— Милорд, воины готовы! Разведка доложила, что все чисто.
— Тогда выдвигаемся. Нам нужно добраться до поселения максимально быстро, как и обговаривали, сэр Жель. За две мили до Райвы, у самой южной точки Волчьего озера, перейдем на медленный галоп.
— Принято!
Отряд двигался молча, люди пугливо озирались по сторонам. Волчье озеро имело дурную славу — слухи о том, что на Северном тракте стали пропадать целые отряды, дошли и до Брасо-Дэнто. Тракты Вороньих земель всегда славились безопасностью для торговцев, гонцов и путешественников, но в последние годы из-за действий Бруно Филиппу не раз уже сообщали о странных делах, творящихся буквально в трех днях от Вороньей столицы.
Мелко моросил косой дождь, и люди крепко сжимали в руках копья с острием по обоим концам. Справа от людей расстилались безмолвные темные воды Волчьего озера, прозванного таковым совсем не из-за того, что здесь жили в Спрятанном поселении оборотни, а из-за темных еловых лесов Аммы севернее озера. Там некогда действительно обитало множество волков, но они потерпели поражение в борьбе с людьми и ушли дальше, в непроходимые чащи лесов.
По левую руку вздымались холмы с мелкой порослью кустов — их листва давно опала в преддверии сезона Граго. Кони, как и люди, выдыхали густой пар изо рта, только в отличие от воинов, лошади были куда спокойней — Солровская порода высоко ценилась за бесстрашие и выносливость в походах и сражениях. Поэтому Филипп не переживал за то, что лошади испугаются оборотней.
Впереди маячили силуэты молодых гор Астернот, которые появились после слияния Двух Миров. Перелетев высокую горную цепь на юго-западе, через два дня полета можно было бы оказаться в Больших Вардах. А через озеро и полдня пути на Север был уже Аелод, где якобы разорвался шов мироздания. Но люди крыльев не имели, и потому Астернот служил природной границей для земель лордов.
Райва, оно же Спрятанное поселение, располагалось рядом с горой и озером. Впрочем, и до озера, и до гор было достаточное расстояние, легко просматриваемое человеческим глазом и открытое со всех сторон. На юге от Райвы темнели пни вырубленных лесов, и здесь тоже на протяжении мили не было ни единого места, где можно укрыться.
Филипп это все знал. Никто из поселения не сможет избежать смерти; если Солры сделают все правильно, то вервольфам некуда будет бежать и негде спрятаться. От Райвы два эскадрона под руководством сэра Желя Рэ отделяла лишь пара миль.
Рыцарь поднял руку в латной перчатке, и все триста сорок конников остановились. Вереница подтянулась, люди надели шлемы, украшенные смоляными вороньими перьями, поправили все завязки на одеждах, чтобы в нужный момент ничего не мешало, и замолкли.
Всадники собрались и выстроились по отрядам. Каждый командир эскадрона вместе с помощниками контролировал порядок строя. Леонардо, чуть толкнув в бока своего Луниаласа, перехватил копье правой рукой, держа левой поводья уздечки, обильно декорированной черными перьями и серебряными элементами.
Леонардо почувствовал голод, хоть и прекрасно понимал, что его быть не должно, ведь он осушил двух узников за пару часов до отъезда из замка. Но тело предательски просило подкрепиться, на руки и ноги навалилась странная слабость, а перед глазами плыло от беспокойства. Это был не спарринг с учителем Аддом Фраудом, и Леонардо многое бы отдал, чтобы не присутствовать здесь, у Райвы.
С гор Астернота медленно явилась серая пелена тумана и, клубясь, поползла в сторону Потерянного поселения. Солнце еще не показалось, но тьма медленно отступала, и люди стали различать вокруг себя деревья, холмы и очертания гор. Наступило время атаки. Сэр Жель Рэ отдал приказ взмахом руки.
Кони двинулись сначала неторопливо, но, наращивая темп, перешли с шага на рысь. Солры растянулись в длинную цепь в три шеренги, собираясь взять поселение в кольцо, зайдя одновременно со всех сторон.
Лишь один, поросший жухлой травой, холм теперь отделял всадников от цели. Райвы всё еще не было видно, но тянущиеся в небо клубы дыма от костров и очагов подсказывали, что Спрятанное поселение вот-вот покажется. Прозвучала команда, и кони перешли на медленный галоп. Цепь стала расходиться, строй разомкнулся, и Солры выстроились в две шеренги. Левые и правые фланги перешли на быстрый галоп, чтобы зайти в поселения с боков в тот момент, когда середина шеренги с Филиппом, сэром Жель Рэ и Леонардо атакует Райву по центру.
Деревня была весьма большой для забытого богами поселения — дворов тридцать или сорок. Дома, деревянные и обмазанные глиной, стояли на некотором расстоянии друг от друга, но все они кучковались вокруг круглой площади. Обычному человеку уже бы бросилась в глаза и та странность, что вокруг Райвы не было разбито ни полей, ни садов, как это по обыкновению делается в любых других деревнях. Не кричали петухи, не квохчали куры, не ревели ишаки — нет звуков, столь привычных деревенскому жителю.
Тем не менее, в поселении кипела жизнь. Люди, чья одежда состояла из шкур, тряпок шапок, более походили на нищих, снующих меж домов. Очень много женщин и стариков сидели на площади, разрезая по частям туши здоровых лосей, худосочных волков, множество зайцев, парочку кабанов и одну кобылу. Вокруг занятых матерей неистово скакали, словно волчата, детишки, время от времени ловко выхватывая свежие куски мяса из отложенной и готовой кучи. Матери цыкали, ворчали, но ничего не могли поделать со своими непоседливыми детьми.
Бруно, одетый всё в тот же старый поношенный плащ, совсем не походил на того хмурого человека, стоявшего перед Филиппом всего несколько дней назад — он улыбался, ласково смотря на молодую беременную жену. Она сидела рядом с остальными женщинами и помогала разделывать дичь.
Мальчишки постарше дрались меж собой, валялись в грязи и, счастливые вне зависимости от исхода, вновь поднимались и продолжали драться. Сидящие на коленях женщины посматривали в их сторону, словно эти были не чьи-то дети, а общие. Любящие матери, не видящие разницы между чужим и своим ребенком, беспокоились, чтобы какой-нибудь бурный подросток не обратился в волка и не подрал своего брата или друга.
Но никто из детей не обращался, как и из взрослых — превращение занимало время, и после него всегда хотелось есть, а вот с едой у поселения в последние годы были проблемы.
Любой проезжий путник не заметил бы ничего странного в местных обитателях, разве что не стал свидетелем того, как женщина по имени Молди, распахнув плечом дверь слегка покосившегося дома, выволокла за ноги мужчину. Тот смотрел пустым взглядом мертвеца в серое, затянутое тучами небо.
Молди, в черных косах которой проблескивали седые пряди, тащила труп, ухватив за лодыжки, и всю дорогу ворчала от того, что из многочисленного потомства ей никто не помогает.
Женщины на площади, увидев Молди, радостно улыбались и втягивали носами воздух. Та устроилась рядом и принялась раздевать труп гонца из Крелиоса, убитого днем ранее. Она бережно сняла с него плащ, затем теплые шерстяные штаны, которые тут же передала своему почти взрослому сыну. Затем стянула плотный жилет, отороченный куцым волчьим мехом, и льняную серую рубаху. Сын в это время примерил сапоги — они оказались малы, и тогда подросток озлобленно отшвырнул их подальше. В то же мгновение к обуви слетелись дети помладше и принялись тащить сапоги каждый к себе.
