— А каким был Алан?
— Он воспринимал писательство очень серьезно. Правда в том, что ему не хотелось сочинять детективы. Первый роман, какой он мне показал, назывался «Посмотри на звезды». Очень умная книга, веселая и одновременно немного грустная. Главным героем был астронавт, так и не полетевший в космос. В каком-то смысле, думается, он походил на Алана. Потом была книга, где действие происходит на юге Франции. Алан сказал, что его вдохновил «Поворот винта» Генри Джеймса. У него ушло на нее три года, и опять никто не проявил интереса. Я отказывалась это понять, потому что мне нравились его книги и я целиком верила в них. И сильнее всего меня расстраивает то, что именно я все испортила.
Я подлила себе минералки, продолжая думать про Андреаса.
— Каким образом? — спросила я.
— Аттикус Пюнд был моей идеей. Да-да, честное слово! Вам нужно понять, что больше всего на свете Алан хотел, чтобы его издавали, хотел признания. Его убивала необходимость торчать в глуши, в тоскливой частной школе учить шайку сорванцов, которых он терпеть не мог и которые забывали про него в ту самую минуту, как отправлялись в университет. И вот однажды — мы как раз зашли в книжный магазин — я предложила ему написать что-то более простое и доступное. Алан был силен в загадках: кроссворды и тому подобное. Поэтому я посоветовала ему сочинить детектив. Мне подумалось, что есть множество писателей, зарабатывающих тысячи, миллионы фунтов и при этом вполовину не таких талантливых, как он. Работа займет у него всего несколько месяцев. Возможно, доставит удовольствие. А если окажется успешной, он сможет покинуть Вудбридж и стать профессиональным писателем, чего Алан искренне хотел. Я по-настоящему помогала ему писать «Аттикус Пюнд расследует». Мы вместе обсуждали главного героя. Муж делился со мной всеми своими идеями.
— Откуда взялся Аттикус?
— Как раз в это время по телевизору показывали «Список Шиндлера», и Алан взял Пюнда из него. Еще основой для образа послужил один старый учитель английского. Его звали Эдриан Паунд, или как-то так. Алан прочитал кучу романов Агаты Кристи, проанализировал, как она писала детективы, и только после этого принялся за работу. Я читала, что получалось. И до сих пор горжусь этим — я была первым человеком в мире, прочитавшим книгу про Аттикуса Пюнда. Она мне понравилась. Конечно, это было не так сильно, как другие его романы. Это легкое и не несущее никакой нагрузки чтиво, но написано здорово! И вы, конечно, опубликовали книгу. Остальное вам известно.
— Вы сказали, что все испортили.
— Все пошло наперекосяк, как только книга вышла. Нужно понимать, что Алан был очень сложным человеком. Мог замыкаться, целиком уходить в себя. Для него творчество было чем-то вроде таинства. Он словно опускался на колени перед алтарем, и слова нисходили на него с неба. Или что-то вроде того. Были писатели, перед которыми он благоговел, и в самых сокровенных своих грезах видел себя одним из них.
— Что за писатели?
— Ну, Салман Рушди, допустим. Мартин Эмис. Дэвид Митчелл. И Уилл Селф.
Мне вспомнились четыреста двадцать прочитанных страниц «Скольжения». Мне они в свое время показались чем-то вторичным, и теперь Мелисса дала ответ, откуда они взялись. Алан подражал автору, которым восхищался, но которого я, откровенно говоря, не переваривала. У Алана получилось что-то вроде фанфика на книги Уилла Селфа.
— С той минуты, как вышел Аттикус Пюнд, Алан оказался в ловушке, — продолжила Мелисса. — Такого никто из нас не ожидал. Роман получился таким успешным, что никто уже не хотел от Алана ничего другого.
— Это было лучше, чем прочие его книги, — сказала я.
— Возможно, вы так считаете, но Алан с вами не согласился бы. И я тоже. — В тоне у нее появилась горечь. — Аттикуса Пюнда он писал только для того, чтобы вырваться из Вудбриджской школы, а в результате стало только хуже.
— Но он разбогател.
— Он не денег хотел! Они тут ни при чем. — Мелисса вздохнула. Еда на столе стояла почти нетронутой. — Даже если бы Алан не открыл в себе другую природу, не ушел к Джеймсу, не думаю, что мы долго прожили бы в браке. Став известным, он перестал быть самим собой. Вы понимаете, о чем я, Сьюзен? Я предала его. А что еще хуже, я убедила его предать самого себя.
Спустя минут тридцать-сорок я ушла. Пришлось ждать поезд на станции Брэдфорда-на-Эйвоне, но это меня устраивало. Мне нужно было подумать. Андреас и Мелисса! Почему это меня так задело? Все кончилось года за два до того, как мы даже познакомились. Думаю, отчасти то была вполне объяснимая, невольная ревность. Но тут мне вспомнились сказанные во время последнего разговора слова Андреаса: «Разве это не лучшее, что мы можем сделать?» Я всегда исходила из представления, что нас обоих устраивают отношения в формате встреч время от времени, и опасалась идеи с отелем, потому как она изменит все. Сказанное недавно Мелиссой заставило меня задуматься еще раз. Я вдруг поняла, насколько просто потерять Андреаса.
Пришло мне в голову и еще кое-что. Андреас проиграл соперничество за Мелиссу Алану и ясно дал понять, что рана еще болит. Определенно, эти двое мужчин не любили друг друга. И вот теперь, годы спустя, Алан стал главной причиной того, что Андреас может потерять меня. Я была редактором Конвея. Моя карьера строилась по большей части на успехе его книг. Андреас сказал: «...мне невыносимо было видеть, как ты пресмыкалась перед ним». И я осознала вдруг, что Андреас не меньше других был бы рад видеть Алана мертвым.
Мне требовалось отвлечься, и, едва зайдя в поезд, я открыла «Английские сорочьи убийства». Но на этот раз, вместо того чтобы читать, я занялась дешифровкой книги. Мне не давала покоя мысль, что Алан Конвей спрятал что-то в тексте, и это могло даже стать причиной убийства. Я вспомнила про кроссворд, который решала Кларисса Пай, и про коды, которые использовали для игры мальчики в Лодж-хаусе. В бытность в Чорли-Холле Алан слал сестре акронимы и расставлял в книгах точки под определенными буквами, чтобы те образовали тайное сообщение. В рукописи «Английских сорочьих убийств» точек не было. Это я уже проверила. Но книги Алана содержали названия английских рек, станций метро, перьевых ручек, птиц. Этот человек на досуге играл в электронную версию скребла. «Алан был силен в загадках: кроссворды и тому подобное». В первую очередь поэтому Мелисса и порекомендовала ему набить руку на детективах. Я была уверена, что если сильно постараюсь, то обязательно что-то найду.
Исходя из факта, что происхождение имен персонажей мне известно, я отбросила их. Если искать тайные послания, то скорее это будут акронимы. Первые буквы первого слова каждой части, к примеру, сложились в ПДВАИД. Мимо. Потом я попробовала первые буквы первых слов десяти предложений первой части: ПДМЦЦСВМРБ... Первые буквы первых слов в каждой главе первой части: ПСДС... Продолжать было излишне. Никакого смысла. Я посмотрела на заглавие книги. «Английские сорочьи убийства» можно было переиначить как «Коровий глист», «Буйство рока», «Скорость сигнала» и так далее. Детская забава. В общем-то, я не ожидала ничего обнаружить. Не рассчитывала всерьез. Но по мере долгой поездки в Лондон у меня из головы не шел рассказ Мелиссы.
