– Ооо, Андреевский бригад! Родислав! Орден Святой Георгий! Корошо!
Через десять минут в сторону Датской Эстляндии на рысях спешно уходил отряд конных латников, у них было всего три часа убраться с этой негостеприимной территории и они очень спешили. А на лесной дороге под дружный хохот своего пластунского десятка пыжился Георгиевский кавалер, важно оглядывая своих подчинённых.
– Почему я зажаренной бараньей лопатки с кубком мальвазии не вижу, а, челядь!? И сколько я вот этот самый самострел буду на себе таскать? Где вообще мой оруженосец с моею кухаркой?!
– Будет тебе кухарка от Мироньи, как только в усадьбу вернёмся, – смеялся Ванька Изборский, – А оруженосец твой, вон он на той вот сосне сидит, иди сам его с неё и доставай, – и кивнул на наблюдающего за окрестностями Петра.
После суточного отдыха-дневки около устья реки Луга на побережье Вотского залива русская рать ступила на морской лёд. Предстоял четырёхдневный переход на север, в направление противоположного берега и дальше. Первый удар надлежало нанести в головное селище еми, располагавшееся у озера Таммиярви, а уже дальше всем расходиться по своим направлениям.
Подмораживало. Та лёгкая позёмка, что бывает часто на больших и открытых пространствах, бросала мельчайшие, колющие льдинки в лицо людям. Войско словно подобралось. Не было уже той блажи и благодушия, что сквозило только недавно у ушкуйников и у новгородских набежников. Сидели за возничими по трое мужики, прикрывались рогожами да меховыми накидками и щурились на ледяное безмолвие. Русская рать шла бесшумно, а вокруг на многие сотни вёрст было лишь заледеневшее море. Первую ночёвку на ледяном ветру многие запомнили на долго. Пылали костры из взятых с собой дров, отбрасывая вокруг красные сполохи. Грелись, буквально прижимаясь к огню, люди. Спать нужно было осторожно, не заметишь ночью и чуть-чуть сползёшь с войлока подальше от огня, пиши тогда пропало! До смерти можно было заспать. Поэтому и дежурили костровые у каждого десятка по двое, сменяя друг друга по очереди, да обходили свои дружины старшие, бодря людей. Однако десятерых не досмотрели они этой лютой ночью, и все они были из новгородского люда.
– Что, получили, что хотели!? Весело вам было ехать на войну! Наигрались досыта? Вольности в походе захотели! – кричал взбешенный князь своим новгородским старшинам. Это мы ещё на вражью землю пока не вступили, по ничейной пока ведь идём. А потом вас как овец ночью будут ножами резать! Поверьте мне, финны это хорошо делать умеют!
Нечего было возразить Ярославу новгородским воеводам. Загодя ведь обо всём предупреждал он их. Вот и выходила боком вот эта вековая вечевая вольность. И нужно было пока о ней забыть, коли хотели живыми домой вернуться.
Кивали согласно старосты и воеводы:
– Виноваты, поправимся, князь.
– Виноваты они! – багровел Ярослав Всеволодович, – За погибших сами перед их семьями ответ держать будете!
Следующая ночёвка была на острове Гогланд, что раскинулся почти что посередине Вотского залива. Был он совсем не маленький. В длину он вытянут на десять или одиннадцать вёрст, в ширину же бы поуже, не более трёх. Самое же главное, что состоял он из гряды больших холмов, обильно поросших сосной. И были в нём удобные бухты, закрытые от пронизывающего всё вокруг ветра. Местное население острова состояло из пары десятков человек, живущих рыбным промыслом. Брать у них было нечего, те и так еле сводили концы с концами, поэтому, разбив лагерь для ночёвки, русские сами поделились с ними всем своим. Со съестным в войске всё было в порядке. Так что, от трёх вымороженных до состояния камня туш баранов да большого круга топлёного свиного сала войско не обеднело, а вот доброжелателей оно себе напротив приобрело. Как знать, может быть, благодаря вот этому доброму отношению и удалось добраться потом до финского берега, когда слабая позёмка переросла уже в серьёзную пургу. В такое-то время и в закрытым деревьями лесу было несладко, а тут такая открытая и огромная ледяная равнина. Передовые, задние, боковые дозоры, все они были сняты со своих направлений и поставлены в одну общую колонну. Стоило только затеряться какому-нибудь отряду в этой белой пелене из летящего снега и всё! Замёрзнуть насмерть ничего не стоило любому количеству людей. Все отряды шли вперёд, обвязанные между собой длинными верёвками, только бы не отбиться в сторону. Проводники из Гогланда вели вперёд русскую рать, каким-то чудом ориентируясь с общим направлением. Привязаться к каким-либо приметам на месте возможности вообще не было никакой. Полноценного отдыха тоже не было. Все перекусы были лишь на ходу. Дали часа три отдыха на вторые сутки пути, но пришлось всех гнать вперёд, ибо эти часы стоили отряду двух десятков уснувших и замёрзших насмерть. Только на третий день пути от балтийского острова, голова колонны уткнулась в скалистый берег Тавастии. Тут, в глубоком фьорде, уже смогли переждать непогоду, отогреваясь жаркими кострами.
– По гроб жизни мы вам обязаны будем, уважаемые, – князь лично поклонился трём проводникам, – Вот вам трое саней с провизией, мехами, всяким скарбом и инструментом. Ни коней, ни сами сани возвращать нам назад не нужно, владейте всем, как сами знаете. Спасибо вам, мужики!
Ничего не ответили ему гогландцы, только поклонились молча в пояс и пошли к своим новым саням. Прошло пять минут, и их тени пропали в пелене пурги.
– Вот ведь люди бесстрашные! Ничего ведь не боятся, – покачал головой бородатый Густояр из новгородских находников.
– Да будешь тут бесстрашными, – кивнул Мефодий, его временный десятник из Онежских охотников, – По всему видать, на этих вот камнях среди моря у них всякий страх теряется. Но Емь они, как видно, шибко не любят. Забижала она их, вот и вызвались они сами нас на неё вывезти.
Три дня отдыхали новгородцы в приютившем их скалистом фьорде. Множество сосен спалили на обогрев. На вторые сутки, завидев, что пурга стихает, во все стороны ушли дозоры пластунов и конная княжеская разведка из первой дозорной сотни.
Совсем скоро стало ясно, что до нужного русским залива оставалось всего с десяток вёрст на заход солнца. Все в лагере пришли в движение, наконец-то впереди было настоящее дело. Дошли!
Глава 11. Война в Тавастии
Анселми, делая традиционный обход в своём неизменном чёрном плаще, легонько стукнул древком копья молодого воина, задремавшего на внутренних мостках частокола.
– Сеппо! Я тебя в следующий раз за рабами, что выгребные ямы чистят, приставлю приглядывать, а не на заборе стоять. Будет потом так же, как и от них, в твоей коте вонять. Толку-то от тебя, ещё ведь только заступил в сторожа, а уже дрыхнешь здесь. Что, тебе молодая жена Хелка ночами спать не даёт? Смотри, старейшинам скажу, её тоже на стирку мигом приставят. Будете потом ночами вместе как медведи спать, – и под смех сопровождавших воинов отправился дальше.
