Граф Филипп ехал впереди отряда и со сдержанной улыбкой господина приветствовал людей открытой ладонью и чуть кивал головой, не сгибая спины. И хотя всадники прикрыли лошадь с носилками со всех сторон, но от любопытных взглядов и пересудов это не помогло. Вскоре разгоряченная толпа оживленно переговаривалась и гадала, кто же этот молодой человек, которого так оберегают гвардия и сам граф.
Процессия медленно прошла по мощенным брусчаткой улицам напрямик к замку, прошла перекинутый через расщелину мост. Решетки поднялись, и отряд оказался во внутреннем дворе.
Близнецы сняли Уильяма с носилок и бережно занесли его в замок. Стражник распахнул перед ними металлическую дверь, ведущую в узкое крыло, Йева и Лео поднялись на четвертый ярус и перетащили раненого в небольшую комнатушку, более напоминающую узилище, нежели спальню. Пара стальных засовов с внешней стороны двери лишь усиливали сходство с камерой. В комнате стояла небольшая кровать и два стула — вот и вся мебель. Окно с толстыми прутьями под самым потолком выходило на горы. Рев реки Брасо достигал окон этой темницы, и казалось, что река — вот она, на расстоянии вытянутой руки, — так отчетливо ее было слышно.
Эта комната должна была стать домом для пленника на ближайшее время, пока не решится вопрос с судом. Однако Уильям пока этого не знал — он так и не очнулся за пять дней пути. В своих кошмарах, которые мучали его, пока он был в беспамятстве, он думал, что едет к Райгару.
Близнецы уложили Уильяма на кровать.
— Пять дней, а он так и не очнулся… И в Вардах еще два дня лежал в беспамятстве. Что с ним? — озабоченно сказала Йева.
Она переживала за Уильяма, и ей казалось, что тот может погибнуть от ран, так и не дождавшись суда. Филипп фон де Тастемара вошел в камеру вслед за близнецами.
— Ничего страшного. Если бы он мог умереть, то уже бы отдал душу, — сказал граф. — Лео, позови Него. А ты, Йева, поможешь лекарю обработать раны. Тут работы хватит на вас двоих. И не забудьте задвинуть засов, когда закончите. Два раза в день проверяйте этого рыбака, но внутрь не заходите, смотрите через окно двери. Как очнется, позовете.
Граф еще раз окинул взглядом камеру и пленника, а затем развернулся и зашагал вниз по лестнице, дабы попасть в основное крыло замка, где располагался его личный кабинет.
У выхода из тюремного крыла Филиппа встретил капитан стражи Онакс Ротлдоус — крупный и плечистый вампир средних лет, одетый в сверкающий металлический нагрудник с развевающимся за спиной плащом зеленого цвета с гербом ворона. Он чем-то напоминал Бартлета и по виду, и по поведению, и по званию. И так же, как Бартлет, был верен своему хозяину и свято верил в силу его превосходства над ним, не признавая никакой иной формы власти над собой.
Открой Уильям прямо сейчас глаза, то наверняка бы не смог отличить Онакса от Бартлета — настолько эти двое были схожи! Мощные, словно выдолбленные из скалы лица, залысины на головах и угрюмые взгляды. Все-таки вояки — это вояки, в независимости от того, в каких землях они родились.
— Приветствую тебя, мой господин! Прикажете охранять вход в верхние тюрьмы? — кротко проревел Онакс и поклонился.
— Двух стражей вместо одного на общую дверь в тюрьмы и одного дополнительно подле двери в верхние отделы. Про пленного не трепаться, отвечаешь головой, — быстро ответил граф. Затем, немного призадумавшись, добавил. — С заключенных каждый день по кувшину. Него будет забирать.
— Как скажете, мой лорд. — Онакс разогнулся и, гремя доспехами, в которые, казалось, уже врос за свою семидесятилетнюю жизнь, направился к коменданту тюрьмы с раздачей распоряжений.
Йева осталась одна в камере. Сложив руки на груди, она встала напротив кровати, на которой лежал раненый вампир, и задумчиво посмотрела на него. Наконец, послышались шаркающие шаги, и в камеру вошел очень старый мужчина, одетый в длинное мужское платье-балахон серого цвета с черной мантией поверх одеяния, обшитой по воротнику и рукавам золотыми нитями с изображением воронов. Через плечо старика была перекинута черная тканная сумка, в которой тот принес различные снадобья и инструменты. Мужчина был практически лыс и имел редкую бороду, торчащую кусками на худом и изнеможденном годами лице.
Непосвященному человеку могло показаться, что перед ним один из высших жрецов Ямеса, обычно живущих при замках, но на лице старца не было отметин о принадлежности к духовным лицам. Старика звали Него Нотифуллус, он являлся Управителем семьи Тастемара почти век. Впрочем, помимо управления хозяйством на его плечах еще лежала ответственность лекаря, а также личного доверенного Тастемара. Он был очень старым вампиром, живущим на этом свете уже более ста сорока лет. Но выглядел он так, словно только разменял седьмой десяток и был морально готов отдать Ямесу душу.
Йева увидела шатающегося под тяжестью таза с водой Него, который еще и держал подмышкой ткань для перевязки, и кинулась к нему на помощь.
— Спасибо, госпожа, — отвесил легкий поклон Него, чуть хрустнув поясницей, и указал на раненого. — Это он?
— Да, это тот, о ком говорилось в нашем письме.
Старик подошел к кровати и осмотрел Уильяма, покачал головой и погладил свою клочковатую бороду.
— Ай-яй-яй, что у него за раны такие ужасные? Это люди Райгара так его измордовали?
— Да, они.
Него вздохнул и достал из сумы маленький нож, срезал лохмотья одежды с Уильяма. Он швырял лоскуты на пол, а Йева сгребала их в кучу. Что-то тихонько звякнуло. Него и Йева принялись искать источник звука, пока не увидели на полу блестящую цепочку.
Девушка подняла украшение, которое оказалось не цепочкой, а серебряным женским браслетом, сделанным из звеньев, выполненных в форме цветов.
— Ты гляди-ка ж, — прищурился старик, подойдя ближе и рассматривая браслет. — Женская побрякушечка… И не дешевка. У него жена была?
— Нет, говорили в Вардах, что не женат.
— Значит, подарок невесты, — пожал плечами Него Натифуллус, закрыв для себя вопрос с украшением, и вернулся к своему пациенту. Он осторожно коснулся пальцами обломков древка стрел, которые уродски торчали из тела. Даже от этого легкого прикосновения Уильям вздрогнул.
— Бедняга, вот его измордовали-то… Госпожа, помогите, пожалуйста, вытащить обломки стрел, а то боюсь сил моих не хватит! Уж больно они глубоко засели.
Йева спрятала браслетик в карман походного костюма, присела на край кровати и стала помогать старику вытаскивать обломки стрел. Уильям застонал, лицо его скривилось от невыносимой боли, и он заметался по кровати, но не очнулся.
Девушка и старик принялись аккуратно извлекать обломанные древки стрел, стараясь не причинять Уильяму лишних страданий, но несмотря на все их старания, тот метался в агонии по пропитанной кровью кровати. С его измождённого лица не сходила испарина, а лихорадка продолжала сотрясать его тело.
Наконец, уставшие Йева и Него извлекли последний обломок стрелы и кинули его на пол.
