— Ах, девочка моя, ты же с мужчинами еще не была… — тихо прошептала старуха. Она укрыла парня по пояс льняником, чтобы не смущать девушку. — Я сама могу омыть его, ты только принеси мне таз с водой. Наполни его из ручья, что сразу за моим домом. Потом скажу, что еще нужно сделать.
Линайя кивнула и исчезла за порогом, прихватив таз с черпаком. Травница подбросила дров в очаг, и те быстро занялись, наполнив помещение светом и теплом. Затем она взяла огромный льняник и закрепила его на веревке, натянутой меж стен, — половина лачуги прогревалась от очага куда быстрее. А еще это нехитрое ограждение оказалось на удивление плотным и скрывало лежанку от любопытных глаз входящих гостей.
Линайя вернулась с полным тазом воды, обошла льняник и поставила таз на табурет.
— Что еще сделать, бабушка Удда?
— На столе лежат мои травы. Найди один пучок Поперчника, два пучка Ясного глаза и еще один Златовика. Потом возьми горшок, разогрей над очагом воду, и как закипит, меня позови. А я пока обмою Уильяма, а то грязный, как черт — ничего не понятно.
Девушка послушно покинула огороженную часть комнаты с лежанкой. Удда убрала с тела молодого мужчины одеяло и принялась обмывать его. Уильяма лихорадило, глаза беспокойно двигались под веками, тело дрожало и горело. Время от времени он резко вздрагивал и судорожно сглатывал слюну. Голова Уилла лежала на боку, и черные волосы закрывали шею. Травница смыла грязь, обтерла чистой сухой тканью и начала осматривать.
Всё тело Уильяма покрывали ссадины, порезы и ожоги, но действительно серьёзных ран оказалось три.
Предплечье и бедро пострадали от зубов вурдалаков. Их острые клыки оставили на ноге ужасные рваные следы, а на руке вырвали кусок плоти. Такие раны заживали подолгу и часто начинали гноиться, потому Удда положила нож на угли в очаге, а когда тот раскалился докрасна, прижгла места укусов. Мужчина вскрикнул во сне и дернулся, но не очнулся.
Но более всего травницу беспокоила сквозная рана на боку. Она выглядела по-настоящему скверно, словно Уильяма проткнуло куском доски. Удда очистила её от пыли и кусочков древесины. Мужчина вздрагивал от каждого прикосновения.
— Бабушка Удда, нагрелось! — позвала Линайя.
— Хорошо. Перенеси горшок на стол, закинь туда травы да жди…
Старуха достала с полки мазь из спокушки, ясноглаза и перетертых мацурок и обработала ею все раны, царапины и ожоги на теле Уильяма.
Старая травница никак не могла понять причину странной лихорадки, терзающей молодого мужчину. При других обстоятельствах Удда бы посчитала, что началось заражение, сопровождаемое жаром и судорогами. Но для заражения прошло слишком мало времени. При таком количестве серьёзных ран Ульям должен потерять много крови, быть ослабленным. Но ничего этого не было.
Удда еще раз осмотрела мужчину. Наконец она отодвинула пряди черных волос с шеи и охнула.
— Ай-яй-яй! Что же это такое, — запричитала травница, рассматривая странный укус — два аккуратных, чуть воспалённых следа на коже шеи чуть ниже уха. Вурдалаки так не кусают, они рвут плоть жертвы на куски. Тут же было нечто совсем иное.
— Линайя, девочка моя… Расскажи-ка мне все от начала до конца! Где ты встретилась с Уильямом и что он тебе говорил в бреду?
Девушка поведала о том, как Уильям пришел к пещере, в которой она пряталась от вурдалаков. Линайя старалась ничего не упустить, вспоминая, о чем он говорил по пути в Большие Варды.
Удда насторожилась, когда речь зашла о странном незнакомце.
— Аристократ? — переспросила она и снова накинула льняник на тело Уильяма. — Подойди, я хочу кое-что тебе показать.
Девушка подошла к Удде и та указала на следы укуса. Но Линайя лишь непонимающе похлопала своими голубыми глазами и пожала плечами — для нее это была просто ещё одна рана и не более того.
— Судя по всему, тот аристократ был вампиром, девочка моя! И он укусил твоего Уильяма.
— Но… что теперь с ним будет? Он как те вурдалаки станет? — вздрогнула девушка.
— Нет-нет. Вурдалаки — это звери, а вампиры-то совсем другие существа, хоть и похожие на нас. Как-то раз я сталкивалась с ними…
Удда на мгновение закрыла глаза, словно выуживая старые воспоминания из глубин памяти.
— Ох, давно это случилось… Тогда я ещё молоденькой была, как вот ты сейчас. Годков двадцать примерно. Работала я тогда прислугой на постоялом дворе. И как-то приехали к нам иноземные судари — сняли самую дальнюю комнату под крышей и заселились там вчетвером. А мне, значит, выпало обслуживать их: убираться, белье перестилать да одежду чистить за дополнительную пару даренов.
И вот они пробыли на постоялом дворе три ночи, ничего не ели, не пили. Остальная прислуга не замечала этого, а я ж их обслуживала, потому эта странность очень бросилась мне в глаза.
Тайну я их узнала случайно, в день Аарда. Наши все тогда веселились и смеялись, много выпивших было… И вот один из этих иноземцев увлек одну девку легкого поведения, Мареллу, наверх, в комнату. А я, не зная этого, пошла им отнести чистое белье. Поднимаюсь тихонько по ступеням, открываю дверь… А память девичья была, и постучать я забыла.
— И что же там было? — испуганно спросила Линайя.
— Четверо здоровых полураздетых мужчин облепили нагую Мареллу со всех сторон, как рыба облепляет прикормку, и сосали из нее кровь! Один к шее пристал, второй — к одной руке, третий к другой, а четвертый задрал ее ногу и у самого бедра вцепился клыками. И выглядели они, девочка моя, как обычные мужики…
Марелла уже мертвая была. Как сейчас помню её остекленевший взгляд. А эти кровососы тянули из нее последние соки, и кровь стекала по их подбородкам. Я как вскрикну! Но хоть ума хватило убежать, а то, гляди, и сама стала бы едой.
Позвала я хозяина постоялого двора, поднялись мы с мужиками, вооруженными чем попало, открыли дверь… А те четверо как ни в чем не бывало сидят и в карты играют. Подле них кувшин с вином, все четверо одеты. А девки нет… Хозяин — твой, кстати, дедушка — всыпал мне тогда по первое число! А после долго извинялся перед гостями, так как те платили хорошо. Да вот только после отъезда иноземцев в реке за городом нашли тело Мареллы.
Линайя перепуганными глазами посмотрела на лежавшего под льняником Уильяма и прижала руки к груди.
— Бабушка! Что же нам делать?
— Не знаю, девочка моя, не знаю… Хороший он, твой жених. Жалко парня.
— Откуда вы знаете, что он мой жених? — удивилась девушка.
— Не совсем я еще ослепла, детка… Видела я, как ты на праздник Аарда в саду венок ему на голову надевала. Окно-то моё единственное выходит в ту сторону, а в нем щели с палец. — Удда грустно глянула на Уилла. Хорошая пара могла бы получиться из этих двоих, да и детки народились красивые. Да видно не судьба. — Думается мне, что лихорадит твоего милого не от ран, а от того, что все меньше в нем от человека и все больше от того существа.
