— Ну и о чем нам разговаривать? О том, что ты меня поймал и я скоро умру? — прошептал Уильям.
Каждое слово давалось ему тяжело. Он закашлялся, и кровь потекла по подбородку. Почему-то в памяти всплыло то утро, когда он лежал на обломках дома и разговаривал с Гиффардом.
— И об этом тоже, — ухмыльнулся Бартлет и с довольной улыбкой посмотрел на страдающего вампира. — Я ошибался и дела у тебя шовсем плохи… Даже раны не регенерируют. Мертвецы в земле и то вешелее шмотрящя.
Бартлет басовито хохотнул и, болезненно сморщившись под повязками, продолжил:
— Не волнуйщя, шкоро твои мучения прекратятся. Завтра прибудет повозка с клеткой, хотя ш твоим шоштоянием она ошобо и не нужна, и мы прогуляемся до Офуртгоша, а там мой гошподин выпьет тебя досуха и заберет дар. А я буду ш наслаждением шмотеть на это.
— Что ж твой господин, если он так хочет забрать этот дар, сам сюда не явился? — прохрипел Уильям.
— Граф Хейм Вайр уже больше полувека не покидал замок. Ешли бы мы обнаружили еще живого Гиффарда, то господину бы доштавило большое удовошствие перегрызть глотку своему врагу. Ради этого он бы наверняка покинул замок. Но не ради рыбака. Ты даже раны швои залечить не можешь. Ты поштыдное пятно на роду Вышших.
Бартлет коснулся раны на животе рыбака и с силой надавил, отчего Уильям застонал от боли, а по пальцам в латных перчатках коннетабля побежала густая кровь. Он поднес кровь к перевязанному лицу, оглянулся по сторонам и слизнул.
— Да ты и в вампира не обратился до конца, — ухмыльнулся солдат и прикрыл от наслаждения глаза, причмокивая тем, что осталось от губ. — Я бы шам тебя выпил, но демон его знает, как работает этот обряд передачи крови.
Помедлив, он добавил:
— Говорят, что либо должен быть шовершен древний обряд на демоническом языке, либо другой штарший может силой забрать дар. А вдруг я тебя ошушу, но не обращусь? Не, я так ришковать не хочу… Но как же ты шладок, мальчик!
Уильям бессильно уронил голову на грудь и завалился на бок, погрузившись в бессознательное состояние. Его силы закончились.
— Эх, как жаль, что у тебя нет шил поддержать нашу увлекательную бешеду. А я хотел узнать, как же ты ш Кельпи-то породнился, а… Так ты похоже еще и очень голоден. Я представляю, каково тебе, шидеть здесь, чувствовать запахи этих людей. Горло небось разрывает на части от жажды, да?
Уильям не отвечал. Бартлет довольно усмехнулся, облизнул остатки крови, убрал меч в ножны и вернулся в палатку.
***
Прошел день, а Уильям так и остался лежать на земле, не приходя в себя. Это забытье было спасительным для него, ограждало от всех мучений и дурных мыслей, переносило его в мир грез, подальше от позорного столба.
Линайя все эти ночи практически не спала и постоянно плакала. Из окна своей комнаты целыми днями она смотрела на бессознательного Уильяма, лежащего на земле. Девушка уже два дня не покидала комнаты — отец запер её, после того как Уильяма в город приволокли солдаты. И лишь в сопровождении матери ей разрешалось спускаться вниз для обеда и посещения туалета.
Линайе временами казалось, что Уильям мертв — он был так сильно изранен, что лежал на пропитанной его же кровью земле и не шевелился. Но коннетабль Бартлет иногда подходил к вампиру, прикасался к шее и возвращался спокойным шагом в палатку. Правая рука Райгара выставил шестерых человек в охрану, чтобы те не подпускали никого к пленнику.
Линайя с ужасом вспоминала, как с остервенением швырял камни в собственного брата Малик, как достопочтенный Вождь Кадин называл его демоном и с пеной у рта целился рыбаку в голову, как Нанетта молча взирала на это, лишь безумие в ее глазах и бледный цвет лица выдавал то, что она не смогла принять новость об обращении сына в чудовище и до сих верила в него и любила.
Те, кто еще неделю назад казались Линайе людьми, на площади вели себя как настоящие чудовища, закидывая беззащитного камнями, нанося ему жуткие раны, оскорбляя его самыми отвратительными словами. Как бы она хотела спуститься из окна третьего этажа, подбежать к Уильяму и помочь ему, омыть раны, перевязать. Но что она могла сделать против шести стражников и агрессивно настроенного города?
— Дело плохо, — тоже смотрела в окно Йева. — Ты гляди, он уже больше дня не приходит в сознание.
— А что мы можем сделать? Там целый гарнизон. — Лео беспокойно наводил порядок в сумке.
— Да, но вдруг он умрет? — переживала Йева. — Он же еще не до конца обратился. Вдруг он смертен?
— Йева, еще раз повторяю, мы ничего не можем сделать! Лучше собирай вещи. Сегодня или завтра должны прибыть и клетка, и подмога. Тогда все и решится, — раздраженно сказал Леонард. — Этот рыбак пока не умрет. Так говорил отец, помнишь?
Вечерело. На Варды опустился густой туман, и лес вокруг осветился волшебным блеклым светом мацурок, которые, подобно мареву, колыхались из стороны в сторону в тумане между сосен. Плотные хлопья ползли по земле, и охрана Уильяма подошла чуть ближе к пленнику, боясь потерять его из виду.
На подоконник комнаты Лео приземлился с громким карканьем Таки-Таки.
— Скоро! Скоро! Граф! — прокаркал он.
— Тише ты! — Лео обхватил клюв птицы и, когда та замолкла, погладил ее. — Йева, скоро мы заберем этого рыбака. И тогда… Тогда отец должен выполнить свое обещание!
— Похоже, что только оно тебя и беспокоит, — чуть печально прошептала Йева, покачивая головой, обрамленной пышной копной волос цвета бронзы.
Через время солдаты на площади приветственно закричали. В ворота города въехала большая повозка с металлической клеткой наверху. Это была очень крепкая клетка с толстыми прутьями и мощным засовом, закрывающимся на огромный замок, размером с два кулака мужчины. Тяжелую повозку тащили четыре лошади. Сопровождающие клетку спешились, поклонились вышедшим из палатки коннетаблю Барлетту Орсупаллу и советнику Оллотиду.
— Сэр, — громко сказал командир отряда, обращаясь к коннетаблю. Его взгляд на мгновение задержался на обезображенном лице. На мгновение командир уж было засомневался, к тому ли он обратился, но красный плащ и доспехи указывали на то, что перед ним Бартлет. — Повозка из Офурта прибыла! Мы готовы заменить лошадей и тронуться в обратный путь.
— Молодцы! — похвалил Бартлет и крикнул солдатам. — Шворачивайте лагерь! Выдвигаемшя!
На площадь стекался любопытный сонный народ, а Линайя подбежала к окну, распахнула ставни и с ужасом посмотрела на отвратительную клетку. Так вот чего они все ждали! О Ямес, бедный Уильям! Везти его, как зверя в клетке.
Солдаты оттеснили народ, быстро разобрали палатки и навьючили нетерпеливо перебирающих копытами лошадей. Бартлет подошел к вампиру и снял цепь с оков. Уильям продолжал лежать на земле и тяжело дышать.
— Что за ничтожество, — ухмыльнулся довольно коннетабль, схватил вампира за кандалы, протащил до клетки и небрежно закинул туда, как щенка.
