не станет ее читать. Я скажу вам, что на самом деле не дает мне покоя насчет Алана Конвея. Я помогал ему, хотя он никогда ничем не отблагодарил меня. Но это другая история. Самое главное в том, что Конвея не интересовала правда. Почему все детективы в его книгах такие чертовски тупые? Знаете, одного он даже списал с меня? Реймонд Чабб — это я. Да, он не черный, — так далеко Конвей не отважился зайти. Но знаете, кто такие Чаббы? Производители замков. Уловили? А вся эта чушь, которую он сочинил про его жену в «Нет покоя нечестивым»? Это про мою жену он написал. Мне хватило ума ему рассказать, а он взял да и вставил это в книгу, даже не спросив у меня.
Теперь мне стала понятна причина его гнева. По тону Локка я поняла, что он не заинтересован во мне и не собирается помогать. Я даже с успехом могла включить его в список подозреваемых.
— Общественность понятия не имеет, как на самом деле работает полиция в этой стране, и все благодаря людям вроде Алана Конвея и вас, — закончил он. — Надеюсь, вы меня извините, мисс Райленд, но я нахожу довольно жалкими ваши попытки изобразить настоящим преступлением то, что на самом деле является образцовопоказательным суицидом. У писателя имелся мотив — он был болен. Он сочинил письмо. Совсем недавно он разошелся с бойфрендом, остался один. Все это подтолкнуло его к решению, и он прыгнул. Хотите моего совета? Возвращайтесь в Лондон и забудьте про это дело. Спасибо за чай.
Он осушил чашку и вышел, оставив лежать на тарелке разломанный на кусочки пирожок.
Крауч-Энд
Когда я вернулась, Андреас меня ждал. Едва открыв дверь, я поняла это по доносящемуся из кухни аромату. Андреас — фантастический повар. Готовит он очень по-мужски: гремит кастрюлями, сыплет в них ингредиенты на глаз, делает все очень быстро, на ревущем пламени, с бокалом красного вина в руке. Никогда не видела его читающим кулинарный справочник. Стол был накрыт на двоих со свечами и букетом цветов, выглядевших так, будто их сорвали в саду, а не купили в магазине. Увидев меня, Андреас широко улыбнулся и крепко обнял.
— Я думал, ты уже не придешь, — сказал он.
— Что у нас на ужин?
— Жареный ягненок.
— Дашь мне пять минут?
— Хоть пятнадцать.
Я приняла душ и переоделась в просторный джемпер и легинсы — такого рода одежда вселяла в меня уверенность, что этим вечером никуда идти уже не нужно. С влажными еще волосами я села за стол и подняла налитый Андреасом гигантский бокал вина.
— Будем здоровы!
— Ямас!
Тост по-английски и по-гречески. Еще одна из наших традиций.
Мы снова принялись за еду. Я рассказала Андреасу про все, что случилось во Фрамлингеме, на похоронах и после. Сразу стало понятно, что ему не очень интересно. Он вежливо слушал, но я не на это надеялась. Я хотела, чтобы он засыпал меня вопросами, ставил под сомнение мои выводы. Мне казалось, что мы будем работать как своего рода Томми и Таппенс из северного Лондона — несколько менее известный детективный дуэт Агаты Кристи. Но Андреасу, в общем-то, было все равно, кто убил Алана. Мне вспомнилось, что он с самого начала отговаривал меня от расследования, и я подумала, не вызвала ли я досаду у него — у греческой его половины, — настояв на своем.
На самом деле ум Андреаса занимало другое.
— Я подал заявление, — произнес он вдруг, накладывая мясо.
— На увольнение из школы? Уже? — удивилась я.
— Да. Ухожу в конце триместра. — Он глянул на меня. — Я сообщал тебе, как намерен поступить.
— Ты сказал, что обдумаешь идею.
— Яннис подтолкнул меня к решению. Владельцы отеля не хотят больше ждать, да и деньги уже есть. Нам одобрили кредит в банке, и через Евросоюз можно получить разные гранты. Все уже в процессе, Сьюзен. «Полидорус» откроется на следующее лето.
— «Полидорус»? Так называется отель?
— Да.
— Красивое название.
Вынуждена признать, я была немного ошарашена. Андреас более или менее прямо предложил мне выйти за него замуж, но я считала, что он даст мне какое-то время подумать. Теперь же речь шла об уже совершённой сделке. Покупай авиабилеты, снимай фартук и отправляйся в путь. Он взял свой айпад, продвинул его через стол и, пока мы ели, показывал мне картинки. «Полидорус» выглядел милым местечком. Там имелась длинная веранда с полом, мощенным диким камнем, и соломенной перголой, яркой окраски деревянными столиками и ослепительным морем за ней. Само здание было с побеленными стенами и синими ставнями, а внутри я разглядела барную стойку и старомодную кофемашину. Спальни были обставлены скромно, но выглядели чистыми и уютными. Мне не составляло труда представить категорию людей, желающих остановиться там: скорее гости, чем туристы.
— Что думаешь? — спросил Андреас.
— Выглядит мило.
— Я делаю это ради нас обоих, Сьюзен.
— Но что станет с «нами обоими», если я не поеду? — Я закрыла айпад чехлом. Смотреть дальше мне расхотелось. — Неужели ты не мог подождать еще немного, прежде чем предпринимать этот шаг?
— Мне пришлось принимать решение насчет гостиницы. И я решил. Я не хочу всю свою жизнь быть учителем. К тому же ты и я... разве это не лучшее, что мы можем сделать?
Он отложил нож и вилку. Я обратила внимание, как аккуратно расположил он их справа и слева от тарелки.
— Мы не живем вместе постоянно, — продолжил Андреас. — Бывают недели, когда мы вообще не видимся. Ты ясно дала понять, что не хочешь, чтобы я переезжал к тебе...
— Это не так! — вскинулась я. — Тебе всегда здесь рады, но ты большую часть времени проводишь в школе. Мне казалось, что ты предпочитаешь такой расклад.
— Все, о чем я хочу сказать, — это что мы сможем постоянно быть рядом. Мы справимся с этой работой. Я знаю, что прошу о многом, но ты не поймешь, пока не попробуешь. Ты ни разу не бывала на Крите! Приезжай на пару недель весной. Вот увидишь, тебе понравится. — Я промолчала, и он добавил: — Мне пятьдесят. Если я не совершу этот шаг теперь, то потом уже никогда.
— Яннис не сможет управиться без тебя?
— Я люблю тебя, Сьюзен, и хочу, чтобы ты была со мной. Обещаю, если ты не будешь там счастлива, мы вместе вернемся. Один раз я уже совершил такую ошибку, больше я ее не повторю. Если мой план не сработает, я снова подыщу себе место учителя.
Аппетит пропал. Я потянулась за сигаретой и закурила.
— Я кое о чем не успела тебе рассказать. Чарльз предложил мне стать главным редактором издательства.
При этой вести глаза у него округлились.
— Ты хочешь этого?
— Мне нужно поразмыслить, Андреас. Это фантастическая возможность. Я смогу повести «Клоуверлиф» тем курсом, каким захочу.
— Ты вроде говорила, что «Клоуверлифу» конец.
