Люди не любят развития, не любят любых перемен. Если есть хоть малейший шанс избежать развития — общество будет его избегать до последнего. Или уж если перемены неизбежны, пусть их будет поменьше…
Во время кризиса природы и общества есть и еще три возможности, кроме развития.
Можно завоевать богатую и культурную страну и какое-то время жить за ее счет. Рано или поздно завоеванная страна или стряхнет с себя завоевателей, или ассимилирует их. Но какое-то время так жить можно! В этом случае можно и не решать никакие вопросы развития общества. Не надо отказываться от наследия мудрых предков, пересматривать привычные нормы человеческого общежития, не надо работать ни больше, ни лучше, чем раньше. Можно еще какое-то время жить так, как привыкли, совершая только одно усилие — чтобы завоеванная страна, паче чаяния, не освободилась.
Так жили норманны в Бретани и в Сицилии, франки в Галии, готы — в Италии, вандалы — в Северной Африке.
Есть и другая возможность — расселиться в географическом пространстве, освоить новые земли. Для этого нужно иметь большой запас свободных земель, причем таких, на которые можно переселиться, не меняя привычных форм хозяйства. Тогда тоже можно не решать никаких насущных проблем. У тебя мало хлеба? Переселяйся! Так двигались по земле племена индоарийцев, завоевавших Индию, но не для того, чтобы ее ограбить (грабить было особенно нечего), а чтобы в ней поселиться и жить. Так действовали буры в Южной Африке, уходя жить от побережья океана в богатые саванны за реку Вааль. Так расселялись племена германцев в Скандинавии.
Третий способ выглядит страшнее всех, но он и легче: надо, чтобы людей опять стало поменьше. Хорошо, если сам бог послал подходящую эпидемию или голод. Как, например, стало просторно в Европе после пандемии чумы в XIV веке! То уже начинался протестантский переворот, коренное изменение религии, образа жизни и форм человеческого общежития. Начинался, кстати, в славянской Чехии, о чем еще пойдет речь. А тут погибла треть населения, и на какое-то время стало ненужным ни открывать Америку, ни реформировать католическую религию! Вот радость-то!
Но общество умеет и организовывать свою жизнь так, чтобы людей все-таки становилось поменьше. Те же походы викингов… В морские походы на непрочных дощатых судах-драккарах, «драконах моря», отправлялась молодежь. Молодые мужчины, цвет нации. Без труда, без усилий которых не сможет существовать народ. Гибель каждого из которых будет означать и гибель не родившихся от него детей, и гибель всех, кто не сможет прокормиться без именно этой пары рук.
Сколько скандинавских парней ушло на дно морей, было убито в сражениях, умерло от непривычной пищи и скверной воды в чужих странах, знает только Господь Бог. Но, во всяком случае, цифру эту надо помножить, по крайней мере, на б или 7 — это и будет цифра человеческих потерь Скандинавии в эпоху викингов.
На примере Скандинавии, кстати, очень хорошо видно, как совмещаются все три способа избежать развития.
Удастся завоевать большую и богатую страну? Например, Бретань или Сицилию? Очень хорошо! Избыточное население уходит туда, проблема снимается.
Удастся найти «пустую» страну с похожей природой и климатом? Исландию, Гренландию, Америку? Еще лучше! Туда можно расселиться — и проблема тоже будет снята.
А если даже завоевать никого не удается, а новые страны не находятся — тоже неплохо! Молодежь гибнет, людей становится меньше, проблемы можно уже не решать, развиваться необязательно.
Скандинавия времен викингов успешно избегнула «ужасов» развития. Вот только впоследствии это ей мало помогло — все равно настал момент, когда пришлось меняться и меняться.
Вернемся к славянскому миру
В славянском же мире этот момент отсрочить оказалось много проще. Славянский восток всегда имел возможность не развиваться, снимая все проблемы перенаселения простым перемещением людей на еще «пустые» земли. На самом деле земля могла быть вовсе и не пустой, но финно-угорские племена чуди, мери и муромы всегда были слабее славян, менее развиты, разобщены. А то, что для мери и муромы было густонаселенными землями, для славян представлялось вполне «ничейными» лесами.
Разумеется, этот «восток» все время перемещается, движется, не остается на одном месте. Этот «восток» исчезает там, где поселения людей уже не окружены сплошным массивом непроходимых, никем не населенных лесов. Где волей-неволей приходится переходить к более сложным формам хозяйства… и к более сложным видам общественных отношений — тоже.
Постепенно, по мере продвижения славян на этот «пустой» для них восток, появляются и такие славянские общества, у которых физически нет возможности неконтролируемого использования природных ресурсов и нет перспектив расселения.
Во-первых, исчезала «дикая» природа, и вместе с ней иссякали и все «халявные» природные ресурсы.
Во-вторых, на пути к еще нетронутым ресурсам востока оказывались другие славянские общества. Уже в XIV–XV веках Волынь и Юго-Западная Русь никак не могут воспользоваться пока не тронутыми ресурсами Волго-Окского междуречья, направить туда потоки переселенцев — там, пся крев, лежит Московия!
Глава 7
МЕЖДУ ЦИВИЛИЗАЦИЙ
Когда на Земле неурожай, мне надо знать, что Венера шумит в пшенице.
Рэй Бредбери
Славянский мир на своей огромной территории изначально оказывается связан с разными центрами цивилизаций. Причем разные его части — с разными цивилизациями.
Византийское притяжение
Часто, слишком часто Московскую Русь называли «наследницей Византии». Логика проста — раз православие, значит, та же линия развития. В действительности культурная преемственность Руси, и тем более Московии, от Византии достаточно спорна. Прямые влияния Византии, конечно же, были особенно во времена Киево-Новгородской Руси, но об их прочности можно спорить…
Уж если говорить о прямых наследниках Византии, то это — славянский мир за Дунаем: Сербия, Македония, Болгария. По аналогии с западом задунайское славянство — это Франция православного мира. Поскольку здесь история славянских народов протекает на имперской территории, в смешении с населением Империи.
Если продолжать аналогию, то Пелопоннес можно уподобить Италии, а вторгшихся туда славян — готам, которые войти в Италию — вошли, но быстро оказались там ассимилированы, и их потомки заговорили на итальянском языке.
Есть, конечно, немалая разница: там, на западе, Империя пала. Жившим в разных частях Галлии римлянам было некуда деваться. Даже соберись они в Италию (куда их никто не звал), там ведь тоже всем командовали варвары. Римское общество не имело никакой иной перспективы, кроме как слиться с «варварским» обществом завоевателей. В числе прочих никакой другой перспективы не было у людей опытных, богатых и образованных, владельцев поместий и патрициев.
После захвата славянами Фракии и Македонии в ста, в двухстах верстах от завоеванных земель проходила граница никуда не девавшейся, вовсе не уничтоженной Византии, Восточной Римской империи. Туда мог уехать любой, кому по какой-то причине не хотелось жить среди варваров или служить их вождям.
