После обеда я вернулась, чтобы повидать Чарльза.
— Я говорил с полицейскими, — сказал Чарльз. Письмо все так же лежало перед ним, рядом с конвертом. — Они пришлют за ним человека. Сказали, что мне не следовало к нему прикасаться.
— Не представляю, как ты мог понять, что там, не открыв его.
— То-то и оно.
— Они сообщили тебе, как он это сделал? — спросила я. Под «это» я имела в виду «убил себя».
Чарльз кивнул:
— К дому у него пристроено нечто вроде башни. В последний мой приезд, это где-то в марте или в апреле, у нас с Аланом зашел про нее разговор. Я ему сказал, что это опасно. Верхняя площадка там обнесена только низкой стеной, ограждения никакого нет. Забавно, но, едва услышав про несчастный случай, я сразу подумал, что он, верно, свалился с той проклятой штуковины. Но теперь выглядит так, что он спрыгнул.
Повисла долгая пауза. Обычно мы с Чарльзом знаем, о чем думает другой, но в этот раз мы намеренно отводили глаза. То, что произошло, в самом деле было ужасно. Никому из нас не хотелось к этому прикасаться.
— Что скажешь о книге? — спросила я. Это был единственный вопрос, ответ на который я хотела знать, но который никогда не задала бы в обычных обстоятельствах.
— Ну, я прочел ее за выходные и получил большое удовольствие. У меня сложилось мнение, что роман ни на йоту не уступает остальным. Дойдя до последней страницы, я испытал такую же досаду, как, видимо, и ты. Поначалу мне пришло в голову, что одна из девушек здесь, в издательстве, допустила ошибку. Я сделал две копии: одну для меня, вторую для тебя.
Эта реплика навела меня на мысль.
— А где Джемайма? — спросила я.
— Уволилась. Подала заявление, пока ты была в отъезде. — Внезапно вид у него сделался усталым. — Более неподходящее время сложно было выбрать. Эта история с Аланом, да и Лоре нужно внимание.
Он имел в виду свою беременную дочь.
— Как она? — спросила я.
— Прекрасно. Но врачи говорят, что это может начаться в любую минуту. Оказывается, с первым ребенком роды часто бывают преждевременными. — Затем он вернулся к теме нашего разговора. — Нет никаких пропавших страниц, Сьюзен. Нигде нет. Мы всю копировальную комнату перерыли. Распечатано было именно то, что передал нам Алан. Когда это выяснилось, я собирался позвонить и спросить, что случилось. И тут, разумеется, услышал новости.
— Он не выслал тебе электронный текст?
— Нет. Он никогда этого не делал.
Все верно. Алан принадлежал к людям пера и бумаги. Первый черновик он всегда писал от руки. Потом набирал текст на компьютере.
Нам он сначала отправлял распечатанную копию и лишь затем присылал по электронной почте, как если бы почему-то не хотел, чтобы мы читали книгу с экрана.
— Что же, нужно разыскать недостающие главы, — сказала я. — И чем скорее, тем лучше. — Чарльз с сомнением посмотрел на меня, поэтому я продолжила: — Они должны быть где-то у него в доме. У тебя есть идеи, кто из персонажей совершил убийство?
Чарльз покачал головой:
— Вероятно, это могла быть его сестра.
— Кларисса Пай? Да. Она и у меня в списке подозреваемых.
— Нельзя исключить шанс, что Алан так и не закончил роман.
— Уверена, он сказал бы тебе об этом, когда передавал рукопись. И зачем ему было так поступать?
Я подумала о своем ежедневнике, о назначенных на следующую неделю встречах. Но это было важнее всего.
— Почему бы мне не съездить во Фрамлингем? — предложила я.
— Думаешь, это хорошая идея? Полиция наверняка до сих пор в доме. Если это самоубийство, будет расследование.
— Да, знаю. Но мне хотелось бы залезть в его компьютер.
— Полицейские его наверняка изымут.
— Стоило хотя бы оглядеться. Оригинал рукописи может до сих пор лежать у него на столе.
Чарльз задумался на минуту.
— Ну, возможно, что и так.
Меня удивило, что он не выказал большого воодушевления. Хотя это оставалось невысказанным, мы оба понимали, как сильно зависим от «Английских сорочьих убийств». Год выдался скверный. В мае мы опубликовали биографию одного комика, который вдруг отпустил в живом эфире телевидения шутку на удивление дурного вкуса. Буквально на следующий день он перестал казаться смешным, и книга о нем почти перестала продаваться. В данный момент я совершала туры с автором, дебютная книга которого называлась «Однорукий жонглер» — это была комедия, действие которой происходит в цирке. Тур вроде бы проходил неплохо, но отзывы оказались нелицеприятными, и нам с трудом удавалось пристроить книги в магазины. У нас возникли трудности со зданием, судебные тяжбы, проблемы с персоналом. Ко дну мы не шли, но отчаянно нуждались в громком успехе.
— Еду завтра, — сказала я.
— Думаю, от попытки вреда не будет, — отозвался Чарльз. — Хочешь, поеду с тобой?
— Нет. Лучше я сама. — Алан никогда не приглашал меня в Эбби-Грейндж. Интересно будет посмотреть, что там. — Передай мои лучшие пожелания Лоре, — продолжила я. — И если будут какие новости, дай мне знать.
Я встала и вышла из кабинета. И вот странное дело: только вернувшись к себе, я осознала значение того, что видела прямо у себя перед носом. Очень необычно. Никакого смысла.
Предсмертная записка Алана и конверт, в котором она пришла, лежали на столе Чарльза. Письмо было написано от руки. Надпись на конверте была напечатана.
Эбби-Грейндж, Фрамлингем
На следующий день, ранним ясным утром, я гнала через верхнюю часть Александра-парка, мимо почти заброшенных развалин знаменитого дворца, направляясь к трассе А12. Поездка стала прекрасным поводом прокатить «Эм-Джи-Би Родстер», купленный шесть лет назад в подарок на свой сороковой день рождения. Нелепая машина, но я поняла, что куплю ее, едва увидев выставленной на продажу в гараже в Хайгейте. Модель 1969 года, механика с повышенной передачей и кузовом, покрашенным вызывающе яркой красной краской с черными полосами. Кэти не знала, что сказать, когда я впервые появилась на ней, но ее дети пришли в восторг. Всякий раз при встрече я сажала их в машину, и мы носились по сельским дорогам: верх опущен, а двое ребятишек радостно вопят на заднем сиденье.
Встречная полоса была загружена въезжающими в Лондон машинами, я же ехала с ветерком, пока не добралась до поселка Эрл-Сохем, где из-за дорожных работ потеряла минут десять. День выдался теплый. Погода все лето стояла хорошая, и создавалось ощущение, что и сентябрь будет таким же. Я подумывала опустить верх, но на полной скорости звук мотора будет слишком громким. Быть может, когда подъеду поближе.
Мне довелось побывать в большинстве приморских местечек Суффолка: Саутволде, Уолберсвике, Данвиче и Орфорде. Но во Фрамлингеме я никогда прежде не бывала. Возможно, меня сдерживало именно то, что там проживал Алан. Когда я въехала, первым моим впечатлением было, что это приятный, слегка затрапезный городок с центром на главной площади, которая вовсе площадью не являлась. Часть зданий обладала определенным шармом, но прочие — индийский ресторан, например, — казались кричаще чужеродными, а если бы вам захотелось пройти по магазинам, ничего особенно интересного вы бы там не нашли. В самом средоточии городка располагалось кирпичное строение, оказавшееся на поверку современным супермаркетом.
