Что характерно, основные разрушения были в начальной, так называемой, казённой части пушки. Сам же ствол, начиная с его середины, зачастую оставался цел, и тут в голове всплыло когда-то слушанное то ли на лекции, то ли в музее, из того посещаемого не в этом мире и к тому же не единожды.
– Казённик, казённая часть, ствол, избыточное давление, создаваемое при воспламенении пороха, зачастую разрывало стволы. Почему? А потому, что самое сильное ударное воздействие изнутри ствола пушка получала именно в его задней казённой части. Ведь по своей сути воспламенение пороха в пушке и есть ничто иное, как самый настоящий взрыв, которой как бы должен направлять своё созданное избыточное давление с газами, ядром и картечью к выходу. Но перед этим он постарается разрушить все то, что находится рядом с ним, а рядом с ним как раз и есть эти стенки казённой части ствола, – и, разъясняя всё это мастерам по-простому, Андрей видел, что его начинают понимать.
Как говорится, начальные представления о науке «сопромат» у людей здесь уже были. До всего тут, конечно, доходили каждодневным опытным путём, накапливая его по малой крупиночке и передавая его затем по наследству из поколения в поколение.
– Однако, если усиливать эту казённую часть, Иванович, – чесал голову в творческом азарте Фёдор, – То это её раза в полтора ведь делать ширше придётся, как горшок или греческая амфора Аристарха она получится и утяжелится чуть ли не вдвое тогда!
– И устойчивости никакой не будет у пушки, – кивнул, соглашаясь с другом, Зосим, – И так вон Лука Мефодьич с Гудымом намучились, прилаживая ствол на деревянную основу. А тут-то тогда как?
– Придётся привлекать кузнецов и механиков, – развёл руками Сотник, – Можно будет им выковывать казённую полую часть, словно внутренний такой вкладыш, и затем уже заливать её вам монолитно в сам ствол.
– Хмм. Ну почему бы и нет, – протянули мастера задумчиво, – Кованное-то, оно всегда гораздо крепче литого будет. А уж по остальному литому стволу не такой сильный удар придётся, чай выдержит при выстреле.
– Выдержит, – подтвердил Андрей, – Только работы кузнецам да механикам прибавится. Но да это того явно стоит. Ибо тут ещё не самый сильный состав пороха сейчас у нас. Скоро гранулировать его будем. Вот тогда и сила пушки в разы возрастёт.
– Как? Как грулировать? – с удивлением произнёс новое слово Зосим.
– Ааа, не берите в голову, – махнул рукой Андрей, – Пойду я к нашему главному кузнецу Никите и деду Кузьме в механический. Коли сами обратитесь, так они вас поленом от себя, пожалуй, погонят. У них у всех и так ведь своих дел невпроворот, а тут ещё такая забота подворачивается!
Помимо дел военных и оружейных усадьба жила и сугубо мирными заботами. Ранним апрельским утром в окно избы Сотника резко постучали.
– Кого ещё там окаянного в такую рань принесло?! – заворчал на печи дед Кузьма, тараща спросонья глаза.
Сотник накинул длинную верхнюю рубаху и «на трёх ногах» с клюшкой выскочил в сени.
– Велено доложить, господин майор, что рожает княгиня Анна, дежурным офицером приказано вас срочно известить! – затараторил посыльный из курсантов «второчков» школы.
– Ох, ёшкин кот! – пробило на пот Сотника, – За Агафьей с Елизаветой послали?
– Так точно, господин майор, уже прибыли в госпиталь, велели и вас звать! – доложился бойкий мальчишка.
– Ясно! Скажи, сейчас буду! – и Андрей начал споро собираться.
Как не ожидали такого события, но всё же нагрянуло оно как всегда неожиданно. Только вчера вот бодро гуляла княгиня Торопецкая Анна с супругом Давыдом Мстиславовичем у своего терема по дорожкам и сидела на скамеечке. Ничего не предвещало счастливого события, и вот на тебе!
Детки рождаются тогда, когда им Боженька подскажет, так что наше дело их с благодарностью принимать! Вот и ковылял, пыхтя, Сотник в госпиталь. Быстрее, быстрее, глядишь, помощь какая нужна будет!
– Нет, нет, нет, Иванович! – строго встала перед дверью в палату тётка Агафья, – Не мужское это дело бабам роды принимать. Чай не впервой-то нам. Уже сколько сотен малышей через мои руки прошли! Справимся, с Божьей помощью глядишь. Ты, если что, вон отца пока поддержи, – и кивнула на бледного князя, – Места себе не находит, мается всё вон сердешный, а у нас всё ладно там, – и захлопнула перед самым носом Андрея дверь.
Дальше мужики толклись уже вместе.
Давыд Мстиславович давно пошёл на поправку, сиял румяным лицом и был как всегда весел. Только вот сегодня предстоящее сбило его с толку, и он, весь бледный, выхаживал перед окнами госпиталя, откуда слышались истошные крики роженицы.
– Ведь думали, что рано, что не время ещё! А тут Аннушка ночью растолкала меня и говорит, что воды, отошли, посылать надо за тёткой Агафьей поскорей. А я сижу на кровати и понять ничего не могу, словно дурной какой, – рассказывал Давыд, – Ну, она мне и дала подзатыльник-то, вот я и понёсся сам. Нет, чтоб вестового за ней послать, в одних портах да онучах сюда сиганул.
– Бываает, – протянул Андрей.
И, глубоко вздохнув, подумал о своей далёкой Марте и о той жизни, что зародилась у них. Так бы и полетел он на крыльях да поглядел бы на своего милого человека. Как она, что с ней стало?
А через пяток часов усадьбу огласил крик малыша.
– Сын родился, новый Георгий на свет появился! – гордо выпятив грудь, хвастался папаша, – Воин будет, защитник Руси. Гео-оргий!
Через пару дней первым речным караваном прибыл в усадьбу князь Ярослав со своими ближниками и с частью дружины. Были с ним Путята Селянович, новгородские люди из городских господ, и так, все те, кто возле власти всегда рядом ошивается.
Традиционное воинское построение бригады с приветствием и торжественным маршем, которое так нравится высокому начальству, было немного подправлено. Неожиданно взяв в свои руки управление церемонией, Ярослав Всеволодович вдруг прогудел своим глубоким рокочущим басом.
– Бригада, Равняйсь! Смирно! По случаю последнего зимнего военного похода во враждебную нам землю Тавастии и ещё западнее её пределов у вас уже прошло награждение отличившихся воинов. За свою проявленную доблесть вся бригада покрыла себя великой славой в этом беспримерном ледовым походе. Но есть в ней тот, кто вёл вашу бригаду к победе, сам проливая при этом кровь, жертвуя своей жизнью и спасая этим своих людей. И это ваш командир Андрей Иванович! За проявленный героизм, советом георгиевских кавалеров и с моего высочайшего одобрения командир Андреевской бригады награждается командирским Георгиевским крестом III степени, причитающейся к нему премией и знаком «за тяжёлое ранение». Ему же присваивается звание подполковника. От меня же лично, помимо всех тех премиальных для всей бригады, Андрей Иванович награждается особой шейной золотой гривной с каменьями. Носи на славу, командир!
– Ура! Ура! Ура! – рявкнул восторженно воинский строй.
Ещё одного Георгия в усадьбе прибыло!
