только и ты уж имей ввиду, кто во вражье селение входит, тот и добычу потом на себе из него же и уносит.
– Да ничего, чай не обеднеем, Ярослав Всеволодович, – улыбнулся Сотник покладисто, – У нас князь честный. Хороших воинов чай не обидит, а для добычи у нас и свой обоз есть. Она ведь у бригады тяжёлая, на своей спине, как вон те ушкуйники пушнину, добычу нашу не утащишь просто так, – и лукаво при этом улыбнулся.
– Ну-ну, – усмехнулся князь, – Хитрован ты, Иваныч, я гляжу. Ладно, главное дело сделать, а о добыче потом поговорим. Знаю я, что Андреевских, в первую очередь, металл интересует. Ладно, давай-ка по чарочке и не буду я более тебя задерживать. Выход в поход планирую уже через три дня, на двадцать первое число.
У командирского шатра сидело четверо мужчин. Отбрасывал тени в сторону яркий костёр, на котором в медном котле закипал кипяток, а мужчины вели между собой беседу. Три сына шли в далёкий северный поход у Андрея. Старшему Василию было уже двадцать восемь, крепкий, закаленный ратным трудом мужчина, командир Обережного эскадрона в его бригаде. Младшему Митрию пятнадцать, рано возмужавший парень в свои годы успел повоевать, курсант третьего курса ратной школы он теперь. Среднему сыну Ильюхе, в сентябре исполнилось девятнадцать. Взрослый парень. Да и не парень, пожалуй, а молодой мужчина он уже. Илюха с воинских отроков в личной дружине Ярослава Всеволодовича был, сейчас вот в первой дозорной сотни у князя службу несёт. Повзрослел сынок, русую бородку отпустил, а глаза всё такие же озорные, бедовые, так и искрятся весельем.
– Ну, десятник поутру ногу-то в сапог вдел, да как выпрыгнет из сапога, и в сторону козликом скок! Потом-то из него уже жабу вытряхнул и мне такой «Ну Илюха, всю неделю теперь тебе быть костровым!». И как только угадал меня из всего-то десятка?
– Да тебя не угадаешь, как же, по твоим-то зелёным озорным глазам, – усмехнулся Василий, – За что ты так с начальством-то, охальник?
– Дэк я ему потом аккуратно-то объяснил, – ответил озорник, – Говорю, ты, дядька Игнат, об «обсчестве» бы порадел что ли чуток. Вон у всех уже сапоги-то поизносились давно, а тиун новых не выдаёт нашему десятку взамен. Всё вон на тебя он ссылается, что ты, дескать, у него не спрашивал про обновку. Так ведь можно не только жабу поутру у себя найти, а и на здоровенького ужа из ближайшего болота наступить.
Митька, отсмеявшись, спросил у брата:
– Ну и как зашевелился-то десятник?
– Да поменяли сапоги, кому же захочется по утрам на змеюку холодную наступать, – улыбаясь, ответил рассказчик, – Правда, всю неделю на выходе мне пришлось костровым дежурить, да ладно, за дело ведь это.
– Эх Ильюха, Ильюха, женить бы тебя пора, – усмехнулся Сотник, – Всё хулиганство бы твоё как рукой сняло. От ответственности за семью да за детей малых. Вон на старшего нашего погляди, какой он серьёзный сейчас, а ведь тоже таким как ты неслухом раньше был!
Василий аж поперхнулся от такой неожиданной характеристики бати.
– За проявленный героизм и самоотверженность при отражении вражеского набега, уничтожение большого количества противников и захвата важного языка, Георгиевским крестом III степени с положенными премиальными награждается десятник карельского взвода пластунской сотни Калева!
