Аттикус Пюнд не ответил, но по опыту знал, что бывают убийцы, способные улыбаться и поддерживать приятную беседу, а в следующую минуту нанести жестокий удар. А еще жизнь во время войны помогла ему выработать теорию, которую он назвал институционализацией убийства. Заключалась она в следующем: убедив себя в абсолютной необходимости своего поступка, человек приходит в конечном счете к выводу, что совершает вовсе не убийство.
— Так чего вы хотите от меня? — спросил он.
— Денег у меня мало. Мне по большому счету даже нечем вам заплатить. Понимаю, что не права и что мне, наверное, не следовало сюда приходить. Но это несправедливо. Просто нечестно. Я надеюсь, что вы съездите в Саксби-на-Эйвоне, всего на один день. Уверена, этого будет достаточно. Стоит вам побывать там и сказать, что это был несчастный случай и не было никакого злого умысла, все кончится, я в этом не сомневаюсь. Вас все знают. К вам прислушаются.
Повисла недолгая пауза. Пюнд снял очки и протер их платком. Фрейзер понимал, что это предвещает. Он достаточно долго пробыл с сыщиком, чтобы узнать его манеры. Пюнд всегда полировал очки, прежде чем сообщить неприятную новость.
— Мне жаль, мисс Сандерлинг, — начал он. — Я ничего не могу сделать. — Он вскинул руку, предвосхищая возражения. — Я частный детектив. Да, полиция часто обращается ко мне за помощью в расследованиях, но официального статуса в этой стране у меня нет. В этом-то и проблема. Мне крайне неуместно вмешиваться, особенно в дело, где, при всех подоплеках и намерениях, преступление не было совершено. Я спрашиваю себя: под каким предлогом мне попасть в Пай-Холл? Также мне приходится принимать в расчет сообщенные вами исходные данные. Вы сказали, что миссис Блэкистон погибла в результате несчастного случая. Полиция явно считает так же. Давайте исходить из того, что это был несчастный случай. Тогда я могу всего лишь противостоять молве, распространяемой некоторыми из селян, слышавшими злополучный разговор и по-своему истолковавшими его. Но молве нельзя противостоять. Слухи и злые сплетни подобны вьюнку: их нельзя срезать, даже мечом правды. Я могу, разумеется, утешить вас: дайте время, молва зачахнет и сгинет сама по себе. Таково мое мнение. Да и с какой стати вам и вашему жениху продолжать жить в той части света, раз она так недружелюбна к вам?
— А почему мы должны переезжать?
— Не должны. Если хотите моего совета, то оставайтесь там, женитесь и наслаждайтесь совместной жизнью. А самое главное, не обращайте на эту... я думаю, верно будет сказать «болтовню». Бороться с нею означает подпитывать ее. Забудьте про нее, и она сгинет.
Все было сказано. Как бы подчеркивая момент, Фрейзер захлопнул записную книжку. Джой Сандерлинг встала.
— Я очень благодарна вам, мистер Пюнд, — промолвила она. — Спасибо, что согласились меня принять.
— Всего доброго вам, мисс Сандерлинг, — совершенно искренне отозвался Пюнд. Он хотел, чтобы эта девушка была счастлива. Разговаривая с ней, он напрочь позабыл про свои собственные проблемы, про новость, услышанную сегодня.
Фрейзер проводил Джой до порога. До Пюнда донесся краткий обмен репликами, затем входная дверь открылась и закрылась. Несколько секунд спустя секретарь вернулся в комнату.
— Послушайте, мне жутко неудобно из-за этого, — пробормотал он. — Я пытался объяснить ей, что вас нельзя беспокоить.
— Я рад, что увиделся с ней, — ответил Пюнд. — Но скажите мне, Джеймс, какое слово вы подчеркнули несколько раз во время нашего разговора?
— Что? — Фрейзер залился краской. — Ах, на самом деле это пустяк. Даже не имеющий отношения к делу. Мне просто хотелось выглядеть деловитым.
— Мне пришло в голову, что тут кроется нечто важное.
— Да? Почему?
— Потому что в тот миг мисс Сандерлинг не сообщала ничего особенно интересного. Вот только мотороллер. Будь он любого другого цвета, только не розового, это могло иметь значение. — Пюнд улыбнулся. — Вы не будете любезны принести мне чашечку кофе, Джеймс? Но после этого, думаю, меня лучше не беспокоить.
Он повернулся и ушел в свою комнату.
Джой Сандерлинг возвращалась на станцию метро «Фаррингдон», дорога вела в обход Смитфилдского мясного рынка. У одного из многочисленных входов стоял грузовик, и, как раз когда Джой проходила мимо, двое мужчин в белых робах вытаскивали из кузова целую баранью тушу, освежеванную и всю в крови. Девушку передернуло. Ей не нравился Лондон. Она находила его угнетающим и не могла дождаться, когда окажется в поезде, идущем домой.
Встреча с Аттикусом Пюндом ее разочаровала, хотя она призналась сама себе, что ничего по большому счету от нее и не ожидала. С какой стати самому известному сыщику в стране интересоваться ею? У нее даже денег нет, чтобы заплатить. И все, что он сказал, — правда. Нет дела, чтобы его расследовать. Джой знала, что Роберт не убивал свою мать. Она была с ним в то утро и наверняка услышала бы, если бы он выходил из дома. Роберт бывает резким, может брякнуть сгоряча что-то такое, о чем потом пожалеет. Но Джой прожила с ним достаточно долго, чтобы знать: он никому не способен причинить вреда. Случившееся в Пай-Холле — это несчастный случай, и ничего более. Но всем сыщикам мира не под силу сдержать злые языки в Саксби-на-Эйвоне.
И все-таки она правильно сделала, что пошла. Они заслужили свое право на счастье вдвоем, особенно Роберт. Он был таким потерянным, пока не встретился с ней, и она никому не позволит разлучить их. Никуда они переезжать не станут. И им нет дела до того, что люди думают о них. Они постоят за себя.
Джой добралась до станции и купила билет у человека в киоске. В голове постепенно зрела мысль. Она была девушкой скромной, выросла в семье строгой и, вопреки участию отца в политике, консервативной. Шаг, который она вознамерилась предпринять, пугал, но другого пути не было. Ей нужно защитить Роберта. Нужно защитить их совместное будущее. Нет ничего важнее этого.
Прежде чем поезд прибыл на станцию, Джой твердо знала, что ей предстоит сделать.
4
Сидящая в ресторане на другом конце Лондона Фрэнсис Пай пробежала рассеянным взглядом по меню и заказала приготовленные на гриле сардины, салат и бокал белого вина. Заведение Карлотты было одним из тех семейных итальянских ресторанчиков, что лепятся к магазинам «Харродса»: администратор была замужем за шеф-поваром, а в число официантов входили сын и племянник. Заказ у нее приняли, меню унесли. Фрэнсис закурила сигарету и откинулась на спинку стула.
— Тебе следует уйти от него, — сказал ее спутник, темноволосый мужчина с усами, в двубортном пиджаке спортивного покроя и при галстуке.
Джек Дартфорд был на пять лет моложе Фрэнсис. У него была приятная улыбка, но сейчас во взгляде, устремленном на собеседницу, читалась озабоченность. Он с первого взгляда подметил, что с Фрэнсис что-то не так. Даже в том, как она сидела, угадывались нервозность и зажатость, одна ее рука поглаживала другую. Темные очки женщина не сняла, и Джек заподозрил, не скрывается ли за стеклами синяк.
