— Благодарю, ваша милость, — вытерев ладони о влажные штаны, он с поклоном принял хлеб.
А потом и первый бутерброд из картошки, лука и подрумяненной колбасы. Но есть сразу же не стал, не забывая, несмотря на мои слова, о субординации. Это общаться со мной в походе можно проще, чем в поместье, знакомая для него ситуация, однако о соблюдении норм забывать Густав не собирался. И это было правильно — мало ли что взбредет мне в голову?
Прозвище Алый Барон мне не досталось. Стараниями Ченгера, разносящего обо мне слухи разного толка, меня прозвали Демоном, так и шептались между собой «наш демон». И это, если подумать, в чем-то было правдой — достаточно взглянуть в зеркало, чтобы убедиться.
А что может выкинуть человек, наделенный властью и личной силой, представить несложно, да к тому же обладающий таким прозвищем? Это «алый» барон может начать таскать плащ соответствующего цвета и рассказывать всем вокруг, что его потому так и прозвали — из-за одежки. На Земле история помнит и куда более экстравагантные случаи. Однако «демон», вероятнее всего, начнет кровопускание и устроит массовые жертвоприношения, чем позволит простолюдину обращаться с собой, как с равным.
Поэтому, стоило мне надкусить первому, Густав тоже принялся за еду. Нужно сказать, получилось неплохо на мой вкус — колбаса действительно оказалась в меру соленой, лук чуть хрустел на зубах, а уж картошечка, запеченная на костре после варки, и вовсе казалась просто райским наслаждением.
Так что, пока вода в котле закипела, мы умяли все, что было на решетке. А дождавшись, когда похлебка проварится минут десять, взялись за ложки. Получилось сытно и вкусно, но Густав свою порцию все-таки досолил после моего предложения. И я в итоге не понял — то ли ему сложно было отказаться, то ли действительно посчитал, что не хватает.
Сам я, отложив пустую плошку, чувствовал себя в прекрасном настроении, так что даже начал улыбаться. Однако, когда заметил, что спутник хочет что-то спросить, кивнул ему.
— Говори, Густав.
Мяться он не стал и сразу высказался.
— Ваша милость, вам дружину нужно собирать, — произнес он, открыто глядя на меня и вертя в руках пустую миску. — Барон без дружины — это слабый барон.
Я кивнул, не спеша прерывать явно заготовленную речь.
— Ваш отец при себе большой отряд не держал, но у него десяток отборный имелся, кто все время рядом был. Его милость ведь тоже чародеем был, но понимал, что нужно блюсти этикет.
— Да, ты прав, Густав, — снова кивнул я. — Я прекрасно понимаю необходимость дружины. Чем лучше и крепче она — тем больше престижа у тебя в глазах других аристократов. Но давай просто представим на секунду, что я кину клич по Чернотопью, что набираю воинов? И кто явится на мой зов?
Стражник не стал возражать открыто, вместо этого пошел с другой стороны.
— Но ведь можно и научить, ваша милость. Конечно, настоящих профессионалов из вчерашних лоботрясов не сделаем, но, простите за откровенность, ваша милость, от них ведь и не требуется навыки демонстрировать. Только форму носить, да оружие в чистоте содержать. Все равно в случае опасности вы будет магией отбиваться, а не людей на убой отправлять.
Я не спешил с ответом. В запасниках поместья было оружие, но доспехов не нашлось. Разбойники Яна, став его дружиной и стражей, одевались в свое — это стало заметно уже потом, когда мы убирали трупы, предварительно раздевая убитых догола, чтобы полезные в быту мелочи не выбрасывать.
— Ну и стражу отделить можно будет, чтобы мы только за порядком следили. Все-таки мужики больше к этой работе привычны.
— А куда делась дружина отца? — спросил я, потерев чешую на лице — после долгого ношения маски с заклинаниями регенерации она чесалась просто безбожно.
— Кого-то Ян со своими бандитами зарезал, кто-то удрал, — пожал плечами тот. — В Чернотопье никого не осталось, их же все в городе знали, как-никак ближайшие люди барона.
— Ближайшие люди, — повторил я, вспоминая результаты допросов.
Кристофа предал доверенный помощник. Тот самый Дитрик, который выдал Киррэлу деньги и кольцо бастарда. Мужик ведь отслужил Шварцмаркту немало лет, прежде чем решился на предательство. Вот и доверяй так свою спину посторонним людям.
Но это никак не отменяет необходимости завести дружину из хотя бы того же десятка человек. В сложившемся обществе аристократов они из необходимости превращаются в еще один способ продемонстрировать свое богатство и влияние. Чем круче ты одел свою дружину и чем ее больше — именно в таком порядке — тем более состоятельным тебя будут воспринимать остальные феодалы.
А это — опять расходы на понты. Денег жалко.
— Хорошо, обещаю подумать над твоими словами, — кивнул я. — А теперь хочу спросить — и прошу, Густав, ответь честно — почему вы с Ченгером так друг друга не любите?
Глава 12
— Ваша милость? — вскинул брови Густав, услышав мой вопрос.
— Мне только немые не рассказывают, какой Ченгер прекрасный демон, — усмехнулся я, глядя в лицо стражника. — И сильный, и добрый, а уж как девок любит порадовать…
На этих словах Густав скривился, и я понял, что нашел нужную точку. Теперь оставалось только раскрутить его на подробности.
— Тогда слушаю, — кивнул я, собирая посуду в горку. — Мне лишение проблемы в баронстве не нужны, Густав, но и карать невиновного я не стану. Уж это-то ты должен был уже понять.
Он замялся, глаза забегали, но мужчина все же набрался храбрости и заговорил.
— Ваша милость, я ничего не имею против вас, — начал он. — Только демон этот… Он же вас оговаривает! Его послушать, так страшнее чудовища в Эделлоне и нет!
Я кивнул, не спеша комментировать. А Густав с какой-то мрачной обреченностью пустился в объяснения.
— Вы знаете, что Ченгер всем рассказывает, как вы любите пытать людей? И что все, кто попал к вам в застенок, проходят через такие мучения, что молят о смерти, лишь бы не провести с вами еще одного дня?
— Ну, ведь это правда, Густав, — пожал плечами я. — Из всех, кто попал в подземелье, выжила только вдова, приютившая Вилли. И то мы же с тобой сами конфисковали ее имущество, и женщина отправилась к родне в Большую.
— А ваш демон лжет, что вдова ему отдалась, чтобы он о ее судьбе позаботился, упросив вас ее отпустить!
Это уже было для меня новостью. Нет, конечно, я слышал часть тех баек, которыми в безостановочном темпе сыплет Ченгер. Но тут действительно многоходовая интрига!
— Скажи мне, Густав, — произнес я, глядя на собеседника, — стали ли люди лучше исполнять свой долг после этих слухов? Меньше ли нарушают законы Чернотопья? Или мы просто не знаем, изменилось ли что-то?
Он надолго замолчал, сбитый с толку. Да, Густав прав, меня стали бояться. Он мог подталкивать, чтобы я сделал что-то, как полагается барону, но, видимо, потому что опасался, что кровавого тирана рано или поздно попытаются свергнуть.
