— Мне все-таки кажется, что вы недооцениваете свою дочь, господин.
Пятисотлетний Старейшина с теплотой посмотрел на столетнего Управителя и улыбнулся той улыбкой, как улыбается старик ребенку, который сказал что-то очень наивное.
— Быть может, друг мой, быть может… Но мне кажется, что она будет куда более счастлива в качестве любящей жены для мужа и матери для своих детей. Я не хочу лишать ее этого, — медленно сказал Филипп, откинулся на спинку кушетки и прикрыл глаза. — Может быть, я и ошибаюсь… Как же мне не хватает старины Гиффарда, который бы точно дал мне дельный совет. Он это умел.
— У вас есть теперь Уильям, — пошутил старый Управитель и тихо рассмеялся.
— Да, двадцатилетний рыбак, — усмехнулся фон де Тастемара.
— Вы решили, что будете делать с ним, господин?
— Пока в раздумьях. В целом, он производит приятное впечатление. Если будет вести себя хорошо, то сдержу свое обещание и переведу его в гостевую комнату на верхнем этаже.
— А если плохо?
— Ну… Признаюсь, не хотелось бы иметь дело с Кельпи. Тогда придется заковать его в каналы да поместить в подвал, а потом окольными путями, чтобы рядом не было воды, отвезти его, оголодавшего и слабого, на суд. Хотя такой путь будет в несколько раз длиннее и опаснее. Все-таки я надеюсь, что все сложится хорошо. Но…
Граф задумался, открыл глаза и посмотрел в потолок.
— Но пока нельзя его кормить досыта, пусть постоянно пребывает в состоянии полуголода, чтобы я смог с ним легко справиться. Если оправдает моё доверие, то отведу его в тюрьмы, чтобы наелся, а там уже в верхние комнаты. Посмотрим, Него, посмотрим…
С этими словами граф снова прикрыл глаза и мысленно прокрутил в голове весь долгий разговор с Уильямом. Он пытался понять, чем мог быть интересен обычный рыбак старшему магу из Нор'Алтела.
***
В это время Уильям тоже лежал в кровати с прикрытыми глазами и слушал реку, шумевшую далеко внизу. Он осушил новый кувшин, который принесла Йева взамен выпитого графом, и провалился в сладкую полудрему. В этом состоянии он размышлял о том, как долго придется пробыть ему в Брасо-Дэнто, что за суд его ждет и куда же заведет его судьба. Еще три недели назад он и думать не мог, что вся его жизнь пойдет коту под хвост, а он сам покинет родные Вардцы и станет скитаться по лесам, подобно загнанному зверю, преследуемому всадниками Райгара.
Он ещё так мало пожил, ещё так немного сделал, но туманное будущее его уже пугало. Единственной поддержкой и опорой в этих зыбких песках настоящего стал Филипп фон де Тастемара, который дал ему кров, пищу и, что самое главное, надежду. Уильям чувствовал благодарность к этому могущественному властителю, который выслушал всю его историю и принял ее, не осудив Уильяма за то, что он сделал.
Раны под бинтами теперь болели куда меньше, и после выпитой крови тело налилось силой, а в душе воцарилось умиротворение.
И хотя Уильям лежал в камере, ему казалось, что лежит он около Белой Ниви в гамаке. Вампир вспомнил, как в погожий день порой приносил свой льняник, крепил его к двум деревьям и качался в нем в обнимку с Вериателью. Иногда эта безобразница забиралась в гамак, положив ноги на грудь Уильяму, а сама устраивалась в его ногах.
Уилл вспоминал Лину, вспоминал Вериатель, и эти два образа смешались в его помутненном сознании, пока он дремал в сладком полузабытье. Ему казалось сначала, что Лина скакала вокруг него в сандалиях, а потом чудилось, словно Вериатель надевала ему на голову венок у дома бабушки Удды и целовала в губы.
Снилась молодому мужчине и матушка, которая каким-то чудом исцелилась и теперь радостно возилась с рожденным внуком, сыном Малика и Шароши.
Так Уильям и проспал до самого утра. С рассветом, когда солнце прорезало яркими лучами серые сумерки, лязгнул засов и Йева тихо вошла в камеру. Вампир все еще продолжал спать. Девушка посмотрела на его умиротворенное лицо и сложенные на груди руки, прислушалась к спокойному дыханию. Если бы она принесла лишь кувшин, то не стала бы беспокоить Уилла, а просто бы поставила сосуд на стул и также бесшумно вышла. Но в руках она держала небольшой таз с теплой водой, в котором, как в водяной бане, находился кувшин со свежей кровью. А в суме, перекинутой через плечо, лежал перевязочный материал и целебные мази.
Она поставила таз, подошла к пленнику и коснулась его плеча кончиками пальцев.
— Уильям, — тихонько позвала она.
А Уильяму снилась Вериатель. Будто бы сидит он на берегу Сонного озера в обнимку со своей Кельпи, а та улыбается и зовет его по имени.
— Уильям, — уже чуть более настойчиво повторила Йева.
«В какой же глубокий сон он провалился», — подумала она и вновь позвала его по имени.
Уильям открыл глаза, и расплывчатый силуэт над ним стал принимать более резкие очертания, пока он не понял, что перед ним Йева фон де Тастемара, а сам он лежит в камере, а не на берегу Белой Ниви. Он резко сел и виновато посмотрел на девушку, а после улыбнулся.
— Здравствуйте… Извините, я не слышал, как вы вошли.
— Доброе утро! Крепко же вы спали. Хорошие ли сны вам снились?
— Да, впервые за несколько недель.
— Это замечательно! А теперь снимите, пожалуйста, рубаху и поднимите штанину левой… нет, правой ноги… Мне нужно смыть мазь, потом нанести новую и снова перебинтовать.
Уильям послушно снял с себя рубаху и закатал одну штанину, оголив икру с большой рваной раной от укуса собаки. Йева сняла бинты и, намочив тряпочку, начала смывать мазь черного цвета с тела. Сейчас, когда рядом не было ни отца, ни Него, она чувствовала себя не в своей тарелке.
Уильям, не увидев среди принесенных вещей обещанной книги, вежливо промолчал, хотя и немного расстроился.
— Может, вы встанете и повернетесь спиной? Так будет удобнее обработать раны, — попросила Йева.
Он покорно встал.
— Спасибо, — сказала девушка и покраснела.
Высокий, с широкими плечами, узким тазом и длинными руками рыбак выглядел гармонично и слажено. В нем не было той деревенской угловатости и массивности, как у того же Большого Пуди, которого близнецы встретили в Вардах.
— Это вам спасибо, — вежливо ответил Уильям. — Если бы вы не спасли меня, я бы уже был мертв.
— Да пустяки… Знаете, Гиффард был нашим другом, практически членом семьи. Так что это долг отца — помочь вам. А теперь повернитесь, я обработаю раны на груди.
Уильям развернулся, и девушка покраснела еще больше — он был выше ее на голову, и в сравнении с ним Йева чувствовала себя крохотной и беззащитной. Хотя поначалу он не казался ей таким высоким, однако сейчас Йева поняла, как сильно он сутулился от ран и перенесенных страданий.
— А каким был Гиффард? — неожиданно спросил Уильям.
— Ну… Он был чудным и странным, не похожим на других старших вампиров, но очень хорошим. Гиффард меня на руках носил, когда я была маленькой, и вырезал из дерева кораблики, лошадей и даже один раз подарил настоящий деревянный замок. Маленький, правда, размером с детскую ладошку.
